Алехов А.В. Бумажные деньги в России: экономика и
история
Проекты реформы денежного обращения
Финансовый недуг России в 50-60-х гг. XIX в. носил затяжной
характер. Диагноз его был однозначен хроническое безденежье. А
побочным явлением была денежная "эпидемия". Внесенный Петром I
"вирус" в денежное обращение - пятикопеечники, чеканенные по 40
рублей из пуда меди, - привел к серьезным осложнениям. Это
усугубилось тем, что после Петра I в обращение было введено огромное
количество этой легковесной, неполноценной монеты. Последствия не
замедлили сказаться -за девальвацией этих денег последовал рост цен,
падение вексельного курса. Это отразилось на состоянии финансов,
торговли, всей экономики в целом и положении народа. Дело дошло до
того, что эти медные деньги отказывались принимать на рынке.
Как избавиться от этой "напасти"? Предлагались различные средства по
изъятию пятикопеечников из обращения. По проекту П.И.Ягужинского
решено было снижать ежегодно цену пятаков на одну копейку. В 1744 г.
по указу Елизаветы Петровны нарицательная цена пятаков была снижена
до четырех копеек, в 1745 г. -до трех, а с 1746 г. - до двух копеек.
Завершилась эта уценочная операция в 1755 г., когда по предложению
П.И.Шувалова начали чеканить медные копейки по 8 рублей из пуда и
ими выменивать у населения грошевики (бывшие пятаки), платя по 2
копейки, а сами пятаки перечеканивать в копейки.
Таким образом, спустя 30 лет после начала их выпуска (1723 г.),
пятаки были изъяты в 1756 г. из обращения, как "самая вредительная
монета". Эта реформа была крупным шагом по пути избавления денежного
обращения от засорения легковесной медной монетой, что благотворно
сказалось на стабилизации денежного обращения и оживлении торговли.
Однако П.И.Шувалов проявил себя дальновидным политиком, т.к. не
только нашел способ избавиться от пятикопеечников, но и определил
дальнейшую судьбу медных монет, чеканившихся по 8 рублей из пуда
меди. Он предложил в 1757 г. перейти к чеканке медной монеты по 16
рублей из пуда меди. Это сулило получение казной прибыли в 6 млн
рублей, что позволяло покрыть расходы на участие в Семилетней войне.
Спустя три года П.И.Шувалов предложил еще уменьшить вес медных
монет, перепечатывая их в стопу по 32 рубля из пуда меди. По его
расчетам прибыль казны увеличивалась на 20,5 млн рублей. Однако это
оказалось палкой о двух концах: увеличение доходов казны вновь
привело к засорению обращения легковесной медной монетой. Круг
замкнулся.
П.И.Шувалову принадлежала идея увеличения доходов казны за счет
снижения содержания серебра в серебряной монете. Он был автором
плана перечеканки всей серебряной монеты из 77-й в 72-ю пробу. Как и
предыдущие, эта идея проведения денежных переделок и "порчи" монеты
(так тогда называлось уменьшение содержания драгоценного металла в
монете) продолжала практику XVII - первой четверти XVIII вв. по
широкому использованию монетной регалии.
Однако были и другие варианты улучшения финансового положения. Так,
президент Коммерц-коллегии Б.Г.Юсупов предлагал разрешить свободный
ввоз иностранного серебра, который должен был оживить торговлю,
повысить сборы с нее и увеличить доходы казны от чеканки монеты.
Секретарь Сената Ф.Сукин выступил в 1760 г. с рассуждениями о
российской коммерции. В связи с развитием промышленности он
подчеркивал выгодность торговли не сырьем, а товарами,
изготовленными на мануфактурах. Его предложения предусматривали
отмену внутренних таможен, учреждение коммерческого банка, развитие
кредита, строительство новых торговых портов. С предложениями
активизации торгового баланса России выступил в 1760 г.
конференц-секретарь Д.В.Волков, а в 1763 г. свое "Мнение о
государственных доходах" изложил член Комиссии о коммерции
И.И.Нешпоев.
Все эти проекты, будучи дельными и направленными на оздоровление
финансового положения, имели по сравнению с проектами П.И.Шувалова
единственный "порок"- они сулили выгоду лишь в отдаленном будущем
(не синицу в руки, а журавля в небе), т.е. не могли дать быстрого
результата. Поэтому отношение к ним было как к умственному
теоретизированию, которое нельзя использовать для решения
сиюминутной задачи по увеличению доходов казны.
Среди выдвигаемых проектов необходимо отметить те, которые как бы
пытались разорвать кольцо монетного обращения и внести новый элемент
в структуру денежного хозяйства. Речь идет о различных формах
бумажных денег.
В 1744 г., в царствование императрицы Елизаветы Петровны, для
облегчения выкупа неполноценных пятикопеечников асессор Монетной
канцелярии И.А.Шлаттер и независима от него вице-президент
Коммерц-коллегии И.И.Мелиссино предложили выпустить бумажные билеты
достоинством от 5 копеек до 1000 рублей. Ими должны были на 80
процентов оплачиваться сдаваемые пятаки. Спустя пять лет бумажные
деньги предполагалось обменять на серебряную и медную монеты.
