Фальшивые ассигнации Наполеона

Прежде чем говорить о фальшивых ассигнациях Наполеона, необходимо рассказать о российских любителях легкой наживы, чтобы не сложилось впечатление, что "финансовая эпидемия" - обращение фальшивых ассигнаций - дело исключительно иностранного происхождения.

Выпуск в обращение ассигнаций образца 1786 г., как средства "к воспрепятствованию впредь подлога государственных ассигнаций", оказался бессильно-несостоятельным уже на следующий год. Одним из "первопроходцев" на стезе подделки бумажных денег нового образца оказался лейб-гвардии конного полка корнет Сумароков с двумя подельцами - вахмистрами Куницким и Ромбергом. Мало того, что он, как уверяли, был "дворянин очень хороший и притом достаточный", оказался корнет к тому же двоюродным внуком покойному писателю Александру Петровичу Сумарокову. Рисовал он ассигнации тушью и до поимки успел сделать их на 500 руб., прослыв мошенником не в пример своему известному родичу, который писал: "А я мошенником в России не слыву и в честности живу".

Подделка ассигнаций в конце XVIII — начале XIX вв. в России стала широко распространенным явлением. Оно захватило все классы и слои российского общества снизу доверху. По социальному составу подавляющее число фальшивомонетчиков относилось к трем группам населения: мещанам, крестьянам и военным. Однако "не обделены" были и другие: купцы, дворяне, фабриканты и иностранцы. Особенно настораживало то, что предпринимаемые правительством по отношению к подделывателям ассигнаций не просто жестокие, но и варварские меры наказания (порка плетьми, вырывание ноздрей, клеймение) совершенно не оказывали своего устрашающего воздействия: некоторые преступники вновь принимались за это дело не только после отбытия наказания, но и будучи колодниками в местах заключения. О распространенности этой социальной эпидемии свидетельствует и "география" этого вида преступлений: фальшивые ассигнации обнаруживаются в Киеве, Юрьеве, Витебске, Коле, Москве, Николаеве, Екатеринбурге, Астрахани и других городах, поселениях и селах России.

Еще в царствование Павла I возникла необходимость перемены ассигнаций образца 1786 г. В июне 1800 г. генерал-прокурор Правительствующего Сената докладывал, что все следствия о фальшивых ассигнациях открывают почти одинаковые способы их подделки. Была образована специальная комиссия в составе: генерал-прокурора Обольянинова, государственного казначея Г.Р.Державина и главного директора Ассигнационного банка Свистунова.

Судя по имеющимся материалам о работе комиссии, содержание ее деятельности и, главное, сделанные выводы и рекомендации, свидетельствовали о том, что носили они не декларативно-административный, а конкретно-технический характер. Можно утверждать, что такой подход к решению проблемы выработки мер по защите ассигнаций от подделки определился активным участием в работе комиссии Г.Р.Державина, который сам был неплохим рисовальщиком, заслужившим в свое время лестную оценку известного русского гравера Е.П.Чемесова.

Комиссия установила, что главнейшую удобность в подделке ассигнаций составляет их внешняя схожесть. Правда, 5-и 10-рублевые ассигнации отличались цветом, но это не служило препятствием подделывателям, т.к. от обращения они истирались и теряли свой цвет. Что же касается подписей ассигнаций, то признавалось, что подписаться "под чужие руки" было не так трудно. Поэтому комиссия сочла необходимым на будущее: печатать ассигнации на одной

белой бумаге, но каждое достоинство особым шрифтом, а, главное, крупные ассигнации (25, 50 и 100 руб.) изготавливать одного, а достоинством в 10 и 5 руб. - отличного от них и между собой формата.

В конце 1800 г. новые образцы ассигнаций были утверждены и приступили было к их изготовлению, но с восшествием на престол Александра I операцию эту решено было отложить до удобнейшего времени из опасения злоупотреблений, которые могут возникнуть от "преждевременной гласности."

Не предприняв конкретных мер против доморощенных подделывателей ассигнаций, правительство России спустя десять лет оказалось под угрозой внешней напасти (пришла беда - открывай ворота): денежное обращение наводнилось фальшивыми ассигнациями после вторжения армии Наполеона. И хотя специального исследования по этой проблеме нет, но по сведениям из различных источников удается установить, что засылка в Россию фальшивых ассигнаций французского производства была заранее спланированной акцией Наполеона.

