Бумажные денежные знаки — бонистика

ОСОБАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ АССИГНАЦИОННОГО БАНКА ПО ЕГО ХОЗЯЙСТВЕННЫМ ОБОРОТАМ (1797-1804 гг.)

 

Шишанов В.А. (Витебск)

 

В конце XVIII в. расстройство русских финансов и неразвитость финансовых институтов заставили правительство Павла I предпринять ряд шагов к созданию системы регулирования денежного обращения, управления государственным кредитом и государственным долгом.

Желание превратить Ассигнационный банк в более действенный инструмент регулирования экономики можно обнаружить еще в манифесте Екатерины II от 28 июня 1786 г., по которому банку «дозволялось» иметь собственный монетный двор, производить учет векселей, торговать медью, чеканить золотую и серебряную монету и выпускать ее в публику «для сохранения надлежащего соразмера между медными и серебряными деньгами».[1]

Но только при Павле I в структуре Ассигнационного банка возникают подразделения, призванные реализовать «дарованные привилегии» – это Банковский монетный двор, конторы: страховая, по покупке металлов и две учетные – по товарам и векселям. Их деятельность уже получила отражение в историографии русских финансов.[2] Но лишь дважды было упомянуто о существовании экспедиции, стоявшей во главе названных учреждений – Особой экспедиции Ассигнационного банка по его хозяйственным оборотам[3].

Основной комплекс документов, освещавших деятельность Особой экспедиции, уничтожен в 1830-х гг. и лишь немногочисленные документы, обнаруженные в РГИА, РГАДА и ОР РНБ сохранили сведения об этом таинственном учреждении.

История Особой экспедиции Ассигнационного банка – яркий пример того, как порой далеки обнародованные манифесты, указы от истинных намерений их авторов и действительного развития событий. И сложно сказать, чего здесь больше: прозорливости или недальновидности, заботы об интересах государства или корыстолюбия, собственных утопий правителей или желания ввести в заблуждение подданных и направить в желаемое русло их поведение.

К концу 1797 г. со всей очевидностью проявилась несостоятельность надежд Павла I на разрешение финансовых затруднений и быстрое и успешное преобразование российской денежной системы посредством «преобразования государственных ассигнаций в монету».[4] Увеличение содержания серебра в рубле оказалось убыточным для государства, сумма внутренних долгов «на казне» составила более 34 млн. р., внешних – более 55 млн. р.[5]

Поворотным пунктом в финансовой политике стал указ 3 октября 1797 г., восстановивший рубль с 18 г. серебра, но сохранивший более высокую пробу 83 ¹/₃ зол.[6]

6 октября появилась секретная инструкция Павла I князю А.А.Безбородко, князю А.Б.Куракину и барону А.И.Васильеву – «в рассуждение распоряжения Ассигнационного банка».[7] Император подчеркивал, что его распоряжения направлены «на лучшее устройство государственного хозяйства, <…> дабы различныя в Империи Нашей ходящия деньги приведены были в надлежащую соразмерность».

На первый взгляд, документ в целом не выходит за рамки ранее намеченной программы нормализации денежного обращения. В «Инструкции» регламентировалась чеканка золотой и серебряной монеты, ее распределение. Предполагалось, что Ассигнационный банк будет «выпускать сию монету в народное обращение, выкупая в публике ею ассигнации».

Количество ассигнаций планировалось сократить на 60 млн. в течение 10 лет. Для чего ежегодно в банк должно было поступать 4 млн. р. из Казначейства, 1 760 000 р. из Заёмного банка и доходы от приобретенных банком заводов, «чтоб, по крайней мере, всякой год истреблять оных [ассигнаций – В.Ш.] по шести миллионов».

Здесь же, говорилось о необходимости открытия Эсконтной (Учетной) конторы, реорганизации Конторы придворных банкиров для осуществления заграничных платежей и «умножения» выплавки меди для «обращения ее в продажу внешнюю приобретая за оную золото и серебро».