Сенат категорически отверг эту идею: "Билеты потому же в России не
токмо не заобыкновенное и незнаемое дело, но и самое вредительное, и
весьма хуже нынешних пятикопеечников, ибо медные пятикопеечники
внутренюю доброту имеют <...>, а билеты никакой уже и внутренний
доброты иметь не будут; и ежели их в России умножить, то паки [еще]
выменивать их с превеликим казенным убытком и с крайним народным
разорением несравненно, против уменьшения цены нынешних
пятикопеечников принуждено будет. К тому же сие предосудительно
будет, что вместо денег ходят бумажки, да и опасно, чтоб не подать
причины впредь худым разсуждениям". В 1760г. в противовес плану
денежной реформы П.И.Шуваловагенерал-прокурор. Сената Я.П.Шаховский
предложил временно ввести для внутреннего обращения бумажные деньги.
Однако сенатор П.И.Шувалов так возразил на это: "Наполнение казны
способом банкоцетелей или цидул (так тогда именовались бумажные
деньги. - А.А.) вредно и разорительно государству... для дела
воровской монеты потребна фабрика и машины великою силою действуемые
и довольное число людей, привозит их (монеты) много подвод, а на
дело воровских банкоцетелей только надобна одного бездельника
голова, бумага, перо или доска, а к провозу их на миллион рублей
карман".
Попытка введения банковских билетов
Первая официальная попытка монаршей власти ввести в России бумажные
деньги была предпринята Петром III.
Поводом к этому послужила необходимость сбора средств к возможному
отстаиванию силой наследных земель принца Карла Петра Ульриха в
Дании (так звали внука Петра I до его восшествия на российский
престол). 18 мая 1762 г. секретарь Д.В.Волков огласил подписанное
царем повеление, в котором говорилось, что "будя потребных на то же
денежных сумм, яко главнейших и необходимых способов, на лицо нет, а
присланные Сенатом 4 млн. на чрезвычайные расходы не так скоро
приисканы быть могут, как того настоящая нужда требует, то Его
Императорское Величество находит удобным и ближайшее к тому средство
в делании банкоцетелей". По выслушиванию этого повеления было
признано, что "предъявленный способ к скорому получению денег найден
основательным".
25 мая 1762 г. последовал именной, данный Сенату указ "Об учреждении
Государственного Банка". Это была первая в истории денежного
обращения России попытка основать национальный эмиссионный банк с
правом выпуска банковских билетов достоинством в 10,50,100, 500 и
1000 рублей.
Во вступительной части указа излагались мотивы, которыми
руководствовался Государь, принимая это решение. По вступлении на
престол, как одно из "самонужнейших государственных дел", он взял на
себя "попечение о тех делах, кои по своей важности скорейшего
требовали исправления и решения". Таким делом стал "передел медных
монет, их облегчение и умножение" по проекту Сената. Он признавал,
что это "по нужде сысканное средство, хотя и делает некоторые
облегчения, но не отвращает однако же всех сопряженных с тем
несходствий". Поэтому приходилось "помышлять о изобретении
легчайшего и надежнейшего средства", которое бы могло вес медных
монет облегчить и сделаться удобным и полезным в коммерции. Таким
средством было признано учреждение "знатного Государственного
Банка", в котором можно получить ссуду и вносить вклады. При этом
хождение банковых билетов, выпускаемых Банком, называлось "яко самое
лучшее и многими в Европе примерами изведанное средство".
Устанавливалось, что банковые билеты будут выпущены на 5 млн рублей,
а печатать их надлежит "на особливой и для того нарочно сделанной
бумаге" и "предосторожности принять, чтоб поддельных быть не могло".
Билеты предполагалось разместить "по таким казенным местам, откуда
наибольшая выдача денег бывает, с тем, дабы оныя употребляли, как
самыя наличный деньги". А чтобы билеты и в самом деле за наличную
монету ходили, указ обязывал принимать их в казенные сборы, не
исключая таможенных. Правда, при этом делалась оговорка: "разумея
однакож, что где ефимками платить положено, так ефимками в натуре
без всякого послабления и отлагательства и платить надлежит". Этим
самым предотвращалось перекрытие канала, по которому поступала в
Россию серебряная иностранная монета.
Управление Банком предусматривалось двумя конторами:
Санкт-Петербургской и Московской. Этим конторам в качестве основного
капитала по первоначальному взносу из казны выделялось 2 млн рублей
в серебряной и медной монете, а остальные 3 млн обещано отпускать в
каждый год по миллиону.
Банку из его контор предписывалось выдавать тем, кто с билетами
явится, наличные деньги "без всяких росписок и письменного
производства". Также "без всякого задержания и волокиты" отпускать
билеты тем, кто наличные деньги принесет, не требуя никаких
процентов "ни с приему, ни с выдачи".
Директорами были определены: Санкт-Петербургской конторы -
обер-директор Семен Роговиков, английский купец Риттер, тульский
купец Михаила Пастухов, петербургские купцы Емельян Бармин и Федор
Ямщаков и калужский купец Андрей Губкин, а Московской конторы -
московские купцы Данила Земской, Иван Журавлев, Матвей Ситников,
иностранный купец Карл Вольф, тульский купец Ларион Лучинин и
ярославский Иван Затрапезное.
Сенату предписано было отвести под конторы "по хорошему безопасному
и просторному казенному дому, дабы не токмо заседание директоров, но
и платеж денег при любопытных свидетелях отправляться могли". Начало
работы контор устанавливалось с первого июля, а операции свои они
должны были совершать по три дня в неделю: в понедельник, среду и
пятницу от восьми часов утра до двенадцати.
Как только кредит Банка утвердится и почувствуется польза билетов,
обещано было думать над тем, "каким лучше образом партикулярные люди
могут в оном интересоваться с большею пользою и надежностью".
