|
С
древних времен и до настоящего
времени источники финансирования
войн менялись в зависимости от
обстановки и особенностей воюющих
стран.
1.
Первоначальной формой финансирования
войн была военная добыча. Ее значение
в несколько измененном виде
сохранилось и до сегодняшнего дня.
Вместо сложной системы складов,
которая во времена Фридриха Великого
обременяла войска и затрудняла походы.
Наполеон ввел организованный метод
снабжения войск за счет
оккупированной территории. Военные
контрибуции, денежные и натуральные
налоги с населения занятых районов
играли немалую роль и в последней
войне.
2. Долгое
время одним из важнейших источников
финансирования войн оставалась
военная казна. Так, например, золотой
запас, который Фридрих Вильгельм I
оставил своему сыну, позволил
великому прусскому королю вести свои
первые войны. Наполеон с большой
гордостью показывал миллионы золотых
франков, собранные им в подвалах
французского Национального банка для
войны с Россией. Еще одним примером
того, что золотой запас является
основным источником финансирования
войн, может служить тот факт, что
именно перед первой мировой войной
Германия собрала весь свой золотой
запас в крепости Шпандау.
3. Иногда
единственными предпосылками для
вступления той или иной страны в войну
были субсидии, то есть денежная и
материальная помощь союзных и
дружественных стран. Именно они
заставили великого курфюрста во
второй половине своего правления
присоединиться к одной из воюющих
держав. Эти средства сыграли
значительную роль и в первой мировой
войне в виде тех займов, которые
Америка предоставляла своим
союзникам. [419]
4. Такая
форма финансирования, как налоги,
своим происхождением вообще обязана
войне. В Афинах и Риме “прямые”
налоги собирались только во время
войны. Спор из-за военного налога
стоил головы английскому королю Карлу
I. В
последнее время военный налог стал
незаменимым средством военного
финансирования.
5. С тех пор
как финансирование войны вообще стало
проблемой, одним из наиболее
существенных его источников стал
кредит. Карл V,
например, целиком зависел от
нюрнбергских банкиров Фуггеров.{114}
Современная финансовая система
позволяет государству погашать свои
долги выпуском внутренних займов и
размещением их среди населения. Таким
образом, кредит превратился в
важнейшее средство финансирования
войн.
6. Инфляция
имеет более древнее происхождение,
чем мы привыкли думать. Средство,
которое средневековые князья и
герцоги применяли для того, чтобы
всякими махинациями увеличить
количество серебряных денег в своей
казне, Фридрих Великий планомерно
использовал для финансирования
семилетней войны. Однако
неограниченная эмиссия денежных
знаков стала возможной, вероятно,
только в современном финансовом
хозяйстве.
До
тех пор пока войны не стали охватывать
весь народ и всю экономику страны,
военные издержки составляли лишь
довольно умеренную часть всего
народного дохода и народного
достояния. “В старое доброе время”
ограниченность имеющихся средств
финансирования войны создавала
непреодолимую преграду для ее
развязывания или продолжения. Война
1870-1871 годов была последней
европейской войной, в которой
существовавшие до сих пор старые
представления и методы
финансирования имели еще какой-то вес.
Никто не мог предположить, что уже
следующая война внесет в эту область
существенные изменения. Профессора
национальной экономики, банкиры и
офицеры генерального штаба в 1914 году
считали, например, что длительная
война по финансовым соображениям
невозможна, Можно сказать, что и в
будущем трудности, связанные с [420]
финансированием войн, будут служить
основным тормозом развития войн.
Изменения,
вызванные первой мировой войной
Мировая
война 1914-1918 годов опровергла все
предсказания. Развившись в “тотальную
войну”, она довела военные расходы до
размеров, считавшихся дотоле
невозможными, втянула в борьбу все
крупные государства и продолжалась
более 4 лет.
Германия
в финансовом отношении вступила в
первую мировую войну
неподготовленной. Финансового “мобилизационного
плана” не было. Поскольку на
длительную войну не рассчитывали,
существовавшая система налогов в
основном осталась без изменений. Эта
система осложнялась всем
государственно-правовым устройством
Германии, так как земли, входившие в
состав империи, имели право на сбор
прямых налогов, и поэтому до 1919 года
империя получала от земель только так
называемые “матрикулярные” взносы и
практически находилась на иждивении
этих земель. Тяжелые последствия
военного поражения заставили
Эрцбергера провести, финансовую
реформу, которая изменила финансовые
взаимоотношения между государством и
входящими в его состав землями,
которые с этого времени стали “пансионерами”
центрального финансового аппарата,
получая лишь свою долю от различных
переводных налогов, от налога с
оборота, подоходных налогов и налогов
с корпораций. Упорная борьба, которую
центральное правительство вело за
большее участие империи в прямых
налогах земель, к решающему успеху не
привела. Даже умный Хельферих, будучи
секретарем имперского казначейства,
тешил себя и других той иллюзией, что
бремя военных издержек можно
возложить на побежденного. И только
горький опыт войны помог убедиться в
том, что это мнение было глубоко
ошибочным и что репарации не только
дезорганизуют хозяйство побежденной
страны, выплачивающей их, но и
приводят к тому, что страна,
получающая репарации, оказывается
вынужденной помогать побежденной
стране субсидиями и кредитами, так как
ее экономика оказывается ослабленной
вследствие платежей и демонтажа
предприятий. [421]
Эти
ошибочные взгляды на финансирование
войны привели к тому, что во время
первой мировой войны Германия имела
возможность покрывать налогами
только 12% военных расходов, и потому
кредиты были превращены в главный
источник финансирования войны. Для
покрытия военных издержек были
выпущены займы на общую сумму 99 млрд.