Особой экспедиции Ассигнационного банка по его хозяйственным оборотам в инструкции отводилась достаточно скромная роль: «Ассигнационному банку стараться, приобретая покупкою, медные заводы и на них умножать разрабатывание рудников и выплавку металла, но притом в изворотах своих наблюдать крайнюю осмотрительность, дабы, если бы случилось употребить на сие часть возвращенных капиталов, мог он наградить с прибылью таковые издержки и к истечению назначенного в шестом отделении [10-летнего – В.Ш.] срока нашелся он в состоянии ему тут предположенном <…> для удобнейшего по таковым хозяйственным Ассигнационного банка изворотам главному его директору отделить из правления его особую экспедицию в двух советниках и одним банковым директором с необходимо нужным числом прочих чинов и служителей, которая все подобные дела под его начальством бы исправляла».

Чуть позже, 18 декабря 1797 г. был опубликован указ, в котором также как будто бы выдерживалась прежняя линия: ассигнации признавались «общенародным долгом на казне», говорилось о выделении средств для выменивания ассигнаций.[8] Но секретные распоряжения уже свидетельствуют об иных намерениях Павла I – император принимает решение довести число ассигнаций в обращении до 200 млн. р.[9] По указам от 7 ноября и 18 декабря 1797 г. новая эмиссия на очистку издержек военных департаментов, обороты учетных контор, пособие Заемному банку и в государственный запас составила 53 595 600 р. асс.[10] Вся сумма поступила на счет Особой экспедиции. Безусловно, это придало Экспедиции по хозяйственным оборотам особую значимость. Сведения о расходе капитала содержатся в таблице.[11]

Фаворит Павла I и первая скрипка во всех финансовых преобразованиях князь Алексей Куракин решил придать делу еще больший размах. По предложению Куракина от 25 декабря 1797 г., в подчинение Особой экспедиции поступают: Банковский монетный двор, конторы: страховая, «о покупке металлов» и две «учетные» (по векселям и товарам). Общее руководство экспедицией возлагалось на первого советника в правлении Ассигнационного банка И.В.Яворского, советников А.Н.Оленина и кн. А.Н.Хованского.[12]

Секретный характер экспедиции прослеживается и в сохранившихся двух вариантах «Начертания правил» Особой экспедиции от 20 октября 1797 и 9 февраля 1798 г.[13] Так в последнем варианте отмечается, что «экспедиция совершенно должна быть отделена от правления банка, и как по деяниям своим, так и по суммам или местам в ведомстве ея вверенным никому кроме Его Императорского Величества отчета не дает, всеподданнейше донося по оборотам сумм в хранение ея вверенным в семидневных ведомостях по особым годовым балансам чрез главного директора Ассигнационного банка».[14] В «Правилах» главным образом регламентируется бюрократический порядок деятельности учреждения.

Непосредственные задачи, стоявшие перед экспедицией, скрываются под весьма витиеватой фразой: «Первый предмет особой банка экспедиции, должен быть исполнение данных ей препоручений, означенных в именном его императорского величества рескрипте, в силу коего установлена сия экспедиция, с которого для руководства в течение дел своих хранит при сем начертании копию в присутственном столе, от которого ключ иметь только одному старшему члену экспедиции, дабы деяния с оным всегда соображались, а предмет остался бы скрыт, для людей сему делу посторонних <…>».[15]

Алексей Куракин стремился превратить экспедицию в некий центр, контролирующий экономическую ситуацию по всей стране. Так, 5 января 1798 г. он внес предложение, чтобы в каждой губернии нотариусы «ежемесячно репортовали в магистрат с показанием от кого и на какую сумму оных векселей опротестовано, а сие место доносило б немедленно к господину губернатору для доставления такового сведения особой экспедиции отделенной из правления <…> и сверх того, дабы магистраты предъявляли также господам губернаторам о торгующих при портах купцах, означая именно их капиталы и имение, состоящее в каких-либо фабриках, заводах, домах, а притом о аттестатах торгов <…> по собрании тех донесений сообщать оныя в упомянутую особую экспедицию в течение каждой трети года».[16] По этому предложению состоялся императорский указ от 12 февраля 1798 г.[17]