Однако за три дня до открытия Банка, 28 июня 1762 г., был совершен
государственный переворот - Петр III был отрешен от власти,
царствующей императрицей была провозглашена его супруга, которую
стали величать Екатериной Второй. Так пресечена была попытка
введения в России бумажных" денег, которая являлась отражением
объективных процессов, происходящих в экономике и выражавших
потребности и в развитии кредита, и создании Государственного
Эмиссионного Банка.
Начало ассигнационного обращения
Несмотря на крайне печальное положение финансов в начале правления
Екатерины II, мысль о выпуске в обращение банковских билетов,
объявленном указом Петра III, была оставлена. Главное внимание было
обращено на сбор податей, установление централизованного управления
доходами и совершенствование монетного обращения.
Потребовалось шесть лет, чтобы государственные мужи из окружения
императрицы осознали значимость проекта денежной реформы 1762 г.
Очевидно, у этого направления финансовой политики были не только
сторонники, но и противники. Однако задержка с введением в России
бумажных денег определилась, очевидно, не столько наличием
противоположных мнений о путях осуществления реформы денежного
обращения, сколько необходимостью принятия неотложных мер по
укреплению положения казны.
Спустя два года к обсуждению этой идеи вернулись вновь. Поводом к
тому явилась начавшаяся русско-турецкая война (1768-1774 гг.). На
учрежденном в 1768 г. Государственном Совете в числе первоочередных
вопросов рассматривались пути сбора денежных средств, необходимых
для военной кампании. 17 ноября 1768 г. уже сам генерал-прокурор
А.А.Вяземский предложил проект выпуска ассигнаций на 3 млн рублей.
29 декабря 1768 г. был издан манифест "Об учреждении в
Санкт-Петербурге и Москве Государственных Банков для вымена
ассигнаций". Этим законодательным актом было положено начало
бумажного денежного обращения в России.
Учреждение банков мотивировалось неудобством оборотов медной монеты.
А вот "выдаваемые в публику из тех мест на разные суммы печатныя с
подписанием обязательства разных наименований <...> добровольно
между народа употребляются так, как наличныя монеты, не имея однако
же сопряженных с нею тягостей в перевозке и трудностей в збережении
их, знатно облегчают самым дело обращения денег".
В отличие от Петра III, который намеревался назвать бумажные деньги
"банковыми билетами", Екатерина II назвала их ассигнациями.
Соответственно и банки именовались банками "для вымена
государственных ассигнаций" или Ассигнационными банками. Оба банка -
Санкт-Петербургский и Московский - управлялись Банковым правлением,
находящимся в непосредственном ведении императрицы. Оно представляло
доклады императрице, минуя даже Правительствующий Сенат, и никому,
кроме нее, не давало отчета о своей деятельности.
В качестве основного капитала в оба банка зачислялось по 500 тыс.
рублей, выделенных наличными из Медного Банка. Эти деньги
предназначались для оплаты ("вымена") предъявляемых в банки
ассигнаций. Сами ассигнации выпускались на одинаковую сумму каждых
из четырех достоинств: в 25,50, 75,100 рублей. На первых порах
правительство отнеслось с осторожностью к обращению ассигнаций. Это
проявилось в том, что при платежах ассигнациями разрешалось вносить
не более четвертой части суммы, а частным лицам при казенных сборах
- "неотменно в число каждых 500 рублей государственную ассигнацию на
25 рублей". Таким образом, в первое время ассигнации выполняли роль
только платежного средства. Они по сути дела не были деньгами в
полном смысле этого понятия, т.к. не выполняли все те функции,
которые присущи деньгам.
12 января 1769 г. именным указом предложено было Сенату сверх 1 млн
рублей "наделать еще Государственных ассигнаций на 150 тыс. рублей",
поровну для обоих банков. Эти ассигнации передавались Правлению
банков в качестве эмиссионного запаса. Кроме того, и в самом Сенате
должен был находиться запас на 500 тыс. рублей в ассигнациях и
бумага на такое же число ассигнаций.
Новая партия ассигнаций на 100 тыс. рублей была отпущена Правлению
банков 11 мая 1769 г. Но уже спустя шесть месяцев выяснилось, что
расход их в присутственных местах так велик, что "запасных
ассигнаций редко для удовольствия требующих оныя достает". Чтобы
устранить эти затруднения, 19 ноября 1769 г. было предписано, "чтоб
впредь в каждом банке было запасных Государственных ассигнаций на
250 тыс. рублей" и такое же количество в Правлении банков.
Устанавливался порядок, по которому Правление банков по мере
расходования (вымена) ассигнаций могло получать из Сената новые
ассигнации, но не более чем на 100 тыс. рублей. Требования на
получение ассигнаций должны были направляться Правлением банка в
Сенат только в том случае, если в каждом из банков оказывалось
ассигнаций на сумму менее 50 тыс. рублей. Так, с одной стороны,
обеспечивалась необходимая наличность ассигнаций для выпуска их в
обращение, а с другой - ограничивалась возможность их
бесконтрольного выпуска в обращение без ведома верховной власти.
Что собой представляли ассигнации?
Ассигнационная бумага для изготовления бумажных денег отливалась
вручную на Красносельской бумажной фабрике. Бумага для всех четырех
достоинств была белая с внутренним водяным знаком. Знак этот
представлял собой прямоугольную рамку, образованную текстом, который
читался "напросвет": с левой и правой стороны - "Государственная
казна", в верхней части - "любовь к Отечеству", в нижней -
"действует к пользе онаго" (см.илл.). По углам размещались гербы
четырех царств: Астраханского, Московского, Казанского и Сибирского.
Кроме специального водяного знака, на бумаге видны были чередующиеся
светлые и темные горизонтальные линии типа "верже". Это были следы
проволочной сетки, на которую выливалась жидкая бумажная масса при
изготовлении бумаги.
