ИВАН ИВАНОВИЧ ОРЛОВ — ИЗОБРЕТАТЕЛЬ МАШИНЫ И СПОСОБА ПЕЧАТИ БУМАЖНЫХ ДЕНЕГ *

* Сообщение на XII Всероссийской нумизматической конференции в Государственном историческом музее, апрель 2004 года



История развития и современное производство бумажных денег и других ценных бумаг неразрывно связаны с именем нашего соотечественника Ивана Ивановича Орлова — изобретателя машины и способа их печатания.

Из архивных записок музея Гознака

В архиве музея Гознака хранятся рукописные автобиографические записки Ивана Ивановича Орлова, написанные в 1926 году. Они представляют собой тетради большого формата (по типу амбарных книг) без переплета, объемом свыше 1500 страниц, с многочисленными купюрами утерянных или изъятых страниц.

Записки включают в себя как описание жизненного пути изобретателя, так и историю создания орловской печатной машины и орловского способа печати. Мы видим И.И.Орлова не только среди сослуживцев по Экспедиции Заготовления Государственных Бумаг, но и среди государственных деятелей и крупных ученых России и Европы. В главе «Из архива газет и журналов» автором представлены публикации изданий на русском, английском и немецком языках о его изобретении с авторскими комментариями.

Бесспорный интерес представляют главы: «Проявление и развитие творчества», «Свойства и капризы творческой мысли», «Философия и психология творчества», а также главы, в которых автор прогнозирует развитие творчества будущего.

В записках И.И.Орлов предстает не только как российский изобретатель, но и как провозвестник таких международных организаций, как Всемирный патентный комитет, Всемирный союз изобретателей. Он выступает инициатором «объединения передовых культурных народов» для всемирной защиты ценных бумаг от подделки, указывая при этом конкретные направления этой деятельности. Он считает своим долгом и выражает готовность «применить свои знания, опыт и энергию» на это дело. «Работая для всех народов, <...> я одновременно буду работать и для своей родины, — пишет он. — Я иду на это дело не с легким багажом. При совместном искреннем желании и во всеоружии соответствующих знаний и опыта я надеюсь не составит особого непосильного труда к достижению цели».

Детство и юность

Записки начинаются с первых воспоминаний автора о раннем детстве, проведенном в нижегородской деревне Меледино, принадлежавшей помешице Берх. После освобождения крестьян отец его уехал в Таганрог, а через год получили известие о его смерти. «Семья наша, — пишет Орлов, — состояла из матери, двух сестер, двух бабушек и меня».Через два года мать вынуждена была ликвидировать свое хозяйство на надельной земле (собственной земли не было) и отправиться искать счастья в губернский город Нижний Новгород. Бабушка (по отцу) Александра Григорьевна пошла по миру собирать милостыню, а бабушка (по матери) Анна Назарьевна взяла детей в свое село Путятино.

Читать мальчик учился еще у матери по церковнославянской азбуке, а затем по псалтырю и святцам. Тяготение к творчеству проявилось у него с ранних лет. Вначале он с интересом наблюдаем, как столяр с резчиками нарезают орнамент и другие красивые рельефы при изготовлении иконостаса для приходской церкви. Когда резчики уехали, мальчик стал летом нарезать перочинным ножом на «липовых лутошках», а зимою — занимался лепкой из глины.

Весной 1868 года семью «стала допекать нужда» и пришлось с бабкой Григорьевной ходить по миру по деревням и селам, так что «творческая деятельность перемешивалась с нищенством».

В детские годы мальчик интересовался всякими техническими «новинками»: водяной мельницей, керосиновой лампой, карманными часами. Местный священник, узнав, что мальчик соорудил модель церкви, сказал: «Высоко и далеко ему придется летать!».

Излюбленным занятием было для него рисование. В 1882 году он поступил в Кулибинское училище; первое время ученье давалось трудно — он признавался, что как деревенский житель, плохо понимал «интеллигентный язык наших учителей, но по мере усвоения учительского уклада речи» и совместной жизни с детьми-горожанами, он стал делать заметные успехи. Летом 1889 года он окончил курс училища «с первой наградой» и при поддержке купца И.А.Власова поступил в Строгановское училище.