Одним из таких официальных источников является "всеподданнейшая записка министра финансов о фальшивых ассигнациях", относящаяся к 1813 г. В ней министр финансов Д.А.Гурьев сообщал, что еще весной 1812 г. просил соизволения императора Александра I направить чиновника Ассигнационного банка "для наблюдения в Риге и по сухопутной границе до Радзивилова за появлением фальшивых ассигнаций из-за границы". И хотя, как он утверждал, " в то время не открыто еще следов ввоза их", но "впоследствии учинилось известным намерение Французского правительства выпустить у нас большое оных количество."

Далее министр уведомлял императора, что по имеющимся у него агентурным сведениям, "Французы выпустили в Варшаве, через посредство дюка де Бассано и какого-то банкира Френкеля, до двадцати миллионов рублей ассигнациями, достоинством в 100, 50, 25 рублей. В связи с этим он обращался с просьбой усилить строжайший надзор на таможнях и по сухопутной границе, чтобы " точнее разведать, не возможно ли будет открыть, чрез кого и в какие места разосланы фальшивые ассигнации."

Необходимо отметить, что версия о распространении фальшивых ассигнаций, изготовленных во Франции и в самой России во время нашествия Наполеона, нашла освещение как в трудах российских военных историков, так и в исследованиях их французских коллег. Накопилось немало фактов, в том числе и свидетельств современников как с той, так и другой стороны, подтверждающих достоверность этой версии. Однако были не только сомневающиеся, но и явно отвергавшие возможность этого. Так, профессор военных наук генерал-майор Богданович, автор "Истории Отечественной войны 1812 года", изданной в С.Петербурге в 1859 г., писал по этому поводу: "Говорят, будто Наполеон, желая подорвать государственный кредит нашего государства, пустил в ход большое количество фальшивых русских ассигнаций, но это объяснение не основано ни на каком достоверном свидетельстве."

Но свидетельства и, что особенно важно, письменные свидетельства сохранились. Так, Ф.В. Ростопчин в письме к А.Д. Балашову от 4.11.1812 г. сообщал, что "неприятель во время пребывания его здесь старался выпустить сколь можно фальшивых ассигнаций с собою привезенных." По словам автора письма препятствием для исполнения вредного сего намерения было то, что "никто из поселян на торжки не ездил и закупки ничему произвести не можно было." Возникает вопрос, для чего же тогда выпускались фальшивые ассигнации? Ответ - в том же письме. В нем сообщается, что, во-первых, ими пытались выплачивать жалованье гвардейцам Наполеона, а, во-вторых, "при выходе французских войск из Москвы розданы знатные суммы главнейшим приверженцам Наполеона," из числа россиян, находившихся у него на службе. При этом высказывалось предположение, что они "данные им деньги сохранят или заслали в отдаленные места, где им удобно будет производить на них торг или обменивать." В достоверности этих сведений убеждает то, что приведенная переписка велась между официальными лицами: письмо было написано московским военным губернатором министру полиции.

Другим источником сведений о выпуске в России фальшивых ассигнаций французского производства является многотомное собрание сочинений с описанием Отечественной войны 1812 г., изданное в С.Петербурге в 1850 г. Автор - генерал-лейтенант, член Военного Совета, сенатор и ординарный академик Академии наук А.И. Михайловский-Данилевский. О его авторитетности можно судить не только по тому, что труд его был написан по высочайшему повелению, но и потому, что писал он о том, что сам видел и знал, т.к. в 1812 г. находился при князе Кутузове, а в 1813-1815 гг., - при князе Волконском.

А.И.Михайловский-Данилевский упоминает о том, что Лессепс, один из сподвижников Наполеона, на котором лежало попечение о продовольствии, предлагал Тутолмину, начальнику Воспитательного дома, оставшемуся в Москве во время нашествия Наполеона, взять для расходов некоторую сумму денег ассигнациями. На это предложение Тутолмин ответил отказом. В своем донесении матери царя императрице Марии Федоровне он писал, что видел в этом лишь "зловредность, чтобы ссужать меня своими фальшивыми ассигнациями, коих привезли с собою весьма большое число и ими даже, по повелению Наполеона, выдавали своим войскам жалованье."