марок и выданы краткосрочные долговые
обязательства (векселя) на сумму 55
млрд. марок. Технически это
осуществлялось таким образом:
казначейство для оплаты расходов
выпустило на рынок так называемые
казначейские векселя, а затем
погашало их выручкой от периодических
займов. В начале войны военные займы
имели в финансово-политическом
отношении большой успех. Первый заем,
выпущенный в сентябре 1914 года на сумму
4,5 млрд. марок, вдвое превышал
крупнейший в истории финансов
французский заем, выпущенный в июле 1872
года. Сумма займов постоянно
увеличивалась и достигла в марте 1918
года, когда был выпущен восьмой заем,
максимальной цифры 15 млрд. марок. Но, к
несчастью, расходы росли еще быстрее.
Если вначале поступлений в казну было
достаточно, чтобы выкупать все
выданные векселя, то с повышением
издержек все большее и большее
количество векселей оставалось
неоплаченным.
Таким
образом, доля краткосрочного кредита
в финансировании увеличивалась из
года в год. Еще большую опасность
представляло увеличение числа
невыкупленных векселей, а поскольку
они не могли быть проданы на рынке,
имперский банк обязан был принимать
их назад. Это стало возможным
благодаря изданному в начале войны
закону, изменившему существующее
положение об оплате имперских банкнот.
Банкнота стала обеспечиваться на 40%
золотом и на 60% — торговыми векселями,
то есть такими векселями, основой
которых является частнохозяйственное
производство. Этот закон сделал
возможным обеспечение векселей
имперскими долговыми обязательствами.
До тех пор пока размеры эмиссии
банкнот определяются торговыми
векселями и, следовательно, общим
объемом производства, количество
денег, находящихся в обращении,
соответствует действительной
экономической потребности. Если
вместо торговых векселей на арену
появляются государственные долговые
обязательства, то ограничения эмиссии
отпадают. [422]
Количество
денег, находящихся в обращении, должно
соответствовать потребности
государства в деньгах, а государство
теперь стремилось покрыть спрос
выпуском бумажных денег в размерах
долговых обязательств, принимаемых
эмиссионным банком. Таким образом,
закон от августа 1914 года открыл путь к
инфляции. Чем больше неоплаченных и не
находящих сбыта на рынке векселей
вынужден был принимать
государственный банк и вместо них
печатать банкноты, тем большее
количество денег становилось
фактически обесцененным.
Инфляция
как средство неограниченного
финансирования войн была в финансово-экономическом
отношении одним из основных “достижений”
первой мировой войны. Опасение, что
длительная война невозможна по
финансовым соображениям, исчезло,
однако средство, благодаря которому
удалось продолжать войну, оказалось
гибельным. Большие изменения,
происшедшие в методах ведения и
финансирования войны, привели к
осознанию того, что, во-первых,
финансовый фактор уже не является
решающим для ведения войны и что, во-вторых,
современная война не может
финансироваться без известной
степени инфляции. Война отбросила
финансовый тормоз и обесцениванием
денег произвела революцию в
экономической, общественной и
политической жизни страны. Обе эти
тенденции целиком и полностью
распространяются и на процесс
вооружения страны, если он проходит в
больших масштабах.
Вооружение
Германии перед второй мировой войной
Военные
расходы Германии с 1934 года до 31
августа 1939 года по всем трем видам
вооруженных сил, в том числе и расходы,
связанные с увеличением вооружений,
составили 60 млрд. марок. В этот же
период общие бюджетные расходы
Германии равнялись 101,5 млрд. марок, то
есть военные расходы составляли 59,1%
этой суммы.
Налоговые
сборы дали в общей сложности 62,2 млрд.
марок. Их вполне хватало для
финансирования гражданского сектора
(41,5 млрд.), и, кроме того, оставалось еще
20 млрд. марок на покрытие военных
издержек. Еще одна треть военных
расходов (20 млрд. марок) покрывалась “прочими
хозяйственными сборами”, то есть за
счет прибылей [423] железных дорог,
почтовых сборов, доходов
государственного банка и т. д., а также
за счет кредитов, выдаваемых в первые
годы в виде краткосрочных, а позднее —
долгосрочных долговых обязательств.
Сборы для покрытия последних 20 млрд.
марок военных расходов представляли
наибольшие трудности. Здесь вначале
был использован так называемый “вексель
Мефо”{115}, относительно которого было
довольно много споров.
Металлургическое научно-исследовательское
общество, членами которого были
важнейшие военно-промышленные фирмы
Круппа, Сименса и др., соглашалось
принимать к оплате векселя,
предъявляемые поставщиками оружия,
выполнявшими государственные заказы.
Векселя, снабженные теперь двумя “хорошими”
надписями, могли — по крайней мере
формально — рассматриваться как
торговые векселя, допущенные банком, и.
следовательно, могли приниматься или
учитываться государственным банком.
Банки или промышленные фирмы, имевшие
такие векселя, могли в любое время
погасить их в государственном банке;
для государственного же банка они
служили основой для эмиссии кредитных
билетов. Как правило, в вексельном
портфеле государственного банка не
находилось даже и половины векселей,
так как они благодаря своей
надежности и легкости удовлетворения
по ним, гарантированными самим
государством, охотно покупались
предпринимателями, видевшими в них
средство краткосрочного помещения
своих свободных капиталов.
Векселям
Мефо предшествовали так называемые
векселя трудоустройства{116}, введенные
с осени 1932 года президентом
государственного банка Лютером для
финансирования общественных работ
государственного масштаба. Один из
ответственных сотрудников
государственного банка — тайный [424]
советник Шнейдер — считал, что
векселя Мефо не противоречат
финансовым законам. Конечно, по форме
эти векселя представляли собой
обычные товарные векселя, но по
существу являлись финансовыми
бумагами. Хотя по своему характеру они
и не были безупречными, однако в тех
условиях они считались незаменимыми
для финансирования вооружений.