Учился успешно и по его признанию «преподаватели беспрекословно отмечали меня высшими баллами. Мои конкурсные работы стояли впереди других и всегда отмечались первыми нумерами». В это время он поступил практикантом на жакардово-ткацкую фабрику мебельных материй. Работая на фабрике, он убедился, насколько слабым и неумелым было преподавание ткацкого рисования в училище.

Орлов признается, что «фабрика основательно заступила собой школу. Здесь на фабрике, а не в училище для меня была настоящая школа. Школьные занятия, по сравнению с фабрикой, показались мне чем-то бутафорским, рекламным». Он доискивался ответа на вопрос, «зачем же существует Строгановское училище?». Выяснилось, что Сергей Александрович Строганов желал создать научно-: производственную базу для ткацкой промышленности». Однако получилось что- то несуразное и спустя 10 лет после открытия училища его основатель признался: «Я совсем не желал того, что получилось в действительности».

Весна 1882 года совпала по времени с выпускными экзаменами и открытием всероссийской художественно-промышленной выставки. Орлову поручили устройство на выставке набивного и ткацкого отделов. В начале 1883 года он задумал выработать копию портрета наследника престола Николая Александровича на жаккардовом станке. Во время коронации Александра III его работа была поднесена государю и через полтора месяца ему были вручены массивные „ золотые часы фирмы П.Буре.

В Петербург!

В 1885 году в одной из московских газет появилась «фельетонная статья» по поводу появления в денежном обращении фальшивых кредитных билетов. В ней ставился вопрос — «почему бы специалистам не заняться улучшением защиты кредитных билетов введением в бумагу каких-нибудь волокон, ниток или какой-нибудь ткани». Орлова это заинтересовало и он «для защиты бумажных ценностей от подделки соорудил проект тканых денежных знаков, снабдил его рисунками и образцами, специально выработанными для этой цели». В конце года копию этого проекта он послал министру финансов Н.Х.Бунге, которому он был знаком с 1883 года, и получил приглашение явиться в Экспедицию Заготовления Государственных Бумаг для переговоров.

В начале февраля 1886 года Орлов приехал в Петербург и направился прямо в Экспедицию. В переговорах с ним участвовал управляющий Экспедицией Ф.Ф.Винберг и директор технологического института Н.П.Ильин. Выслушав автора проекта, они уведомили его, что осуществить его идею невозможно, но высказали пожелание привлечь его к делу Экспедиции. Ф.Ф.Винберг предложил ему предварительно ознакомиться со всеми отделениями Экспедиции. Ему удалось впервые узнать, что такое литофания и гальванопластика, увидеть работу гильоширных и рельефных машин, познакомиться с гравированием на стали, с фототипией и хромолитографией. Спустя две недели после детального знакомства с производством, Орлов дал согласие на переезд в Петербург и поступление в Экспедицию, куда он и был зачислен с 1 марта 1886 года в качестве главного мастера в ткацкую мастерскую.

Первые шаги к защите денег от подделок

После ткацкой мастерской Орлову довелось перейти в формную мастерскую, где он основательно изучил литофанию и прессование сеток для отлива бумаги с водяными знаками. При посредстве главного химика Экспедиции М.М.Дешевова он изучил фотографию. Это увлечение привело к тому, что он в своей квартире оборудовал фотографический кабинет и мастерскую для изготовления оригинальных рисунков для ткацкой промышленности. Попутно он производил опыты по применению фотографии для защиты от подделок. С большой пользой он ознакомился в Экспедиции с материалами архива по истории подделок.

В 1889 году новым управляющим Экспедиции был назначен профессор Технологического института Роберт Эмильевич Ленц. Это совпало с поступлением крупных нарядов из министерства финансов на изготовление кредитных билетов, что вызвало необходимость усилить изготовление шелковой сетки для отлива бумаги. Орлов предложил увеличить производительность ткацких станков и сумел путем переделки станков этого добиться.

Зная о занятиях Орлова на квартире, Р.Э.Ленц предложил ему заняться исследованиями нового способа защиты бумажных ценностей от подделки, помог оснастить лабораторию аппаратами и приборами и дал разрешение на проведение экспериментальных работ на дому.