Снабжение Великой Армии продовольствием и фуражом по своей значимости приравнивались к выполнению боевой операции. Отличие заключалось в том, что действия отрядов фуражиров наталкивалось на территории России активному противодействию со стороны населения, носящему нередко вооруженное сопротивление. Не случайно поэтому эти отряды французское командование сопровождало воинскими подразделениями и даже артиллерией. Были попытки не прибегать к реквизициям, а использовать цивилизованное средство снабжения - приобретение необходимых продуктов за деньги. Известно, например, что Наполеон "велел также купить хлеба и мяса на 250 тыс. руб. в Можайске, Гжатске, Дорогобуже и Вязьме и довольствовать им проходящие войска."

Неизвестно, какими деньгами предполагалось рассчитываться с населением? Так как использование французских франков естественно исключалось, то можно думать, что расчеты должны были вестись на российские деньги, захваченные во время наступательных операций, или... на российские фальшивые ассигнации, заблаговременно изготовленные во Франции, в Варшаве, в Вильно или других местах. Но как свидетельствует история Отечественной войны, даже о таком "цивилизованном" средстве снабжения армии по мере продвижения ее вглубь России нельзя было и думать. А так как попытки реквизиции продуктов и фуража с помощью специально организованных отрядов не дали ожидаемых результатов (да и нечего было заготавливать в опустошенной полосе перед наступающей армией!), то при попустительстве военного командования широко распространились мародерство и грабежи.

Не осталось без внимания со стороны историков, изучавших пребывание французов в Москве, то особое покровительство, которым пользовалось со стороны Наполеона и маршалов Преображенское кладбище - "беспоповское"*. Как свидетельствовали старожилы, в одном из помещений на этом кладбище стоял станок для делания фальшивых ассигнаций и жили жандармы. Подтверждением правдоподобности такой версии о существовании передвижной подпольной типографии служит событие, происшедшее в заключительный период Отечественной войны. Описывая бегство верхушки французской армии из Вильны за Неман, А.И. Михайловский-Данилевский упоминает о письме Бартье Наполеону, в котором он сетует на потерю своей коляски с тайными бумагами. Как оказалось, "в ней найдено было очевидное доказательство мошенничества Наполеона — доска для делания фальшивых сторублевых русских ассигнаций."

Есть категория воспоминаний, которые свидетельствами о фальшивых ассигнациях не назовешь. К ним, пожалуй, больше подходят такие понятия как предания или легенды. О них можно было бы не упоминать, но они, хотя и вызывают сомнения в своей истинности, тем не менее заслуживают огласки, т.к. создают как бы общий фон, атмосферу описываемой проблемы. Вот некоторые из таких "преданий", почерпнутых автором настоящей статьи из различных публикаций:

- "Французское правительство(?) имело особенных людей, которые бы невзначай, разбрасывали эти ассигнации вместе с другими вещами в чемоданах, отдавали нарочно в добычу казакам такого рода поклажи. Под Красным, говорят, был отбит целый огромный запас этих произведений западной изобретательности, а один почтенный московский житель, по болезни оставшийся в Москве в сентябре и октябре 1812 г., передавал нам, что французы выменивали звонкую нашу монету на свои фальшивые бумажки, платя по тогдашней синенькой (ассигнации достоинством в 5 руб. - АЛ.) за серебряный рубль и что у Каменного моста были для этого устроены нарочно меняльные лавки."

- Французский купец Шевалье де-Изарн, живший и торговавший в Москве до 1840 г., рассказывал: "...Бонопарте, запертый в Кремле, выписал себе труппу итальянских певцов, чтобы они пели перед ним, и платил им за это фальшивыми ассигнациями. Кажется, в Польше их была заготовлена большая партия, которую старались пустить в обращение всяким способом, но при первом своем появлении эти деньги были оценены по их стоимости: никто их не принимал, и их разошлось очень мало."