За
три бюджетных года (с 1934 по 1937 год)
векселей Мефо было выдано на общую
сумму 12 млрд. марок, причем в 1934 году —
2,14 млрд.. в 1935 — 2.72 млрд.. в 1936 — 4,45 млрд.
и в 1937 — 2,69 млрд. марок. С 1 апреля 1938
года их выпуск был прекращен.
Финансирование вооружений должно
было с этих пор осуществляться за счет
обычных поступлений (на текущие
расходы) и за счет займов (на
чрезвычайные военные расходы).
В
течение переходного этапа имперское
кредитное управление выпускало так
называемые “денежные переводы за
поставку”. Это означало, что фирмы,
производящие вооружение, получали при
выполнении государственных заказов
вместо наличных денег денежные
переводы сроком на 6 месяцев, в течение
которых они могли “закладывать” их в
государственном банке, то есть под
залог этих переводов брать ссуды. В 1938
году таких денежных переводов было
выдано на сумму 6,5 млрд. марок. В 1939
году было открыто новое средство
финансирования — так называемые
налоговые квитанции. 40% своих заказов
государство оплачивало не наличными
деньгами, а налоговыми квитанциями; в
свою очередь подрядчики при расчете
со своими поставщиками также на 40%
расплачивались этими квитанциями. Их
было выдано на общую сумму 4,8 млрд.
марок. Государственный банк принимал
их так же неохотно, как и денежные
переводы за поставки. Оплата денежных
переводов и уменьшение налоговых
сборов, происшедшее в связи с тем, что
часть налогов стала оплачиваться
квитанциями, потребовали увеличения
государственного кредита, который и
без того почти целиком уходил на
финансирование основной части
вооружений. Благодаря ряду
мероприятий рынок капиталов
несколько упорядочился. К этим
мероприятиям относятся, во-первых,
консолидация, то есть сосредоточение
невыплаченных коммунальных долгов
путем выпуска долгового займа, и, во-вторых,
введение закона о [425] займодержателях,
который, кроме обеспечения
определенных дивидендов, разрешал
помещение сумм с твердым процентом. В
связи с этим значительно расширился
долгосрочный кредит.
Когда
началась война, в технике
финансирования не требовалось
производить никаких изменений.
Некоторый опыт финансирования
вооружений уже имелся. Нужно было
только расширить его.
Возложенные
на Германию по плану Дауэса
финансовые обязательства, основанные
на международном праве (репарационный
план Дауэса предусматривал
независимость государственного банка
при условии соблюдения установленных
размеров кредита и норм оплаты
векселей государственной казны), не
были изменены и в 1929 году с принятием
нового плана — плана Юнга. Даже
конференция по вопросу о репарациях,
состоявшаяся в 1932 году в Лозанне, не
смогла их отменить. Новое положение о
немецких банках, появившееся в 1937 году,
устраняло вначале только
независимость государственного банка
и ликвидировало полномочия
Базельского международного банка
распоряжаться внутренними делами
немецких банков. Однако все
ограничения, наложенные на
эмиссионный банк в вопросах
предоставления государственного
кредита, были сняты только законом о
государственном банке, изданном 15
июня 1939 года. В финансово-политическом
отношении этот закон был подобен
закону от августа 1914 года: он
расчистил путь для инфляции.
Система
централизованного управления
экономикой
Тотальная
война требует централизованного
управления производством. Во время
войны Германия не нуждалась в
создании новой организации, так как
вся экономическая система, которая
была неразрывно связана с финансовой
политикой, могла быть оставлена без
изменений. Еще до войны процесс
централизации руководства экономикой
характеризовался рядом этапов. Так
называемый “Новый план” 1934 года
поставил внешнюю торговлю под
государственный контроль; в том же
году вся экономика была разбита на 7 “имперских
групп”, причем каждое предприятие
должно было административно
принадлежать к одной из [426] этих групп;
с введением четырехлетнего плана в 1936
году государственное управление
хозяйством подверглось еще большему
укрупнению. С этого времени особое
значение приобрело централизованное
распределение важнейших видов сырья.
Таким образом, когда закончился
период подготовки к войне и довоенное
хозяйство стало военным, создавать
новые учреждения было уже некогда,
нужно было более полно использовать
то, что уже имелось. Перевод экономики
на военные рельсы был осуществлен при
помощи регулирования производства и
сбыта товаров, правильного
распределения сырья, четкого
руководства всеми работами и
запрещения новых капиталовложений в
определенные отрасли мирной
промышленности. Необходимое для
промышленности сырье, главным образом
сталь, распределялось по отдельным
отраслям промышленности, что сильно
ограничивало частное
предпринимательство. Сокращение
потребления населения осуществлялось
не путем повышения налогов или, как в
первую мировую войну, путем повышения
цен, а новым способом, заключавшимся в
том, что на все основные предметы
обихода были установлены строгие
нормы расхода, а покупательная
способность населения обеспечивалась
системой твердых (низких) цен.
Введение
твердых цен и замораживание
заработной платы
Форсированный
темп вооружения привел к тому, что в
Германии еще за несколько лет до войны
стали появляться тенденции к
повышению цен и явления дефицита
некоторых товаров. Поэтому в 1936 году
была учреждена должность
специального комиссара по ценам,
который не только контролировал, но и
устанавливал цены на важнейшие товары.
Повышение цен запрещалось законом и
допускалось лишь в исключительных
случаях с разрешения этого комиссара.
Одновременно было предпринято и
замораживание заработной платы. Чтобы
сделать продукты питания дешевле,
государством были введены
специальные надбавки к заработной
плате. В ходе войны эта система
непрерывно расширялась и укреплялась.
Распоряжение от 4 сентября 1939 года
предписывало производство всех
расчетов и установление [427] цен
проводить по так называемому “принципу
хозяйствования в военное время”. Этот
принцип сохранял свою силу в течение
всей войны. Только на молоко, птицу и
яйца государственные надбавки к
заработной плате составили 1 млрд.