«На мое счастье, — вспоминает Орлов, — усилилась необходимость в изыскании более действенных средств защиты ввиду увеличения в денежном обороте фальшивых кредитных билетов». Весной 1890 года Орлов получает официальное разрешение на опробование созревшего у него способа печатания. Ему была предоставлена типографская машина и переведен к нему чертежник из другого отделения Экспедиции. «Из этого чертежника (им был Стружков И.Е. — А.А.) вскоре образовался довольно опытный, сметливый и трудолюбивый помощник, который в последующей моей творческой деятельности в стенах Экспедиции играл довольно видную роль». Дело в том, что сам Орлов, умея рисовать, не обладал способностью изображать в чертежах конструкцию своей будущей машины.

Новые машины

Осенью 1891 года с помощью И.Е. Стружкова была сконструирована машина, как пишет Орлов, «моей системы, применительно к моему же способу печатания». Однако в ее изготовлении целиком в России встретились затруднения, ввиду того, что «механическое дело у нас стояло довольно слабо». Пришлось процесс изготовления машины разделить на две части: «первую более сложную и составляющую пока секрет Экспедиции решено построить на маленьком заводике Однера, а вторую — более громоздкую — за границей на специальном заводе, изготовляющем типографские машины». Это вызвало необходимость поездки Орлова за границу.

В половине декабря 1891 года он уехал в Вюрцбург на фабрику типографских машин «Кениг и Бауер», где он официально от Экспедиции дал заказ на постройку станин для двух машин. Вернувшись в начале марта 1892 года, он узнал, что более сложные части машин были выполнены заводчиками Однера скорее и удачнее. Это навело их на мысль строить в последующем его машины целиком в России.

Получив части машины из-за границы, приступили к их сборке с теми частями, которые были изготовлены на заводе Однера. Работа на них началась весной 1893 года. С участием И.Е.Стружкова были проведены необходимые испытания, что позволило в дальнейшем упростить конструкцию машины и одновременно с этим улучшить качество печати. Осенью того же года удалось внести существенные изменения в конструкцию машины.

По ходатайству Р.Э. Ленца Экспедиции была выдана крупная сумма денег на постройку нового, более крупного завода Однера и оснащение его необходимым оборудованием с тем, чтобы на нем можно было начать серийное изготовление орловских машин. На построенном заводе зима 1893-1894 гг. прошла в наблюдении Орлова и Стружкова за изготовлением первых двух машин и всего того, что необходимо для их укомплектования (красочные шаблоны, печатные формы). В апреле и первой половине июня производилась сборка и отлаживание двух машин, и только в конце июня началась регулярная работа на них. Было доказано, что конструкция машины получилась удачной и окончательной.

О способе многокрасочного печатания с одного клише

Что же это была за машина, сконструированная Орловым? Чем она отличалась от других печатных типографских машин, на которых печатались в то время книги, газеты и журналы? Какие возможности представляла эта машина при печати «денежных ценностей» и защиты их от подделки?

При существовавшем тогда способе типографской (автотипной) печати многокрасочные изображения воспроизводились на бумаге путем поочередного наложения каждой из трех красок. Вначале печатался весь тираж одной краской, а после ее высыхания на оттисках производилась печать второй, а затем и третьей краской.

Изобретенный И.И. Орловым способ некоторые именовали «способом сборной печати». В этом названии отражалась не конечная операция, а сам процесс печатания, при котором красочное изображение создавалось путем последовательного сбора на одном клише четырех красок.

В другом названии — «Способ многокрасочного печатания с одного клише» — отражена конечная операция предложенного Орловым способа. Действительно, если при типографском способе многокрасочное изображение воспроизводилось на бумаге с трех разных по красочности клише путем поочередного наложения красок, то Орловым печать производилась с одного клише в несколько красок одновременно.

Достигалось это тем, что формный цилиндр, сконструированной Орловым машины, был разделен на пять секторов. В четырех из них размещались красочные аппараты каждой из четырех красок, а также красочные шаблоны, на которые наносились краски, а в пятом секторе они собирались вместе на печатной форме, с которой многокрасочное изображение перетискивалось на бумагу.