- Имеется упоминание о ловких дельцах, которые "до вступления

еще французов, успели распространить оные (фальшивые ассигнации

- АЛ.) как между помещиками, так и среди войск. По вторжении французов, они расходовали эти ассигнации в местах, ими занимаемых, и уже с октября 1812 г. в банк поступило из почтамтов от различных лиц, служивших в армии и пересылавших сюда деньги, около 12 000 настоящих и более чем на полмиллиона фальшивых, попавшихся в Польше и Германии. В этом же году, по возвращению войск, в артельных суммах из миллиона пятисот тысяч, оказалось на триста тысяч фальшивых.."

- "Сохранилось предание, что по изгнании французов, наше Правительство не один миллион выкупило таких фальшивых ассигнаций у крестьян и других обманутых людей."

- "Когда французы были изгнаны из Москвы и других мест, то к военному начальству представляли жители доставшиеся им по разным случаям во время неприятельского нашествия, сторублевые ассигнации французского изделия, так искусно подделанные, что даже в Ассигнационном банке приняли их с первого взгляда за настоящие."

- "...Мы все (т.е. участвовавшие в этой войне — АЛ.) видели эти фальшивые ассигнации, как у казаков, находивших их у пленных и в их повозках, так и в Минске, Вильне и почти в каждом... местечке, и потом в Варшаве встречали их. Они во множестве ходили и в Петербурге, где многие помнят их очень хорошо."

Можно верить или не верить этим "преданиям", но, если следовать поговорке "дыма без огня не бывает", то можно понять побуждения официальных кругов России, попытавшихся в какой-то степени рассеять туман неизвестности. Верноподданнейшая записка министра финансов Д.А. Гурьева, о которой упоминалось выше, имела целью разведать откуда, через кого и в какие места рассылались фальшивые ассигнации. В 1813 г. подлинник этой записки последовательно передавался главнокомандующему действующими армиями князю Кутузову, начальнику штаба князю Волконскому, а затем копии - генерал-лейтенанту графу Палену ("употребить все способы к розысканию в Варшаве банкира Френкеля и от него узнать(...) и расследовать в Варшаве: куда именно разосланы фальшивые ассигнации, французами сделанные"). От графа Палена копия записки препровождается генералу Дохтурову, а от него генерал-губернатору герцогства Варшавского B.C. Ланскому. По времени эта "эстафета" заняла около двух месяцев: с февраля по апрель 1813 г.

Из дальнейшего расследования выяснилось, что фальшивые ассигнации "распространялись в большом количестве в Кракове, Бреславле и здесь..."(в Варшаве - АЛ). При этом отмечалось, что "фальшивые ассигнации, распущенные в Варшаве большею частью сторублевые."

Министр финансов направил отношение и министру внутренних дел, который поручил литовскому почтдиректору распорядиться, "чтобы во всех пограничных почтовых местах подаваемыя в оныя для отправления с почтами внутрь России ассигнации были рассматриваемы". Благодаря этому удалось установить, что лица, находившиеся в составе действующей армии, пересылали в своих письмах ассигнации в Россию. В связи с этим было запрещено почтовым местам в герцогстве Варшавском принимать и посылать в Россию государственные ассигнации, предоставив возможность производить это через полевые почтамты, при армии состоящие, которым и было поручено наблюдать за невыпуском фальшивых ассигнаций.

В своем письме к B.C. Ланскому виленский гражданский губернатор Римский-Корсаков 25 апреля 1813 г. сообщал, что лица, занимающиеся разменом банковских ассигнаций, уклоняются от размена, особенно сторублевых, т.к. "некоторыми из тех меняльщиков усмотрены между сторублевыми ассигнациями фальшивые, но оныя так искусно сделаны, что при самых подробных рассматриваниях едва можно заметить, что подписи на них сделаны не пером, но гравировкою. "Признавалось, что обращающиеся ассигнации "ежели не большая часть, то по крайней мере половина, а сторублевые едваль не все фальшивые".