марок в год. Если до войны цены на
товары внутри Германии были выше цен,
существовавших за границей, и поэтому
при ввозе товаров образовывалась
некоторая “шлюзовая прибыль” (цены
на ввозимые товары поднимались до
уровня цен, существовавших на
внутреннем рынке страны, а разница
составляла доход государства), то в
ходе войны цены на товары за границей
стали выше внутригерманских цен,
поэтому теперь цены на внутреннем
рынке приходилось выравнивать уже в
ущерб государству.
Внешне
система замораживания цен и
заработной платы вполне себя
оправдала. Уровень (индекс) оптовых
цен поднялся к июню 1944 года только на
9%. уровень жизни — на 12%, заработная
плата — на 11%. Но цены потеряли свою
регулирующую функцию. Ее стала
выполнять карточная система. В связи с
увеличением доходов тех слоев
населения, которые в период войны
впервые поступали на службу (старики,
домашние хозяйки, служанки), и в связи
с ограничением потребления, которое
было вызвано введением карточной
системы, покупательная способность
населения стала увеличиваться.
В
ходе войны приобрела большое значение
проблема “блуждающей покупательной
способности”, которую в дальнейшем мы
рассмотрим более подробно. До конца 1942
года финансирование войны за счет
инфляции, то есть за счет печатания
большего количества банкнот, чем
нужно, не превышало допустимых
пределов. Кредитные возможности
эмиссионного банка, узаконенные в 1939
году, использовались очень осторожно.
Но с ухудшением военной обстановки
росли и трудности в области
финансовой политики. С середины 1944
года началось быстрое и угрожающее
развитие инфляции. Растущее недоверие
населения к создавшемуся положению
привело к массовому изъятию
банковских вкладов и сильно подорвало
денежную валюту, которая стала теперь
терять свои функции и была заменена “валютой
материальных ценностей”, а с 1945 года
— “сигаретной” и другой валютой. Ни
твердые цены, ни замороженная
заработная плата не могли спасти
положение. [428]
В
последние месяцы войны появились все
признаки полной инфляции. Избыток
покупательной способности в конце
войны составлял 200 млрд. марок. В этом
положении запрет повышения цен в
сущности сводился к простой
маскировке инфляции.
Финансовое
обеспечение производства вооружений
В
области сбыта военной продукции
регулирование цен дало положительные
результаты. Вначале, согласно “Положению
о регулировании цен при общественных
заказах”, критерием цен служила
себестоимость. С конца 1941 года
внедрился метод “единых и групповых
цен”, когда критерием стала уже не
себестоимость, а производительность с
учетом опытных цен прежних затрат. В
конце 1944 года для 22 тыс. наименований
военной продукции была введена
групповая цена. Это мероприятие имело
такой успех, что с середины 1942 года
увеличение военных расходов резко
замедлилось. Этому способствовало
также и другое обстоятельство.
Чтобы
оказать военным заводам при их
расширении и перемещении финансовую
помощь, были созданы, большей частью
еще до войны, особые институты
финансирования: например, в армии —
Военно-кредитное акционерное
общество, выдававшее кредиты для
военных заказов; в военно-морском
флоте — Германское акционерное
общество промышленного банка, которое
финансировало заказы для морского
флота; в авиации — Банк германского
авиационного акционерного общества,
финансировавший и контролировавший
авиационную промышленность; в
министерстве вооружений —
Акционерное общество вооружений,
которое руководило использованием
промышленного оборудования и
оплачивало расходы, связанные с
перемещением предприятий. В 1942 году
метод финансирования изменился.
Поставщики, набравшие “жира” еще в
период подготовки к войне и благодаря
военным заказам значительно
увеличившие производительность своих
предприятий, должны были теперь
полностью финансировать свое
производство из собственных
капиталов или же прибегать к
банковским кредитам. За счет этого
государство ежемесячно экономило до
800 млн. марок. [429]
Покрытие
военных издержек
Военное
финансирование может осуществляться
как за счет имеющихся, так и вновь
производимых ценностей. И те и другие
составляют основу для денежного
покрытия военных расходов. Это
положение нарушается только
инфляцией. Для покрытия финансовых
издержек во время войны имеется три
основных источника.
1. Народный
доход. После того как удовлетворены
текущие потребности государства, а
также произведены расходы, связанные
с новыми капиталовложениями,
содержанием населения и потреблением
гражданского сектора, народный доход
может быть целиком использован для
покрытия военных нужд. Как показал
опыт, расходы на новые
капиталовложения и на содержание
населения составляли 10%, а на текущие
потребности государства — 15% общей
суммы народного дохода. Народный
доход в 1938 году составил в старых
границах империи 80 млрд. марок (включая
Австрию и Судетскую область — 88 млрд.
марок). На финансирование
гражданского сектора и
удовлетворение военных нужд в
распоряжении имелось 66 млрд. марок.
Прожиточный минимум одного человека
по тогдашним ценам равнялся
приблизительно 300 — 400 маркам, что при
80-миллионном населении Германии
составляло 25 — 30 млрд. марок. Таким
образом, на военные нужды оставалось
максимум 40 млрд. марок. В первый год
войны, когда размеры народного дохода
еще не успели существенно измениться,
военные расходы Германии не превышали
38 млрд. марок. К последнему году войны
они поднялись до 1000 млрд. марок.
2. Народное
достояние. Большое значение для
покрытия военных нужд имеет
мобилизуемая часть народного
достояния. В нее входят запасы товаров
ла складах, золото, ценные бумаги и т. п.
Немобилизуемые (недвижимые) ценности,
то есть жилые дома и заводские
помещения, могут быть косвенно
использованы для финансирования
войны благодаря тому, что в военное
время отпадает необходимость их
ремонта. Плачевное состояние наших
жилых и заводских зданий в конце войны
свидетельствует о том, как мало
средств тратилось на их ремонт. В
первую мировую войну по самой
скромной оценке было мобилизовано 10%
всего народного [430] достояния тех лет,
составлявшего 350 млрд. марок.