Как справедливо отметил Р.Э.Ленц: «способ многокрасочной печати с одного клише удивительно прост по своей идее, но в то же время сложен в конструктивном отношении». Со временем эти названия: и «способ сборной печати» и «способ многокрасочного печатания с одного клише» уступили место новому названию, существующему до сих пор — способ орловской печати.

Правомерность такого названия было вызвано тем, что еще при жизни Орлова некоторые лица в России и за границей пытались присвоить себе изобретение этого способа. В России таким псевдо-Орловым оказался старший мастер печатного отделения Экспедиции, опытнейший литограф М.Д.Рудометов. Он представил в Департамент торговли и мануфактур прошение о выдаче ему привилегии на этот способ.

Поскольку способ Орлова, как и вся технология печати, в Экспедиции считался совершенно секретными, то Рудометов, разгласивший существо орловского способа и пытавшийся присвоить себе его авторство, вынужден был подать в отставку. (Мой коллега, читавший записки И.И.Орлова, в том числе и те, с которыми мне не удалось ознакомиться, утверждает, что среди изъятых страниц находились те, где описывались отношения между И.И.Орловым и М.Д.Рудометовым).

Мировое признание Орловского способа печати

Это происшествие в Экспедиции послужило сигналом к тому, чтобы официально известить о сделанном И.И.Орловым изобретении. С этой целью по настоянию Управляющего Экспедицией Р.Э.Ленца Орлов выступил 14 декабря 1896 года на заседании Технического общества с сообщением «Способ многокрасочного печатания с одного клише». Вслед за этим в Петербурге были изданы книги изобретателя: в 1897 году — «Новый способ многокрасочного печатания с одного клише» и в 1898 году — «Новый способ многокрасочного печатания. Дополнение к сообщению в императорском Русском техническом обществе».

Изобретение Орлова получило признание во всем мире. В 1897 году он получил патент в Германии, затем во Франции и Англии, а в 1899 году — патент Российской империи. Способ орловской печати демонстрировался на всемирных промышленных выставках в Чикаго и Париже.

Во многих странах фирмы, специализирующиеся на изготовлении бумажных денег, пожелали использовать новую русскую технологию, были даже приглашения Орлову перейти к ним на службу. Крупнейшая машиностроительная фирма «Кениг и Бауер» (Вюрцбург) наладила серийный выпуск печатных машин, сконструированных Орловым. Постепенно способ орловской печати стал применяться в ряде стран при изготовлении денежных билетов и других ценных бумаг, требующих защиты от подделки.

Наряду с всеобщим признанием И.И.Орлова автором изобретенного им способа печати в некоторых странах и спустя 30 лет обнаруживались попытки присвоить первенство в этом изобретении. Достойную отповедь таким псевдоизобретателям дал Управляющий Гознака Т.Т.Енукидзе в 1925 году в статье, опубликованной в журнале «Полиграфическое производство». Его поддержала и газета «Правда», которая 28 мая 1925 года писала: «Надеемся, что научно-технический отдел ВСНХ пояснит кому следует в немецкой официальной печати, что мы тоже не лаптем щи хлебаем и жульничество от изобретательства отличать научились».

Какие возможности для защиты денежных билетов и других ценных бумаг представляли изобретенные Иваном Ивановичем Орловым машина и способ печати на ней?

Бесспорным преимуществом орловского способа печати, недоступному в то время ни одному из существовавших способов печатания, была возможность перехода линий рисунка из одного цвета в другой без смешения красок. Хотя Орлов считал эту возможность «наипростейшим и более определенным эффектом» при печати изображения его способом, однако он признавал это «главным отличительным признаком», присущим его способу.

При типографском способе печати достичь этого не удается: «нарушается форма линии в местах перехода одной краски в другую, а также и границы взаимно соприкасающихся красок делаются более резкими и сопровождаются красочными кляксами». Это-то и позволяло «изобличать подделку».

Решение проблемы перехода линий из одного цвета в другой не сводилось только к конструктивным особенностям предложенной Орловым печатной машины. Необходимо было и решить проблему подбора красок и их взаимодействия между собой.