Водяные знаки на ассигнациях были одним из существенных средств
защиты от подделки. Другим таким средством считались рельефные
изображения, помещенные внутрь двух вытянутых по вертикали овалов,
которые располагались в средней части ассигнации. Внутри левого
овала были изображены: знамена, пушки, ядра и предметы, связанные с
торговлей -корабль, тюки, бочки. В верхней части — надпись: "покоет
и обороняет", а в центре - двуглавый орел. Внутри правого овала в
центре была изображена неприступная скала, под ней - бушующее море и
голова чудовища. В верхней части надпись - "невредима".
На лицевой стороне ассигнаций типографским ("высоким") способом была
напечатана "пропись", состоящая из различных графических элементов
(прямоугольная рамка из повторяющихся двойных "петель", текст,
обозначение номинала цифрами). Текст в центре ассигнации гласил:
"Объявителю сей Государственной ассигнации платит Московский (или
Санкт-Петербургский) банк пятьдесят (или другой номинал) рублей
ходячею монетою. 1769 года. Санкт-Петербург". В верхней части
располагался номер ассигнации, а в нижней подписи.
Манифестом 29 декабря 1768 г. было определено, что каждая
государственная ассигнация должна быть подписана четырьмя особами, а
именно: двумя Сенаторами, Главным Директором Банков и одним из
Директоров.
"Хотя банки получают Государственные ассигнации от Правления Банков
за подписями Главного директора, - говорилось в приложении к
Манифесту, - однако ни одна ассигнация из Банков выпущена быть не
может, если под именем Главного директора не подписано будет имя
директора того Банка, который выдает эту ассигнацию".
И водяной знак, и рельефные изображения, и рисованные литеры текста,
и подписи должностных лиц - все это служило не просто оформлением
ассигнаций, а средством их защиты от подделки. Типографская печать
выполнялась в одну черную краску. Нумерация на первых ассигнациях
была пятизначная, перед цифрами стоял знак "N". Следует отметить,
что нумерация ассигнаций была единая, т.е. сплошная, без разделения
по достоинствам. Сам по себе факт использования пятизначной
нумерации должен был дать понять, что правительство якобы намерено
выпустить ассигнации до 100 тыс. штук.
Оборотная сторона ассигнаций не имела никаких графических элементов,
была чистая. На ней обнаруживался только обратный (вогнутый) рельеф
в местах расположения овалов и следы типографской печати на лицевой
стороне.
Формат ассигнаций был приблизительно 245x185 мм. Относительный
разброс в размерах объяснялся тем, что обрезали ассигнации не
стопой, а каждую в отдельности или по нескольку штук.
Главное заведывание всем делом выпуска ассигнаций было поручено
Сенату. Не банки, а Сенат являлся эмитентом, т.е. государственным
учреждением, обладавшим монопольным правом эмиссии -выпуска
ассигнаций в обращение. Сенат отдавал распоряжения об изготовлении
бумаги, производство которой осуществлялось под надзором экзекуторов
Сената. Эти чиновники и доставляли бумагу с Красносельской бумажной
фабрики в Сенат.
Поскольку бумажная фабрика была частным предприятием, она
принадлежала до 1775 г. обер-гофмаршалу К.Сиверсу (дяде наместника
Якова Сиверса), то Сенат осуществлял прием и оплату бумаги.
Стоимость бумаги составляла 2 копейки за лист. Контроль за качеством
бумаги был строгим. Так, из 36 418 листов, полученных с 27 июля по
15 декабря 1770 г., было признано не годной к печатанию 888 листов,
или 2 процента.
Принятая бумага, поступала в Экспедицию хранения государственных
ассигнаций, откуда передавалась для печатания в типографию.
Печатание и штемпелевание ассигнаций производилось в Сенатской
типографии, которую именовали также Ассигнационной типографией.
Первым заведующим этой типографии (до 1786 г.) был сенатский
обер-секретарь А.Я.Поленов, известный в свое время автор труда "Об
уничтожении крепостного состояния в России", написанного на тему,
предложенную в 1764 г. Вольным Экономическим Обществом.
Организация банковского дела
Санкт-Петербургский и Московский банки для вымена ассигнаций
управлялись Правлением Банков, которому определено было самой
императрицей "быть под собственным Нашим ведением, и во всех
произшествиях своих никому отчета не давать, как Нам Самим..."
Правление банков возглавлялось Главным Директором и двумя
советниками. Первым Главным Директором был граф Андрей Шувалов, а
советниками Алексей Ржевский и Петр Кириллов, которого в 1771 г.
сменил Иван Фурсов. По штату своему Правление было немногочисленно.
В 1771 г., когда число советников было увеличено до четырех, оно
состояло всего из 14 человек, включая экзекутора, двух секретарей,
регистратора, двух канцеляристов, двух подканцеляристов и одного
сторожа.
Правление банков осуществляло контроль за соблюдением банками
установленного порядка и один раз в неделю через Главного Директора
информировало о положении дел императрицу. По окончании года
Правление проверяло конторские книги банков, составляло общий
годовой баланс, который представляло императрице, а копию для
сведения в Сенат. Управление банками осуществлялось посредством
приказов, а Санкт-Петербургскому банку распоряжения могли
передаваться и устно. В отношении банков Правление проводило
кадровую полигику - определяло служителей и наблюдало, "чтоб все
нижние служители были люди свободные и имеющие одобрительные о
поведении своем засвидетельствования".