Мобилизуемая часть народного
достояния в начале второй мировой
войны была несравненно меньше. Но если
предположить, что и во вторую мировую
войну мобилизуемая часть составляла 30
— 40 млрд. марок, то эти средства в
основном были получены за -счет
сокращения издержек на ремонт.
3.
Иностранные займы и военные
контрибуции. Германия не имела
системы “ленд-лиза”, которая
обеспечила союзникам подвоз военных
материалов из Америки, не создавая
необходимости немедленной их оплаты.
Не получала Германия и иностранных
займов. Зато она широко использовала
финансовые источники оккупированных
областей. Из общих военных расходов
Германии, составивших 683 млрд. марок, 87
млрд. были покрыты за счет платежей
других государств. Эта сумма
слагается из различных элементов. К их
числу относятся следующие:
а)
Германские кассовые кредитные билеты.
Они являлись узаконенным средством
платежей в оккупированных областях и
служили для предварительного
финансирования оккупационных
расходов. Как только немецкие войска
вступали в чужую страну, им сразу же
требовалось какое-либо платежное
средство. Германская марка в этих
областях хождения не имела. Франков,
гульденов и другой иностранной валюты
у солдат не было. Вместо этого у них
были так называемые германские
кассовые кредитные билеты, которыми
они и расплачивались. Получившие
такие билеты обменивали их затем в
своих эмиссионных банках. Выплата по
этим билетам производилась в счет
контрибуции, уплачиваемой
оккупированной страной. С введением
новой системы оккупационных расходов,
согласно которой оккупированная
страна должна была нести расходы,
связанные с содержанием немецких
войск в своей валюте, предполагалось,
что кассовые кредитные билеты
исчезнут совершенно. Если бы это было
так. то эти “подвижные войска
государственного банка” выполнили бы
свою задачу. Но замена “оккупационных
денег” платежными средствами
оккупированной страны на практике
происходила не так быстро и свободно,
как это предусматривалось теорией.
Кассовые кредитные билеты текли в
оккупированную страну в виде
переводов полевой почты и карманных
денег, привезенных войсками с Востока
в оккупированные [431] районы Запада.
Иногда это делалось незаконным путем,
и поэтому при месячных подсчетах к
оплате предъявлялись значительные
суммы сверх оккупационных издержек. В
связи с этим военное командование,
например в Бельгии, видя такое
наводнение своей страны кредитными
билетами, вынуждено было снять их с
курса. Что касается России, то там они
вообще не выкупались, поскольку на нее
не было наложено никакой контрибуции.
Войскам, находившимся в России, было
выдано кредитных билетов на общую
сумму 2,5 млрд. марок, из которых по
приблизительным подсчетам 300 — 400 млн.
марок “утекло” на Запад во время
передислоцирования войск. В общей
сложности не было выкуплено кредитных
билетов на сумму в 3 млрд. марок.{117}
б)
Оккупационные издержки, которые
составили в общей сложности 66 млрд.
марок. Главная часть их падает на
Францию, израсходовавшую на
содержание оккупационных войск 31,6
млрд. марок. С России, где расходы,
связанные с оккупацией, составили 5,4
млрд. марок, контрибуция не взималась.
Там обходились невыкупленными
кредитными билетами, а частично
снабжением армии из
продовольственных ресурсов страны и
прибылью, получаемой восточными
торговыми обществами, созданными
специально для закупки товаров на
оккупированной русской территории (900
млн. марок).
В
постоянной борьбе за увеличение
размеров контрибуции, взыскиваемой с
той или иной страны, и за выделение
сумм на расходы, не связанные с
оккупацией, заинтересованные
немецкие финансовые органы отнюдь не
были едиными. В оккупированных
районах Запада контрибуции, особенно
в первое время, шли отчасти на
финансирование военных заказов,
размещенных в промышленности данной
страны, а в основном — на закупку
различного стратегического сырья и
материалов, то есть на расходы, не
связанные с оккупацией. Закупки, как
правило, производились на “черном
рынке”. В германских верхах долгое
время дебатировался вопрос о том,
следует ли способствовать развитию
черного рынка или нужно бороться с ним.
В 1941 году главный штаб вооруженных сил
приказал производить [432] все выплаты
на содержание войск, не находящихся в
пределах оккупированной территории,
не за счет оккупационных издержек, а
по клирингу с возвратом в случае
необходимости. В 1943 году в ответ на
настойчивые ходатайства местных
оккупационных властей и различных
берлинских ведомств черные рынки были
закрыты, по крайней мере официально.
На
характер и способы взимания военных
контрибуций оккупационные власти не
оказывали почти никакого влияния.
Оккупированные страны должны были
разрешать те же самые проблемы, какие
возникали у них при расходах на свое
вооружение и свои собственные военные
нужды, с той лишь разницей, что теперь
они делали это не для собственной
пользы, а для противника. Население
относилось к этому либо пассивно, либо
враждебно: оно мешало оккупационным
властям проводить различные
мероприятия, даже если в отношении
финансовой политики они были вполне
целесообразными. Таким образом,
контрибуции широко покрывались не за
счет налогов, а более легким, но зато и
более опасным путем, а именно эмиссией
банковских билетов. Вследствие
увеличившейся потребности
оккупационных войск в валюте роковым
образом увеличивалась и взимаемая
контрибуция. Ограничить рост инфляции
удалось лишь в немногих
оккупированных областях.