О серьезном подходе Орлова к определению свойств красок для его способа печати свидетельствуют его творческие поездки за границу. Около трех месяцев он провел в Праге у профессора Гусника, чтобы ознакомиться с трехцветным автотипным печатанием. Затем он посетил фабрику по производству красок «Бергер и Вирт» в Лейпциге, где удалось получить удовлетворительную желтую краску, так как именно краска такого цвета доставляла наибольшие трудности при печати.

Впервые орловская печать использована в 1892 году при изготовлении кредитных билетов достоинством в 25 рублей, в 1894 году с применением нового способа печати начали изготавливать кредитные билеты достоинством в 10 рублей, а в 1895 году — и пять рублей.

В оставшиеся пять лет XIX века и все последующие годы XX столетия в России для зашиты денежных билетов от подделки неизменно использовался орловский способ печати. Особо необходимо отметить кредитный билет 1910 года достоинством в 100рублей с портретом Екатерины Пи кредитный билет 1912 года достоинством в 500 рублей с портретом Петра I — эти билеты признаны вершиной творчества работников Экспедиции Заготовления Государственных Бумаг.

Судьба изобретателя Орлова после революции 1917 г.

Временное правительство в 1917 году хотя и «общипало» государственного орла, лишив его корон и атрибутов монаршей власти (скипетра и державы), но твердо придерживалось установившейся традиции — защищать денежные билеты с помощью орловского способа печати. Эта традиция сохранилась и в 1918 году при выпуске кредитных билетов достоинством от одного до 10 000 рублей.

«Совзнаки» — расчетные знаки образца 1919-1921 гг., на которых государственный герб (орел) был заменен гербом РСФСР, печатались на билетах крупных номиналов (5 000 и 10 000 руб.) с применением орловской печати. В последующем — государственные денежные знаки образца 1922 и 1923 годов и банковые билеты образца 1923 года были защищены орловским способом. Эта традиция сохранилась и при изготовлении денежных билетов СССР.

Потрясения, вызванные событиями февраля, а затем и октября 1917 года, вынудили Орлова укрыться в провинции. Он обзавелся хозяйством, надеясь обрести спокойную жизнь. Но достичь этого не удалось. Как он пишет в своих записках, «у меня были отняты последняя корова и лошадь», «приходится бегать в дождливую погоду по окрестным селениям, чтобы доставить необходимое продовольствие». В 1919 году он оказался даже в тюрьме ГубЧК по подозрению в подделке «керенок».

В 1921 году, будучи в Москве, Орлов встретился со своим бывшим сотрудником И.Е.Стружковым, от которого узнал, что Экспедиция Заготовления Государственных Бумаг обосновалась в Москве и называется Гознаком. «Через Стружкова, — пишет Орлов, — побывал я неоднократно в правлении Гознака... как первый авторитет по защите бумажных ценностей, дал понять им, что дело Гознака требует обновления, при этом высказал мое желание помочь Гознаку». В качестве первого шага к этому он обещал написать обстоятельный доклад.

Проживал он в это время «в глухом Егорьевске». «Для того, чтобы в то тревожное время можно было приезжать в Москву и выезжать из нее без особых затруднений, я формально был зачислен в Гознак в качестве консультанта». На написание доклада у него ушло около двух месяцев. Что подвигло Орлова к написанию доклада и представлению его в правление Гознака? Он откровенно признается в записках, что «цель этого доклада у меня была двоякая. Во-первых, мне необходимо было укрыться от голодовки, разумеется, под крылышко Гознака, а во-вторых, мне до крайности желательно было дело защиты русских бумажных ценностей ввести в надлежащее русло. Странно то, что временами мне казалась доминирующей первая причина, а временами — вторая, то есть направить дело Гознака на настоящий путь».

Амбициозность его взглядов на свою роль в Гознаке предопределила его дальнейшую судьбу. Хотя доклад его был прочитан «в присутствии всех заведующих различными мастерскими обеих фабрик Гознака во главе с председателем Енукидзе и его правой рукой русским инженером Борисовым», и ему за его труд «было назначено 5 млн. рублей», но доклад его не был принят. «Вы, Иван Иванович, хотели какие-то там восстанавливать у нас свои катехизисы, а нам нужно живое дело», — такое резюме было высказано по его докладу. Орлову было категорично отказано в поступлении на работу в Гознак.