Заседало Правление два раза в неделю в здании, где размещался
Санкт-Петербургский банк. А сами банки работали ежедневно, кроме
воскресных и "табельных" дней, т.е. официально отмечаемых
праздничных дней. Установлены были следующие часы работы: с 8 утра
до 12, а затем с 15 до 18 часов. Но в среду и субботу банки
совершали операции только в первую половину дня.
Операции по вымену ассигнаций производились следующим образом. Как
только из какого-либо учреждения поступал запрос о выдаче ассигнаций
и представлялись наличные деньги, банк немедленно отпускал
соответствующую сумму ассигнациями, фиксируя операции в Конторской
книге.
В тех случаях, когда ассигнации приносили в банк партикулярные
(частные) люди, он был "повинен прилагать крайнее старание, чтоб не
задерживать такого приносителя ни мало; но приняв от него, сколько
он принес ассигнаций, должен отдать ему немедленно написанное в них
число денег, не делая никаких определений и не токмо не требуя
росписки, но ниже не спрашивая, кто он таков, откуда получил
ассигнацию, а только надлежит записывать в книги прием ассигнаций и
выдачу денег". Таким же образом производилась обратная операция по
выдаче ассигнаций за наличные деньги.
Выдача ассигнаций производилась не только за наличные деньги, но и
за другие ценности (золото и серебро, иностранную монету) по цене,
установленной для приема на Монетный двор.
В Положении о банках неоднократно упоминается об уважительном
отношении к посетителям. В этом проявлялась не просто культура
поведения, а стремление обеспечить авторитет банка, доверие к нему
клиентов. "Члены Банков должны со всеми приходящими людьми, какого б
они звания ни были, обходиться вежливо и никогда презрения или
грубости не оказывать, ибо от доброго поведения членов много
зависимо благосостояние Банков".
Хотя телесные наказания служителям за их проступки и не применялись,
но меры воздействия были строгие: виновных могли "посадить под
караул"; содержать на хлебе и воде, подвергать штрафу.
Предпринимались необходимые меры по обеспечению сохранности денежной
казны. Государственные ассигнации хранились в банке в специально
сделанном железном сундуке. Этот сундук запирался двумя ключами и
запечатывался. Старший член банка имел особую печать, а другой член
и кассир хранили свои ключи. Сундук вскрывался только в присутствии
всех директоров банка, бухгалтера и кассира. Существовала и охрана:
при каждом банке состоял сменный караул от воинской команды из 12
человек при одном унтер-офицере и капрале.
До 1770 г. банки находились на казенном содержании, не имея от своих
операций никакого дохода. Но в указанном году была предпринята
попытка перевести банки, хотя бы частично, на "самофинансирование".
Для этого было установлено, что при выдаче из губернских канцелярий
частным лицам государственных ассигнаций удерживать с них за эту
банковскую услугу по полпроцента, т.е. с каждых 25 рублей по 12,5
коп. Удержанные таким образом суммы считались принадлежащими банкам.
В 1771 г. "в дополнение Банковых установлений" была устранена
"дискриминация" ассигнаций, выдаваемых разными банками. Поскольку
признавалось, что оба банка - Санкт-Петербургский и Московский
-составляют "единое тело" и должны взаимно способствовать друг другу
в обмене, то в каждом из банков допускался вымен ассигнаций,
выданных любым банком. Таким образом, по мере того как
ассигнационное обращение получало "существенную твердость",
совершенствовалось и законодательство о банковском деле.
Денежное обращение после выпуска бумажных денег
Как были встречены ассигнации населением? Отмечалось, что на первых
порах ассигнации принимались охотнее даже, чем серебро и медь. Это и
понятно, т.к. при перевозках и переводах бумажные деньги имели
неоспоримое преимущество перед медной монетой.
Чтобы объективно судить о том, как выпуск ассигнаций отразился на
общем состоянии денежного обращения, можно сопоставить эмиссию
металлической монеты и ассигнаций за период 1769-1771 гг. Суммарный
выпуск серебряной и медной монеты снизился с 5,2 до 4,9 млн рублей и
составил за три года 14,8 млн рублей. В то же время количество
ассигнаций, полученных Санкт-Петербургским и Московским банками,
возросло с 2,8 до 5,5 млн рублей и составило за те же три года 12,3
млн рублей. Общая эмиссия денег (монет и ассигнаций) с 1769 по 1771
г. составила более 27 млн рублей, из которых более 45 процентов
пришлось на долю ассигнаций.
Представление об изменении общей массы денег в обращении можно
составить, сравнив их эмиссию за три года, предшествовавших выпуску
ассигнаций, с тремя годами после появления бумажных денег. Если в
первый период эмиссия составила в стоимостном выражении почти 11 млн
рублей, то во второй период она возросла до 27 млн рублей, т. е.
увеличилась за три года на 16 млн рублей, или в 2,5 раза.
Характерные изменения произошли в чеканке монет после выпуска в
обращение ассигнаций: в 1771 г. по сравнению с 1768 г. резко
сократилась чеканка крупных серебряных монет (рублевиков, полтин,
полуполтин), но зато увеличилась (более чем в четыре раза!) чеканка
мелкой серебряной и в два раза чеканка медных монет.
Приведенные данные убедительно свидетельствуют о том сдвиге в
структуре денежного хозяйства России, который произошел в связи с
выпуском в обращение бумажных денег. Однако это было самым началом
процесса, т.к. ассигнации в этот период выполняли лишь функцию
платежного средства. Да они и не могли стать средством обращения,
поскольку по своим высоким номиналам не были рассчитаны на
обслуживание купли и продажи товаров.