в)
Клиринговые расчеты. Между Германией
и оккупированными областями была
создана система клиринговых расчетов;
которая с некоторыми странами
существовала у нас еще задолго до
войны. Смысл этих расчетов состоит в
том, что должники делают определенные
взносы в валюте своей страны в свою
расчетную палату; эта палата
расплачивается с кредиторами
собственной страны, а расчетные
палаты обеих заинтересованных стран
рассчитываются между собой. По
системе клиринга производились
расчеты за все вывозимые из других
стран товары, по ней же шла оплата
переводов, отправляемых на родину
иностранными рабочими, находившимися
в Германии, и покрывались военные
расходы оккупационных властей, не
связанные с содержанием войск, причем
подобные взносы могли по этой системе
переводиться на текущие счета
оккупационных властей той или иной
страны. Согласно этой системе,
немецкие [433] импортеры должны были
делать соответствующие вклады в свою
расчетную палату. В связи с ростом
вывоза товаров из оккупированных
стран и инфляционным раздуванием цен
за границей (например, в Румынии цены
поднялись в общем на 465% по сравнению с
довоенными) клиринговый долг Германии
увеличился в общей сложности до 25,2
млрд. марок. Поскольку расчетная
палата больше принимала, чем
выплачивала, а вся разница поступала в
имперскую казну, то и клиринг являлся
косвенным источником финансирования
войны.
г)
Матрикулярные взносы{118} и взносы
союзных с Германией государств. Во
время войны Чехословакия была обязана
ежегодно делать та к называемый
матрикулярный взнос в общую имперскую
казну. Сумма этих взносов составила 3,6
млрд. марок. Польша выплатила 0,6 млрд.
марок в счет “взноса на военные
издержки”. После падения
правительства Бадольо Муссолини
заявил о своей готовности уплатить
Германии “военный взнос” в сумме 12.6
млрд. (ежемесячно — 0,7 млрд.) марок.
Клиринговый долг союзников Германии
составлял в общей сложности 2,8 млрд.
марок.
Финансовые
вклады оккупированных областей
составили: в виде оккупационных
издержек — 66 млрд. марок.
невыкупленных кредитных кассовых
билетов — 3 млрд. марок, клирингового
долга — 25,2 млрд. марок, вывезенных
золотых запасов — 0,7 млрд. марок (Бельгия,
Голландия, Югославия) и в виде прочих
платежей — 5,1 млрд. марок (сюда входят
взносы Чехословакии и Польши, а также
прибыль восточных обществ), что в
общем равнялась 100 млрд. марок, из
которых 74 млрд. были использованы
непосредственно на финансирование
войны.
Общий
размер военных расходов
В
Германии не существовало строгого
разграничения между военными и
гражданскими расходами. Целый ряд [434]
расходов гражданских ведомств был в
действительности военными расходами.
Уровень военных расходов последних
месяцев войны определить точно
невозможно, так как большое
количество платежей уже не попало в
регистрационные книги
государственного банка. Однако можно
определенно сказать, что на 28 февраля
1945 года чисто военные расходы
составляли 394 млрд. марок, расходы на
содержание семей погибших и
пострадавших в войне — 24 млрд. марок,
расходы на невоенные нужды — 212 млрд.
марок. Таким образом, общие расходы
Германии за тот же период составляют
630 млрд. марок (в конце войны они
повысились приблизительно до 670 млрд.
марок). Эти расходы покрывались: на 33%
— из внутренних источников, на 12% —
взносами оккупированных и союзных
государств и на 55% — взиманием
различных долгов. По годам войны они
распределяются таким образом: в
первый год войны расходовалось
ежедневно 155 млн. марок, а на пятый год
— 289 млн. марок. Одновременно с этим,
особенно с 1943 года, стали быстро расти
и расходы на гражданские нужды, то
есть расходы, связанные с содержанием
семей военнослужащих,
восстановлением объектов,
разрушенных авиацией противника,
эвакуацией и т. п. Только на
компенсацию ущерба от воздушных
бомбардировок было затрачено 23 млрд.
марок.
Проблема
покрытия расходов
Если
не считать дополнительных источников
финансирования (иностранные займы,
контрибуции и т. п.), то основных
питающих войну источников было только
три: налоги, кредит и эмиссия денег.
Часто
говорят, что налогами облагается
современность, а долгами — будущее.
Однако это неверно. Потребности
всякой воюющей армии могут быть
удовлетворены только тогда, когда
имеется какой-то запас, накопленный в
прошлом, а промышленность производит
новые материалы. Этот счет никак не
может быть перенесен на будущее.
Вопрос о выборе между налогом и займом
определяется мотивами социальной
справедливости, валютной политикой и
различными психологическими
соображениями. Налог предполагает при
наличии определенной системы тарифов
равномерную финансовую нагрузку на
все слои населения. [435]
Заем
же всей своей тяжестью ложится
преимущественно на тех лиц, которые,
имеют какие-то излишки доходов. То, что
многим представляется как “перенесение
сроков уплаты на будущее”, есть не что
иное, как обязательство, по которому
после войны плательщики налогов
должны будут уплатить
государственным кредиторам по
дополнительному счету. Вопрос о том,
сохранит ли кредитор свои претензии в
полном размере, остается во время
войны открытым и окончательно
разрешается только после войны при
определении государственного долга.
При установлении правильной границы
между налогом и кредитом значительно
более серьезной проблемой является, с
одной стороны, забота о сохранении
валютной ценности денег, а с другой —
психологический учет сохранения
производительности. Теоретически
налог должен быть таким, чтобы
исключить всякую возможность
инфляции, а практически он не должен
превышать той границы, после которой
снижается интерес и платежная
способность налогоплательщиков.
Инфляция
как скрытая конфискационная форма
имущественного налога, которая,
однако, щадит “владельца имущества”,
является самой несправедливой формой
финансирования. Выпуск бумажных денег
в Германии во время войны держался
вплоть до 1942 года в довольно сносных
границах. С середины 1944 года наступило
упомянутое выше резкое ускорение
эмиссии денег. Опасность “перейти
предел” в финансировании войны за
счет усиления эмиссии могла быть
устранена в первые годы войны
некоторым, не слишком большим
увеличением налогов. Этим путем
надлежало покрыть до 7% всех расходов.