Получив отказ в поступлении на Гознак, ИЛ.Орлов принялся за «свои катехизисы». Он решил в своих записках описать свою жизнь, историю изобретения новой печатной машины и способа печатания бумажных ценностей и обобщить все то, что связано с проблемой защиты денежных знаков от подделки.

Взгляд в будущее

Но главным итогом его размышлений, своего рода завещанием, которое он решил оставить после себя, был проект учреждения организации «Всемирной защиты ценных бумаг». Что послужило первотолчком к сделанному Орловым выводу о необходимости создания такой международной организации? Что, по его словам, стало «экстрактом моих мыслей, которые шаг за шагом вели меня к разрешению вопроса о всемирной защите ценных бумаг от подделки»?

Добившись первого успеха, когда его «машины заработали полным ходом», Орлов сознает, что у него «зародилось недовольство, что до полной защиты бумажных ценностей еще необходимо очень много и упорно работать». Размышляя об известных ему событиях, когда одна страна пыталась наводнить другую фальшивыми денежными знаками (Наполеон засылал в Россию фальшивые кредитные билеты, японцы во время русско-японской войны распространяли поддельные российские кредитные билеты, венгры при поддержке Германии производили фальшивые французские франки), Орлов признавал, что они «подогревали мысли о защите». Но в то время, как он пишет, «мое мозгование не имело и тени всемирного характера».

Но постепенно он пришел к выводу, что кроме кровопролитных войн, могут быть войны другого рода, суть которых состоит «в финансовом разорении врагов». Вот как он сам пишет об этом в своих записках:

«При дальнейшем развитии техники и графики печатного дела опасность таких бескровных войн будет более вероятной (...) Если структура фабрикации фальшивок будет не под силу частным лицам, то при покровительстве правительства, направленного на подделку бумажных ценностей враждебной ему страны, они могут допекать сносными фальшивками своих врагов. В подобных войнах подделывателям не только не придется рисковать своей жизнью, но даже наоборот, такое допекание будет явно связано с их значительными материальными выгодами».

«То или иное правительство, — продолжает он свое рассуждение, — допекая фальшивками своих врагов, безусловно будет в выигрыше. Во-первых, такими операциями оно по меньшей мере будет создавать путаницу в финансовых, коммерческих и промышленных сферах в стране своих врагов, а во-вторых, от таких махинаций оно будет обогащаться опять-таки за счет своих же врагов».

Что же следует делать, чтобы предотвратить возможность возникновения таких войн? По мнению Орлова, «хотя война при помощи фальшивок меньшее зло, чем человекоистребление, тем не менее это все-таки есть зло. Ввиду всего этого мой совет — следовало бы культурным нациям заблаговременно принять надлежащие меры против развития этого зла». Также, как в борьбе против кровопролитных войн, он предлагает «борьбу против развития войн фальшивками взять под свое покровительство объединенным правительствам культурных народов (Гознаков всех наций, где они имеются) с непременным условием включения сюда и России».

«Я далек от мысли навязывать свое мнение культурным народам, — пишет Орлов. — Однако мой профессиональный долг обязывает меня поднять вопрос о вероятной возможности возникновения войн при помощи фальшивок. Помимо того, что все народы, связанные между собою торгово-промышленными делами, могут страдать от этих замаскированных войн, но ведь и моя родина не застрахована от этого зла».

«Если (русский Гознак и все) культурные нации найдут мое настоящее заявление заслуживающим внимания и пожелают ликвидировать это уже начинающее выявляться зло, а также выразят желание моего участия в этом деле, то я со своей стороны считаю своим долгом дать полное согласие применить свое знание, опыт и энергию на ликвидацию этого зла».

Выражение Орлова — «если русский Гознак» — свидетельствовало об отстраненности его от этой государственной организации, а точнее об устранении его от работы в Гознаке. Вот это и было одной из причин того, что Орлов решил обратиться к идее всемирной защиты ценных бумаг.