Но сбор экономической информации, вероятно, не приобрел регулярного характера. В сохранившейся описи уничтоженных дел упоминаются лишь дела о вексельном курсе и курсах на золото и серебро в присоединенных от Польши губерниях, маклерские таблицы о ценах на товары в С.-Петербурге с 1798 по 1800 г. и рапорты губернских прокуроров неизвестного содержания.[18]

Уцелевшие документы позволяют говорить о том, что фактически основной функцией экспедиции стал отпуск сумм из выделенного ей капитала, сохранение тайны эмиссии и, на первоначальном этапе, поддержание курса ассигнаций посредством обмена на звонкую монету.

Предварительно созданные запасы золотой и серебряной монеты позволили без каких-либо осложнений осуществлять обмен ассигнаций с января по октябрь 1798 г.

Но Контора по покупке металлов так и не смогла с прибылью осуществлять закупки золота и серебра. Если в целом за 1798 г. поступления в Контору от частных лиц и государственных учреждений составили: в золоте 584 942 р. 92,25 к., в серебре – 4 845 747 р. 74,5 к. То закупить у частных лиц в Петербурге удалось лишь 1224 р. 90 к. золотом и 31 956 р. 99,25 к. серебром.[19]

Малоуспешны были и попытки закупать на ассигнации и медные деньги серебряную монету в западных губерниях. Так весной 1798 г. каменец-подольскому военному губернатору А.А.Беклешову было отправлено 100 тыс. р. асс. и медью для обмена на серебро. В итоге, по явно заниженному «лажу» в 25 к., удалось выменять в Каменце Подольском, Староконстантинове и Минске всего 7 185 р. серебром.[20]

К октябрю 1798 г. размен ассигнаций был прекращен по причине неэффективности и истощения выделенных для этого лимитов золотой и серебряном монеты. А катастрофические последствия деятельности Вспомогательного банка для дворянства вынудили направить на выкуп билетов банка все средства, ранее предназначавшиеся на «преобразование ассигнаций».[21] 21 сентября Павел I, разочарованный провалом проектов своего фаворита, отстранил А.Куракина от службы.[22]

После того Особой экспедиции уже не придавалось столь большого значения и в начале 1799 г. Банковский монетный двор был передан в ведение Монетного департамента.[23]

Больший успех выпал на долю идеи Куракина о переводе государственных частным людям долгов с казначейства на Учетные конторы. По утвержденному 16 декабря 1797 г. уставу, Учетные конторы были созданы «к усилению и вспомоществованию ремесел и торговли преимущественно Российским купцам, заводчикам и фабрикантам, имеющим в деньгах нужду не срочное время для полезных их оборотов».[24] Но, если говорить о размерах операций, основной функцией этих контор на первоначальном этапе стало погашение части внутреннего долга, для чего Учетным конторам и выделялось 15 млн. р.[25]

По замыслу Куракина, в год должно было выплачиваться не более 3 млн. р. долгов. Всем кредиторам казначейство выдало специальные свидетельства с правом передачи другим лицам. По свидетельству деньги можно было получить и раньше установленного срока, но со взиманием 0,5% за каждый месяц до декабря, если выплате предстояла в данном году, и взиманием еще 3%, если расчет был назначен на последующие годы. Своими коммерческими оборотами конторы должны были получать дополнительные суммы для погашения долга. Стремлением ускорить обращаемость средств и, следовательно, получить большую прибыль объясняется, и непродолжительность сроков на которые выдавались ссуды. Так по предложению директора Ассигнационного банка П.С.Свистунова от 23 января 1801 г. срок приема под учет векселей был сокращен с 9 до 3 месяцев.[26]