По слухам, поступившим из разных мест, говорилось в письме, "должно удостовериться, что Французы во время нашествия их в пределы России наделали и выпустили великое множество оных". "Потом они свои войска и все военные надобности удовлетворяли ассигнациями, равно как и обещанная Наполеоном сумма на вспоможение формированным войскам в Польше выдавалась также ассигнациями и уповательно фальшивыми.." "Я слышал, - писал виленский гражданский губернатор, - что Наполеон в обратный проезд свой чрез Варшаву дал тамошнему правительству на формирование войск более трех миллионов рублей подобными ж ассигнациями".

Предложения графа Палена и B.C. Ланского князьям Кутузову и Волконскому о "денежных пожертвованиях" одному из подозреваемых людей было отвергнуто: "покойному фельдмаршалу не угодно было согласиться с графом Паленом о необходимости подкупа" и что "его светлость ожидая успеха лишь от строгого и внимательного наблюдения по полицейской части в Варшаве".

Сложность расследования объяснялась и необходимостью соблюдать осторожность, не раскрывая тайну, и сношением с разными властями и учреждениями, и медлительностью в почтовых сообщениях. К тому же, по агентурным сведениям, фальшивые ассигнации поступали из города Брод, но он находился на территории Австрии.

Разысканиями варшавского полицмейстера Свечина было установлено, что "по приказанию князя де-Бассано (герцог де-Бассано был в это время министром иностранных дел правительства Наполеона - АЛ.), секретарь его, Баптист Ламберт и чиновник Иозеф Полонайс передали бывшему министру финансов герцогства Варшавского Матушевичу на два миллиона Российских фальшивых ассигнаций". Удалось установить также, что "в конце 1812 года, во время



Подписи одного и того же чиновника на подлинных (1) и фальшивых (2, 3, 4) 25- рублевых ассигнациях.

пребывания в герцогстве Варшавском французских войск, Польским правительством было закуплено в городе Бреслав-ле, у местного купца Перетца, значительное количество сукна, за которое было уплачено "ассигнациями Российского штемпеля, которые впоследствии оказались сумнительными". В записке Свечина сообщалось также, что 13 января 1813 г. бывший министр финансов Матушевич переслал с секретарем министерства Иосифом Тымов-ским к Саксонскому королю на 1,5 млн руб. фальшивых ассигнаций. Другим лицом, к которому поступили ассигнации, был варшавский "вексляр" Розен, который купил у секретаря де-Бассано Ламберта фальшивых ассигнаций более чем на 100 тыс. руб. Розен признал это, сообщив, что за каждую сторублевую бумажку он уплатил по три луидора золотом. Часть розенских фальшивых ассигнаций, обнаруженных у него (на 51700 руб.), были препровождены князю Волконскому, который по указанию императора, приказал сжечь их в променной конторе при действующей армии.

В деле о фальшивых ассигнациях описывается случай, когда "во время ретирады французской армии чрез Мариампольский повет, приходский ксендз селения Высокой Руды Яцентий Юцевич (...) купил у трех или четырех французских солдат пук ассигнаций сторублевых на тридцать одну или тридцать две тысячи руб., заплатя на оныя ассигнации шесть тысяч Прусских талеров". Деньги эти раздавались в долг различным лицам под проценты. Правда, из-за недостатка познаний никто не мог различить фальшивые они или нет. Но показателен сам факт: французские солдаты и польский священнослужитель проворачивали дельце на награбленных в России ассигнациях.

В июне 1813 г. варшавскому полицмейстеру Свечину по его требованию начали предъявлять обнаруженные фальшивые ассигнации. Преимущественно это были 50- и 100-рублевые ассигнации 1806, 1807 и 1808 гг. При перлюстрации писем кроме ассигнаций крупных номиналов встречались и 5-рублевые. При этом среди пересылаемых по почте денег было немало фальшивых. Так, в пакете, полученном в Варшаве из Бреславля, оказалось на 900 руб. фальшивых ассигнаций.

О количестве фальшивых или заподозренных ассигнаций, поступивших в течение двух месяцев в Варшавскую променную банковскую контору можно судить по тому факту, что 19 августа 1813 г. из этой конторы были направлены на имя министра финансов два пакета, в одном из которых находилось "особо запечатанных ассигнаций на 8.250 рублей, а в другом - на 141.995 рублей".