Гравюра — способ зашиты от фальшивомонетчества

Одним из практических средств для защиты бумажных ценностей от подделки И.И.Орлов называет использование гравюры. Он внимательно рассматривает историю возвышения и упадка граверного искусства, рассказывает о встрече с профессором граверного искусства Эйзенгардом в его родном городе Франкфурте-на-Майне.

Орлова привело на эту встречу с автором гравюры портрета Екатерины II на кредитном билете 1810 года достоинством в 100 рублей «желание подробно ознакомиться с историей его работы по изготовлению этого знаменитого портрета, который все время является камнем преткновения для подделывателей».

И.И. Орлов обращает внимание на гравюру, как на одну из технических деталей плана будущей всемирной защиты ценных бумаг. «Желательно, пишет он в своих записках, чтобы такие защитные гравюры базировались на характерных портретах, что до некоторой степени затруднит подделывателей сохранить сходство. Гравюры эти непременно должны печатать металлографским путем, то есть со стальных досок, гравированных вглубь, чтобы отпечатки имели возвышенные штрихи или точки. Это необходимо для того, чтобы лишить возможности подделывателей имитировать их фотоспособами».

«Если бы они, — поясняет Орлов, — и решились производить подобные имитации, то их всякий может изобличить. Стоит только посмотреть вскользь на защитную гравюру с возвышенными штрихами, то точно все гравированное изображение будет иметь сплошной бархатистый вид, что не может дать имитация».

Поскольку для воспроизведения цветных репродукций стала применяться автотипная печать, то на рынке «металлические гравюры с возвышенными штрихами потеряли значение (...), но этим самым они сугубо делаются ценными, как одна из деталей защиты ценных бумаг от подделки». В связи с этим Орлов рекомендует объединенным правительствам на строго определенных законом условиях иметь в стенах учреждений, изготавливающих ценные бумаги (Гознаке), немногих специалистов-граверов. «Эти немногие специалисты, будучи изолированы самой жизнью от большого рынка, коль скоро их искусство потеряло смысл, должны быть обеспечены на всю жизнь, даже в том случае, если кто из них, сделавшись инвалидом, не будет в состоянии заниматься своей исключительно редкой и изолированной профессией».

Поэтому в будущем кодексе законов о всемирной защите ценных бумаг должны быть, по мнению Орлова, введены об этих специалистах определенные статьи. «Граверы по защите, конкретизирует он свою мысль, должны производить свою работу только в стенах учреждения, под контролем невидимого ока».

По мнению Орлова, такой «гравер нигде, ни кому и никогда не имеет права показывать свое защитное граверное искусство или кого-либо обучать этой специальности, кроме учреждения, где он работает. При этом разрешалось при назначении учеников для обучения защитному гравированию брать в качестве учеников своих детей и близких родственников.

К сожалению, в своих записках, будучи обижен на Гознак, отказавший в приеме его на работу, И.И.Орлов в резких и несправедливых словах отзывается о Гознаке и его руководителях. И это в то время как его ближайший помощник по созданию орловской машины Иван Егорович Стружков продолжал на Гознаке начатое Орловым «живое дело» — он внес в конструкцию машины ряд существенных изменений, переделал ее в конечном счете в ротационную, доказав тем самым, что в создании орловской машины ему принадлежала не последняя роль.

В последующем «важное дополнение в конструкцию орловско-стружковской машины сделал мастер-печатник А.Щербаков. Кроме многокрасочного орловского рисунка за один прогон стало возможным печатать дополнительно и типографский рисунок еще одной краской».

Специалисты Гознака не только сберегли изобретение И.И.Орлова, но и, познакомив с ним представителей иностранной фирмы «Де ля Рю Жиори», помогли им создать современные офсетные машины с эффектом орловской печати. Кроме них на принципе гальванопластического изготовления печатных форм, изобретенного нашим соотечественником Борисом Семеновичем Якоби, были сконструированы той же фирмой современные высокопроизводительные металлографские печатные машины. Таким образом, прогноз И.И.Орлова на использование «защитного гравирования» путем печати ценных бумаг металлографским способом также реализован в Гознаке. Этим самым Гознак внес свою лепту в дело всемирной защиты ценных бумаг от подделки, чего настойчиво добивался в своих записках Иван Иванович Орлов.