К началу 1800 г. выявилась необходимость новой структурной перестройки Особой экспедиции в связи с тем, что прибыли Страховой конторы и Конторы о покупке металлов не покрывали даже расходов на содержание этих учреждений. В «конфирмованном» 14 января 1800 г. докладе П.С.Свистунов указывал: «<…> Страховая контора во все время получила с застрахованных ею товаров только 1 219 р. 28 ¹/₄ к., а Контора о покупке металлов собрала чрез посредство вымена на ассигнации, и то большею частию от гос[ударственного] казнач[ея] и от кабинета Вашего императорского величества, золота на 432 795 р. 25 ¹/₄ к. и серебра 3 868 010 р. 80 ¹/₄ к. <…> по малому своему обращению, будучи не в силах награждать получаемыми доходами и одних расходов, потребных на ежегодное содержание до 18 890 р., оставаясь без действий, единственно увеличивают только расходы банковой экономической суммы». При этом, с 1 марта 1798 г. Учетная контора по векселям «приобрела» 883 537 р. 9 к., а по товарам – 31 634 р. 90,5 к. Было принято решение соединить 3 экспедиции (Страховую, Учетную по товарам и «о покупке металлов» в одной Учетной конторе по товарам под управлением одного советника, оставив ее в ведении Особой экспедиции.[27]

Известно, что в 1800 г. Контора о покупке металлов осуществляла продажу серебряной монеты на ассигнации на сумму 78 742 р. асс. с променом 51-52 к. асс. за рубль серебром,[28] но такая продажа носила скорее характер льгот для отдельных купцов.

Общая сумма прибыли, полученной Особой экспедицией с 1 марта 1798 г. по 1 декабря 1802 г., составила 1 552 404 р. 38,5 к.[29]

Некую роль сыграло мнение управляющих экспедицией и в судьбе подготовки выпуска ассигнаций образца 1802-03 гг. Так сохранилась выписка из дневной записки экспедиции от 19 марта 1802 г. следующего содержания: «<…> в связи с тем, что изменение вида ассигнаций требует изменения законов, а повредит ли это народный кредит, станет известно только, когда новые ассигнации уже будут обращаться, решено приостановить рассмотрение этого вопроса до приличного тому времени».[30]

В первые года правления Александра I сложилась парадоксальная ситуация когда при невиданных прежде темпах эмиссии курс ассигнаций продолжительное время сохранялся не уровне более высоком, чем в последние годы Павла I и без принятия каких-либо чрезвычайных мер.

25 ноября 1803 г. был утвержден план министра финансов Алексея Васильева, по которому количество ассигнаций в обращении предполагалось довести до 250 млн. р. и весь капитал был соединен в одну массу под управлением Ассигнационного банка и независимой от него Особой экспедиции. Вскоре стало ясно, что при таком управлении «не только надлежащего успеха, но даже порядка и точности в распоряжениях, часто тому или иному начальству неизвестных» добиться невозможно. Считалось также, что двойное управление и «самое число советников» (21 чел.) не будет способствовать сохранению в тайне «банкового капитала в народе обращающегося».[31] И по докладу Васильева, 3 июня 1804 г. Экспедиция Ассигнационного банка по его хозяйственным оборотам была упразднена и выделена новая «особая» экспедиция из шести советников, но «которых бы делом было единственное упражнение в подписывании ассигнаций».[32]

Учетные конторы в штате Ассигнационного банка просуществовали до 1817 г., когда были преобразованы в Коммерческий банк.

Таким образом, несмотря на скромные результаты своей деятельности, Особая экспедиция все же стала важным этапом в построении и совершенствовании финансовой администрации, основанной на более рациональных, коммерческих методах ведения финансового хозяйства.

Опубликовано: Шишанов В.А. Особая экспедиция Ассигнационного банка по его хозяйственным оборотам (1797-1804 гг.) // Крыніцазнаўства і спецыяльныя гістарычныя дысцыпліны: навук. зб. Вып. 4 / рэдкал.: С.М.Ходзін (адк. рэд.) [і інш.]. Мінск: БДУ, 2008. С.222-229.