Одним из предполагаемых центров рассылки фальшивых ассигнаций был австрийский город Броды. Из него они вывозились в Одессу, но "более всего в главную квартиру Российской армии". Герцог де Ришелье сообщал из Одессы в 1814 г. о нескольких случаях пересылки по почте на имя местных торговцев денежных переводов, в числе которых были и фальшивые ассигнации. В Одессу они поступали из Могилева, Бердичева, Радзивилова.

В рапорте генерал-губернатора герцогства Варшавского B.C. Ланского на имя императора Александра I 30 ноября 1815 г. сообщалось, что "выпуск в здешнем крае фальшивых ассигнаций было делом Французского здешнего национального правительства; что князь де-Бессано вручил таковых фальшивых ассигнаций министру финансов бывшего герцогства Варшавского Матушевичу на 2 млн руб., и посредством секретаря своего Баптиста Ламберта продал Варшавскому веке л яру Розену на 110 тыс. руб.".

Все эти сведения, содержащиеся в бумагах архива вице-президента Верховного Совета Н.Н. Новосильцова, воссоздают довольно пеструю картину из фактов достоверных и "преданий" о распространении фальшивых ассигнаций французского производства во время нашествия Наполеона. В них перечисляются города, в которых обнаруживались или откуда пересылались фальшивые ассигнации. Однако местонахождения "фабрики", где они изготавливались (если не считать упоминания о Преображенском кладбище в Москве), установить тогда так и не удалось. Этот существенный пробел восполнен был публикациями во Франции.

При ознакомлении с этими источниками (они упоминались в российских изданиях) первое и самое важное заключение не только о самой рассматриваемой проблеме, но и об истории взаимоотношений между Францией и Россией можно сделать по поводу времени описываемых событий. Оказывается, что массовое изготовление фальшивых российских ассигнаций во Франции началось задолго до похода Наполеона в Россию.

Впрочем покушение на денежное обращение России было для Наполеона уже опробированным средством в отношении валют противоборствующих с ним стран. Первыми судьбу российских денег разделили английские фунты стерлингов, за ними последовали фальшивые билеты Венского банка, правда, денежное обращение Австрии было спасено от валютной интервенции женитьбой Наполеона на Марии-Луизе, дочери австрийского императора. "Я бываю то лисой, то львом", признавался Наполеон. Эту двойственность его характера отмечал и Е. Тарле, говоря, что, когда "коварство, вероломный обман представлялись ему необходимыми, он их совершал без малейших колебаний".

"Когда предварительные условия мира были написаны в Тельзите между Россией и Францией, одно достоверное лицо Наполеона предложило своему господину попытаться сделать в Петербурге то, что не удалось в Вене". Речь здесь идет об изготовлении фальшивых российских ассигнаций. И Наполеон последовал этому совету. Мы не располагаем данными анализа фальшивых ассигнаций (если он был сделан Ассигнационным банком), но то, что среди фальшивых ассигнаций, обнаруженных в Варшавском герцогстве, находились преимущественно ассигнации 1806-1808 гг., не является случайным, - они печатались еще до вторжения Наполеона в Россию.

Как свидетельствуют французские источники, тайная фальшвалютная типография находилась в Париже на Монпарнасском бульваре, 25, недалеко от Вожирардской улицы. Директором типографии был господин Фен, брат секретаря императора. Помещение, где размещались печатные станки, служило одновременно и спальней для типографщиков и служителей дома; они фактически находились здесь как бы на военном положении. Типография была организована с ведома правительства, но деятельность ее не предавалась огласке.

Первоначально продукцией этого заведения были фальшивые английские фунты стерлингов. По времени это относится к 1810 г., т.е. к тому периоду, когда Наполеон стремился осуществить континентальную блокаду Англии, К изготовлению медных досок был привлечен гравер Лаль, который был занят до этого в Главном военном управлении. В отчете о проделанной работе он писал: "Не мое дело вникать в цели настоящего правительства и разбирать причины, побудившие его принять подобную меру, чтобы нанести своим врагам удар, который должен был совершенно подорвать их финансы, парализовать со временем главную силу их военных действий и принудить уважать независимость Франции".