Возможное с финансово-теоретической
точки зрения и наиболее
целесообразное радикальное
разрешение проблемы “блуждающей
покупательной способности” в более
поздние годы войны оказалось
невозможным по психологическим
причинам. При резком повышении
налогов, главным образом подоходного
налога, работоспособность населения
была бы парализована, а
производительность труда значительно
снижена. Эта же причина помешала
использовать для привлечения всех
имеющихся резервов личные и косвенные
налоги, взимание которых не
отразилось бы на производительности
труда. В начале войны, правда, были
введены [436] так называемые “военные
надбавки” к подоходным налогам и к
большим косвенным налогам (на табак,
пиво, водку). Но эта практика была
вскоре прекращена. Неоднократные
попытки сильнее завинтить налоговую
гайку привели только к введению “военной
надбавки” к налогам на корпорации и к
повышению косвенных налогов на табак
и водку.
Таким
образом, проблема избыточной
покупательной способности с ее
роковыми последствиями, которые
начиная с 1944 года превратились в
настоящую опасность, осталась
неразрешенной.
Налоговые
сборы
Доходы
государства от налогов, составившие в
1933 году 6,9 млрд. марок, в 1938 году
благодаря экономическому подъему и
улучшившейся технике сбора налогов
поднялись до 17.8 млрд. марок; один лишь
сбор подоходного налога и налога на
корпорации дал увеличение доходов с 1,5
млрд. до 7,7 млрд. марок. Эти налоги и во
время войны продолжали оставаться
главной статьей доходов. Максимальная
цифра подоходного налога равнялась в
1944 году 14 млрд. марок, а налог на
корпорации в 1942 году принес
государству 7 млрд. марок. Проводимые
наряду с этим вычеты из прибылей дали
в 1942 году 1,3 млрд. марок. Налог с
оборота, составлявший несколько
больше 4 млрд. марок, оставался на
протяжении всей войны примерно
одинаковым. Сборы пошлин и косвенные
налоги, из которых налог на табак был
своего рода rocher
de
bronze,{119}
в 1941 году достигли максимальной цифры
5,7 млрд. марок. В общей сложности в 1942
году, который в истории
финансирования этой войны явился
поворотным пунктом, общие налоговые
сборы были наивысшими и составили 43
млрд. марок. Сюда же вошел и налог с
квартирной платы, общая сумма
которого равнялась 8 млрд. марок. С
этого времени налоговые сборы стали
постепенно сокращаться. Если в 1939 году
налогами было покрыто 42% общих
расходов, то в 1942 году ими было покрыто
33%. а в 1944 году — только 19%. [437]
Размеры и
значение государственного долга
В
конце 1932 года государственный долг
Германии, то есть общая сумма всех
внутренних и внешних, краткосрочных и
долгосрочных долгов, составлял 8,5 млрд.
марок. или 15% всех денег, находившихся
в то время в обращении внутри страны. В
1939 году государственный долг поднялся
до 47,3 млрд. марок, или 43,3% всех денег, а
в конце войны вырос до 387 млрд. марок,
или 95% всех денег, находившихся в
обращении. В ходе войны долги Германии
ежегодно увеличивались на 50 — 70% по
сравнению с предыдущим годом.
Теоретически за счет займов можно
удовлетворить только ту часть
потребностей, которая относится к
мобилизуемой части народного
достояния. Однако этим дело не
ограничилось. О причинах упоминалось
выше. Кроме того, во время войны было
совершенно невозможно дать какие-то
руководящие линии для правильного
регулирования налогов и займов. Путь
между Сциллой чрезмерного обложения
налогами, снижающего
производительность, и Харибдой
инфляционного расширения кредита
весьма узок. Во время войны Германия
слишком далеко зашла по пути кредитов.
Никакие займы и краткосрочные кредиты
не смогли уничтожить излишнюю
покупательную способность, они лишь
заморозили ее, а она постоянно грозила
оттаять. В связи с поступлением на
работу представителей все новых и
новых слоев населения, в связи с
поддержкой семей военнослужащих и
компенсацией ущерба, понесенного в
войне, покупательная способность
неимоверно выросла, а количество
товаров было ограничено. Конечно,
избыточная покупательная способность
населения могла быть устранена
налогами, однако это осуществлялось
весьма нерешительно. Наконец, она
могла быть поставлена в определенные
рамки выпуском займов.
Как
мы увидим позже, это удавалось, но не
всегда. Избыток денег превращался в
краткосрочные вклады, чтобы потом в
любое время быть снова спрятанным в
чулок или отнесенным на черный рынок.
Поэтому и говорят, что во время войны
покупательная способность “блуждала”.
И ни кредитная политика, ни контроль
над ценами этой проблемы не разрешили.
[438]
“Бесшумное”
обременение долгами
Еще
в период подготовки к войне
характерным для немецкой кредитной
политики было то, что она не
обращалась к свободному рынку
капитала. Она избегала “финансового
плебисцита” и использовала вновь
образующийся капитал непосредственно
в местах его накопления. Превращение
незанятых средств в государственные
долговые обязательства проводилось
по указаниям министра труда страховым
кассам, министра экономики —
переводному банку и управления
социального обеспечения — частным
благотворительным обществам.
В
то время как казначейские денежные
переводы находили сбыт в текущем
биржевом обращении, главным образом в
банках, реализация долгосрочных
займов осуществлялась по соглашению с
ведущими страховыми и
сберегательными кассами путем
широкой продажи облигаций и полисов
без предварительного установления
размеров займа. За период с 1935 по 1945
год этими организациями было
размещено займов на сумму свыше 60 млрд.
марок, причем на долю сберегательных
касс пришлось около 23 млрд. марок.