Вместе с тем увеличение общей массы денег за столь короткий
промежуток времени в 2,5 раза вызывает при оценке состояния
денежного обращения законную настороженность. Ведь суммарная цена
выпущенных за этот период товаров не могла возрасти в таком размере,
а это означает, что Россия незаметно втягивалась в прединфляционный
период, - предвестник падения курса ассигнаций и роста цен на
товары.
Но симптомы этой финансовой болезни были пока что скрыты, а первые
успехи бумажных денег в обращении вызывали уверенность в надежности
этого средства. Правительство своими мерами стремилось укрепить еще
больше положение ассигнаций.
Одной из первых таких мер явилось открытие, начиная с 1772 г.,
Банковых контор для вымена ассигнаций в ряде городов. "География"
размещения Банковых контор-Ярославль, Астрахань, Н.Новгород,
Тобольск, Иркутск, Архангельск, Херсон, Рига и др. - свидетельствует
о том, что они открывались в крупных административных и торговых
центрах, где сосредоточивалась медная монета и была нужда в
ассигнациях.
Вызвано это было тем, что предоставление первоначального права
вымена ассигнаций на медную монету только столичным банкам привело к
"перекачке" в эти города медной монеты из всех других городов. Такая
деформация денежного обращения создала определенные затруднения в
торговле и уплате податей из-за "редкости и недостатка в мелкой
монете", да и перевозка монеты вызывала немалые издержки.
Вслед за этим последовали и другие меры: было отменено распоряжение
о взимании процентов за вымен ассигнаций, снято ограничение на
размер суммы вымениваемых ассигнаций, запрещен их ввоз и вывоз из
страны, увеличены штаты Банковых контор, усилена охрана их
капиталов, даны указания о скором исполнении требований Банковых
контор.
В условиях благожелательного отношения к выпуску бумажных денег со
стороны населения, а также острой нужды в средствах на
финансирование продолжающейся русско-турецкой войны правительство
наращивает выпуск ассигнаций: в эти годы печатается ежегодно
бумажных денежных знаков на 3,5 млн рублей. Военные расходы к 1775
г. составили почти 13 млн рублей из 20 млн рублей ассигнаций,
находившихся в обращении. Такое увеличение ассигнаций в обороте по
сравнению со "стартовой" отметкой в 1769 г. в сумме 1 млн рублей еще
не вызывало обеспокоенности.
Объясняется это тем, что ассигнации обладали достаточной степенью
ликвидности: эмиссия была полностью обеспечена наличной звонкой
монетой, размен ассигнаций на медные деньги ничем не ограничивался,
что создавало по отношению к ним определенное доверие.
Стремясь и на будущее устранить какие-либо сомнения, правительство
1774 г. принимает к исполнению указание императрицы ограничить
выпуск ассигнаций суммой 20 млн рублей. Но финансовое положение все
более ухудшалось, и это самоограничение было вскоре преодолено: в
1777 г. число ассигнаций в обращении увеличилось до 23,5 млн рублей,
в 1780 г. - 24,5 млн, в 1783 г. - 36,7 млн, а в 1784 г. число их
перевалило за 40 млн рублей.
Усиленный выпуск ассигнаций не мог покрыть увеличения расходов при
недоборе доходов: дефицит в 1783 и 1784 гг. составил 6 млн рублей, а
в 1785 г. возросло 12 млн рублей. Внешние займы- в 1769 г. в
Голландии и в 1770 г. в Италии - пошли на покрытие расходов во время
первой русско-турецкой войны. И хотя курс ассигнационного рубля по
отношению к серебряному на Петербургской бирже не опускался ниже 98
копеек в 1785 г., появилась опасность упадка доверия к ассигнациям:
она была вызвана появлением в обращении фальшивых ассигнаций.
Появление фальшивых ассигнаций
Фальшивомонетчество на Руси имеет давнюю историю, фактически оно
постоянно сопровождало чеканку монет государством. С появлением
первых бумажных денег фальшивомонетчикам (это название перешло к ним
"по наследству") пришлось переквалифицироваться с металла на бумагу.
Первые "бумажные" фальшивомонетчики не подделывали, а переделывали
ассигнации.
Судя по архивным материалам, первопроходцами в этом деле были
канцелярист Николаев и сержант Шулепин. В 1771 г. они переделали 90
ассигнаций, соскоблив на бумаге название низкого (25) достоинства,
заменив его на более высокое (75). Государственный Совет с участием
Екатерины II чуть ли не на каждом заседании обсуждает случившееся. В
один день-20 июля 1771 г. -императрица подписывает два указа об
изъятии всех 75-рублевых ассигнаций и прекращении их печатания.
Вначале устанавливается 4-месячный срок для обмена, но 23 ноября
обмен был продлен еще на четыре месяца.
Такой экстраординарный характер принятых мер, хотя ни массовой
подделки, ни большого числа виновных не было обнаружено,
свидетельствует, что власти оказались буквально в шоковом состоянии.
Саму императрицу поразило то, что "оное так осторожно учинено, что
при первом взгляде и не будучи в том предуведомлену трудно таковую
подложность распознать".
Но если первое "покушение" по простоте своего замысла можно
квалифицировать даже не как подделку, а как мошенничество, то второе
"покушение" приобрело действительно форму государственной опасности.
В феврале 1772 г. был арестован капитан Сергей Пушкин. Он ездил за
границу для лечения. При возвращении в таможне Нейгаузена среди его
вещей обнаружены "инструменты" для изготовления ассигнаций (литеры,
"нумеры", "стемпель"). В качестве соучастников в "воровском умысле"
были арестованы его старший брат Михаил, советник
Мануфактур-коллегии, и вице-президент этой коллегии Федор Сукин.