Позднее, после приостановки этой работы, гравер Лаль был привлечен к гравированию форм для печати фальшивых ассигнаций России. Отмечалось, что эти бумажки были плохо гравированы, типографские буквы их дурны, подписи чрезвычайно сложные, но зато их можно было гравировать с помощью крепкой водки и довольно быстро (впоследствии использование этого технического приема подвело изготовителей фальшивок). Меньше чем в три месяца было награвировано более 700 медных досок, т.к. предполагалось изготовить большое число оттисков. После печати бумажки бросали на пол в пыльную комнату и мяли, чтобы они сделались мягкими и приобрели серый оттенок. Работа эта продолжалась до тех пор, пока не начались неудачи французской армии в России.

По другим сведениям, накануне войны с Россией, типография была переведена в Варшаву, а затем, после вторжения Великой Армии - в Вильно. Осенью 1812 г. филиал "фабрики" как будто бы размещался в подмосковском селе Преображенском.

Те, кому попадали в руки ассигнации, сделанные французами, отмечали, что были сделаны искусно и "напечатаны гуще", т.е. более четко, чем настоящие. С первого взгляда даже в Ассигнационном банке они были приняты за подлинные, однако при более пристальном рассмотрении выявились признаки, по которым можно было отличить фальшивки. Самым неоспоримым свидетельством подделки явилось то, что подписи на ассигнациях были награвированы, а настоящие подписывались вручную. Кроме того, ввиду плохого знания букв русского алфавита допускались искажения в их написании: так в словах "государственной" и "ходячею" вместо буквы "д" печатали - "л".

Сколько же фальшивых ассигнаций, изготовленных французами, растворилось в денежном обращении России? Ответ мы находим в труде одного из исследователей истории российских денег Я.И. Печерина. "В одном только 1813 г., - пишет он, - было открыто фальшивых ассигнаций на сумму 987 300 руб., т.е. немного меньше, чем в предыдущие 26 лет за все время обращения ассигнаций образца 1786 г.; всего же в период после французского нашествия, именно в течение 1813-1817 гг. фальшивых ассигнаций появилось на 5 614 380 руб., не считая, конечно, тех, которые не были обнаружены". По годам в Ассигнационный банк было представлено следующее количество фальшивых ассигнаций: в 1813 г. - на 987330 руб., в 1814 г. - на 2830655 руб., в 1815 г. - на 883965 руб., в 1816 г. - на 626450 руб., в 1817 г. - на 285980 руб.

Чтобы поддержать доверие к ассигнациям, правительство первое время не делало различия между настоящими и фальшивыми денежными билетами - при предъявлении в банк они оплачивались одинаково. Поэтому-то их никто брать не боялся. Но уже в 1813 г. фальшивые ассигнации французского дела перестали в банке оплачиваться. Это в известной мере привело к тому, что "кредит ассигнации еще более упал: всякий боится брать их...", "неплатеж за фальшивые ассигнации произвели в публике ропот и беспокойство, а между тем цены ассигнаций еще более понизились".

В 1814-1815 гг. курс бумажного рубля упал до 20 копеек. Засорение денежного обращения фальшивыми ассигнациями** и падение курса настоящих ассигнаций подвигли министра финансов Д.А. Гурьева предпринять меры для приведения в порядок расстроенных финансов России.

Примечания:

* Кладбище принадлежало филипповскому согласию, которое являлось беспоповским, его основали в 1771 г. раскольники во время эпидемии чумы. Помимо места захоронения это был своего рода старообрядческий монастырь. Здесь, в 1812 г. стояли-поляки и французы. - Авдеев А.Г.

** Читатели, желающие более подробно узнать об истории выпуска Наполеоном фальшивых ассигнаций России, могут об этом прочитать в статье М.Б. Маршак "Наполеоновские подделки русских ассигнаций", опубликованной в 1986 г. в XXVI томе Трудов Государственного Эрмитажа (иллюстрации оттуда же), а тайнее в исторической миниатюре Валентина Пикуля "Деньги тоже стреляют" (В. Пикуль "Исторические миниатюры", т. I. М. Молодая гвардия. 1991). - В.К. Рахилин.

Нумизматический альманах, 1998, №3, С.27-40.