Попытка организовать подделку ассигнаций инкриминировалась как
государственное преступление, за что они были сосланы на вечное
поселение в отдаленные крепости разных губерний.
В 70-е гг. XVIII в. велось несколько дел, связанных с подделкой
ассигнаций. В 1773 году у касимовского ямщика В.Чиликина обнаружена
фальшивая ассигнация в 50 руб. В 1774 г. ассигнация такого же
достоинства поступила в правление банков. При приеме выяснилось, что
она поддельная. При сопоставлении ее с другими ассигнациями,
выпущенными в 1769 г., удалось установить, что она по многим
признакам отличается от настоящих. Генерал-прокурор князь А.А.
Вяземский предположил, что она "подделана вне границ", и направил
записку императрице. Чтобы выявить, откуда она могла поступить, он
предлагал на почтовых дворах в С.-Петербурге и в Риге "секретным
образом осматривать" письма, приходящие из-за границы (не попадется
ли вложенная ассигнация). Он советовал далее, чтобы российские послы
"со своей стороны сделали секретным образом нужные разведывания".
Екатерина II повелела "брать все возможные осторожности для
пресечения сего зла" и содержать это в тайне. Но подключать послов к
этому делу сочла излишним, т.к. это может придать делу огласку и "дискредит
бумагам нанесть".
Подозрения Вяземского о засылке фальшивых денег из-за границы
получили подтверждение при задержании в 1776 г. французского
подданного Ф.Шпаниоле. Следствие установило, что он заказал в
Голландии инструменты и штемпеля для изготовления фальшивых
.российских ассигнаций, а потом с помощью их организовал в Любеке
печатание 25-рублевых билетов. Правительство предпринимало меры,
чтобы "пресечь заарестованием в Любеке вредной его фабрики",
стремилось выявить сообщников. Но дело было прекращено в связи с
самоубийством задержанного.
Спустя семь лет, в 1783 г., было возбуждено дело о графах Аннибалс и
Марке Зановичах, которые тайно привезли из-за границы фальшивые
ассигнации, что было установлено экспертизой. Таких ассигнаций было
найдено на 77 500 руб. Оба графа-фальшивомонетчика были заключены на
пять лет в Нейшлотскую крепость, а по истечении срока заключения
велено препроводить их к городу Архангельску и выслать из страны.
Среди "доморощенных" фальшивомонетчиков встречались люди разного
социального положения: крестьяне, купцы, мещане, военные. Одни из
них действовали в одиночку, а другие, напротив, объединялись в
группы и разделяли между собою обязанности по изготовлению
инструментов, приобретению материалов, изготовлению и сбыту
фальшивых денег. Так, в 1778 г., в Тобольске такую группу возглавил
ссыльный И.Тупицын. Он вовлек в нее еще трех ссыльных, присланных
туда в 1777 г. за дело фальшивых ассигнаций (!). При обыске у них
обнаружены различные инструменты и формы, а также подписанные и
неподписанные поддельные ассигнации Санкт-Петербургского и
Московского банков на сумму свыше 20 тыс. руб. Примечательно, что
трое из преступников до этого были сосланы в Сибирь "с наказанием
кнутом и с вырезанием ноздрей".
Имеются сведения о количестве фальшивых ассигнаций, поступивших в
столичные банки в 70-х гг. Так, в июне-декабре 1776 г. поступило 15
фальшивок на 525 руб., в 1777 г. соответственно 108 на 5925 руб., в
1778 г. - 24 на 1475 руб., в 1779 г. - 44 на 2675 руб., в 1780 г. -
27 на 1725 руб. и в 1781 г. - 57 на 3350 руб. Конечно, это была лишь
незначительная часть фальшивых ассигнаций, которые удалось
обнаружить и изъять из обращения.
Административные и карательные меры не могли, даже под угрозой
смертной казни, приостановить попытки любителей, казалось бы,
"легкой" наживы изготовления фальшивых бумажных денег.
Правительство, наконец, поняло это и приняло меры к изменению
внешнего вида ассигнаций и усилению их защиты от подделки.
Выпуск ассигнаций нового образца
Еще в апреле 1772 г., после двух случаев подделки ассигнаций,
генерал-прокурор князь А.А.Вяземский говорил на Государственном
совете о необходимости "изыскания средств к воспрепятствованию
впредь подлога государственных ассигнаций". Признавалось, что
ассигнации "несовершенно охранены от могущих происходить подлогов".
При этом обращалось внимание на то, что "бумага нехорошо сделана" и
"нумера поставлены на самом сгибе, т.е. на таком месте, где всего
скорее бумага протерта бывает", а это для банков "не мелочное
обстоятельство, но весьма важное...".
Там же обсуждался вопрос о необходимости выпуска в обращение
"мелких" ассигнаций. Так, действительный тайный советник граф Панин
говорил, "сколь потребно теперь сделать мелкие и особливо 5-рублевые
ассигнации". Однако никакого решения тогда принято не было. Позднее
императрица признается, что "ассигнации для того сделаны крупные,
чтоб не доходили до крестьян".
Как видно, эти частные рассуждения по защите ассигнаций от подделки
и о выпуске "мелких" ассигнаций не перешли еще в категорию дел
настоятельной необходимости. Именно этим можно объяснить суждение
Государственного совета, что "по народной к нынешним ассигнациям
привычке и доверенности, нужно их оставить, не переменяя другими".
Единственное на что пошли в 1773 г., - это на размещение еще двух
номеров "в обоих углах внизу". Даже предложение упростить подписание
ассигнации в связи с возникшими трудностями (подписывать не двум, а
одному сенатору), не было принято.
И лишь в 1786 г. было не только признано, но и законодательно
установлёно, что государственные ассигнации необходимо печатать по
новому образцу. Предшествовало этому учреждение в январе 1785 г.
бумажной мельницы в Царском Селе. Это было уже не частное, а
казенное предприятие, Которому было поручено делание новой
ассигнационной бумаги для печатания и штемпелевания новых
ассигнаций.
Спустя год, в марте 1786 г., императрица дала Сенату указ: "сделать
нового состава бумагу в отменном виде" и печатать на ней
государственные ассигнации по новому образцу (см. иллюстрацию).
Бумага имела усложненный водяной знак, на билетах печатались уже три
семизначных номера, рядом с годом выпуска помещено обозначение
номинала "в черном поле складом (прописью. - А.А.) белыми буквами".
В отличие от прежних ассигнаций новые были разными по размеру:
25-рублевые "вытянутые" по вертикали, а 50-рублевые по горизонтали;
100-рублевые были почти квадратными. Для дополнительного различия
между 25 и 50-рублевыми ассигнациями на первых срезались четыре
угла, а у вторых -только два. Сменились и "подписанты": сенаторы
были освобождены от этой не столько почетной, сколько утомительной
операции; ассигнации подписывались директором банка, кассиром и
советником Правления Московского и С.-Петербургского банков, причем
последняя подпись ставилась на обратной стороне. Уже по всему этому
можно судить, что выпуск ассигнаций нового образца предпринят с
усилением их защиты от подделки.
Описание новых банковских ассигнаций вместе с их образцами было
предложено разослать во все губернии, но опубликовать сообщение там
не раньше чем за три месяца до наступления срока обмена, который был
установлен с 1 сентября 1786 г. Однако дело не сводилось лишь к
перемене образцов существовавших ассигнаций трех достоинств. Впервые
к трем крупным номиналам - 25, 50 и 100 руб. - решено было выпустить
еще два более мелких номинала - в 5 и 10 руб.
Это был новый шаг в распространении бумажных денег в России,
обусловленный потребностями самого денежного обращения, так как
"между 5 копейками и 25 рублями нет посредствующей". А ту "нишу" и
должны были заполнить 5-рублевые и 10-рублевые ассигнации. Но хотя
"мелкие" номиналы и были выпущены в дополнение к крупным, по ценам
товаров и размерам платежей того времени они имели высокую
стоимость.
Более 10 лет тому назад, когда впервые зашел разговор о выпуске
мелких ассигнаций, уже тогда задумывались об "отличении их от
нынешних какою-либо краскою, дабы приметны оне были безграмотным". А
генерал-прокурор А.А.Вяземский видел в различии между ассигнациями и
другое основание: "в случае подлога в одних, лучше могут тем другие
сохранить кредит свой (т.е. доверие. - А.А.) в простом народе".
Ассигнации образца 1785-1818 гг.
Ассигнации выпущены достоинством в 5,10,25,50 и 100 руб. на бумаге
улучшенного качества с усложненным водяным знаком.
Цвет бумаги: 5 руб. синий, 10 руб. - красный, 25 руб. - бежевый, 50
и 100 руб. - белый.
Три семизначных номера.
Эти рекомендации были учтены Сенатом в указе от 23 марта 1787 г. "О
выпуске 10 и 5-рублевых ассигнаций в обращение". В нем, ссылаясь на
подписанный императрицей 28 июня 1786 года манифест, говорилось, что
"в облегчение хождению и оборотам денег <...> установить ассигнации
в 10 рублей и 5 рублей, кои печатать для лучшего различения
10-рублевые на красной, а 5-рублевые на синей бумаге разными
образцами". К указу было приложено и описание двух новых ассигнаций.
Кроме цвета 10-рублевая ассигнация отличалась от 5-рублевой тем, что
текст "Объявителю сей Государственной ассигнации..." печатался
прописью не по горизонтали, как на всех других, а "наискось"- от
нижнего левого угла к правому верхнему (по диагонали). Размер
ассигнаций был одинаков - 173 х134 мм.
Увеличение ряда номиналов с появлением мелких ассигнаций имело еще и
то достоинство, что оно положило предел лихоимству при обмене
крупных ассигнаций на мелкие деньги, так как "зажиточные люди"
(ростовщики) требовали по два, три и более рублей за размен
100-рублевой ассигнации.
Первоначально для обмена прежних ассигнаций на новые был установлен
полугодовой срок. Обмен производился в Санкт-Петербургском и
Московском Ассигнационных банках и в их конторах в разных городах.
Порядок рассылки новых и возврата обмененных ассигнаций был
установлен следующий: из Сенатской типографии, где ассигнации
изготавливались под ведением Государственного Казначея, они
поступали в специально учрежденную при Правлении Московского и
С.-Петербургского банков Экспедицию. Отсюда ассигнации рассылались в
Санкт-Петербургский и Московский банки и Казенные палаты городов, а
затем в Банковые конторы. Обмененные ассигнации совершали обратный
путь: Банковые конторы - Ассигнационные банки - Экспедиция при
Правлении банков - Сенат, перед которым они сжигались публично.
В течение 6 месяцев 1786 г. произвести обмен старых ассигнаций не
удалось, и срок обмена вначале был продлен до 1-го июля 1787 г., а
затем еще на два, а для отдаленных губерний - на три месяца.
Ассигнации образца 1786 г. находились в обращении до 1818 г.
Нумизматический альманах №1-2 1997 |