Вкладчикам
сберегательных касс оставался
неведомым тот способ, при помощи
которого они превращались в
государственных кредиторов. Основана
эта система была на стремлении
трудящихся к накоплению и на
замораживании цен. До 1943 года
существовал другой способ, при помощи
которого эквивалент принятых вкладов
направлялся в виде пенсий и пособий
солдатам и их семьям или становился
заработной платой рабочих военной
промышленности, а после покрытия
необходимых издержек существования
поступал обратно в банки и
сберегательные кассы в виде вкладов и
сбережений, и все начиналось сначала.
Начиная с 1943 года население перестало
посещать рынки и магазины, и деньги
стали либо превращаться в сокровища,
либо идти на черный рынок, но не в
сберегательные кассы, отчего денежное
обращение вскоре совершенно
нарушилось. Когда в 1944 году беженцы и
эвакуированные изъяли из касс свои
сбережения, эта система кредитования
потерпела полный крах, а инфляция,
искусственно державшаяся до сих пор в
определенных границах, стала быстро
расти. [439]
Формы
кредита
Из
всех прочих форм финансирования войны
особенно сложной формой получения
кредитов была. пожалуй. введенная в 1941
году система так называемых “железных
сбережений”, где приращение
достигало 3,25% вклада, а сами вклады не
облагались почти никакими налогами.
Этот способ давал государству
ежемесячно до 80 млн. марок. Однако
основную опору государственного
кредита составляли следующие уже
испытанные до войны формы получения
кредита:
1)
Долгосрочные (4,5-процентные, а с 1941
года — 3,5-процентные) займы,
выпущенные в начале войны сроком на 20
— 30 лет и с ежегодным погашением в 1 %. К
концу войны через банки и другие
институты кредита прошло 66,5 млрд.
марок.
2) Средние и
долгосрочные процентные долговые
обязательства. Они предназначались
для того, чтобы использовать
среднесрочные вклады банков и
сберегательных касс, и были
единственным средством привлечь к
финансированию войны широкие слои
населения. Они имели такой же процент,
как и займы, и заключались вначале на 5
лет, а затем на 22 года. Таких долговых
обязательств было выпущено на общую
сумму в 77 млрд. марок.
3)
Беспроцентные краткосрочные долговые
обязательства, которые наряду с
государственными векселями являлись
основными бумагами денежного рынка.
Вначале их срочность не выходила за
пределы 3 — 6 месяцев, а позднее была
продлена до 20 месяцев. Их сумма к концу
войны равнялась 104 млрд. марок.
4)
Государственные векселя. В
краткосрочном финансировании, или так
называемом непогашенном{120} долге, в
противоположность “консолидированному”
долгу, установленному в долгосрочных
и среднесрочных долговых
обязательствах, они играли ведущую
роль.
В
процентном отношении они являлись
самым дешевым инструментом
финансирования. Учетная ставка
составляла в начале войны 2,75%, а
начиная с 1941 года — 2,125%. В отношении
денежной и валютной политики решающее
значение [440] имела возможность сбыта
векселей на денежном рынке или
помещения их в имперском банке, где
они, согласно положению закона о
банках от 1939 года, способствовали
увеличению денежного оборота. В
первые годы войны в портфеле
государственного банка осталось 20 —
25% векселей, в 1944 году их было около 1/3,
в последние месяцы войны число
осевших в банке векселей стало еще
большим. В соответствии с этим
увеличился и оборот платежных средств.
В конце 1938 года он составлял 10,4 млрд.
марок, а к концу войны увеличился до 56,4
млрд. марок. В общей сложности за время
войны было выпущено государственных
векселей на сумму 130 млрд. марок.
Государственный
долг к концу войны составил 143 млрд.
марок в долгосрочных и среднесрочных
обязательствах и 235 млрд. марок в
краткосрочных кредитах. К этому
необходимо прибавить 0,9 млрд. марок по
налоговым квитанциям. 0,8 млрд. марок по
векселям промышленных предприятий и
коммерческим векселям и 8 млрд. марок
по векселям Мефо; поэтому общая сумма
государственного долга должна быть
принята в 387 млрд. марок. Так же как и в
войне 1914-1918 годов, проблема покрытия
военных расходов за счет кредита была
в этой войне разрешена технически
совершенно безупречно. Серьезная
ошибка заключалась не в технике
финансирования, а в финансовой
политике, которая придавала кредиту
гораздо большее значение, чем налогам.
Участие
банковского кредита в финансировании
войны
С
1938 года характерным в развитии
кредита было то, что, с одной стороны,
вклады постоянно увеличивались, а с
другой — все меньше и меньше
использовались частные кредиты.
Благодаря вышеизложенным трансакциям
главным должником по отношению к
кредитным учреждениям стало
государство. Сумма государственного
долга кредитным банкам повысилась с 6,3
млрд. марок (в конце 1938 года) .до 110 млрд.
марок в конце войны, причем начиная с
1942 года наблюдалось сокращение
долгосрочных помещений в пользу
краткосрочных. Наибольшая часть
государственного долга (в абсолютных
цифрах) приходится на долю крупных
частных банков, однако относительная
доля участия [441] общественно-правовых
институтов в общем кредите была
несравненно большей. Сберегательные
кассы и товарищества помещали
половину своих вкладов в
государственные займы, а вторую
половину — как текучий запас —
оставляли в своих центральных
учреждениях, которые в свою очередь
основную часть этого запаса
превращали в беспроцентные долговые
обязательства и государственные
векселя. Все вклады вливались в общий
бассейн государственного долга. До
конца войны 54 млрд. марок
государственного долга было покрыто
за счет сберегательных касс и 26 млрд.
марок — за счет различных товариществ.
“Упрощение”
обращения
Германия
является единственной страной,
которая в своих кредитных делах
совершенно отказалась от
использования ценных бумаг в качестве
акций. Благодаря организации “упрощенного”
обращения была высвобождена большая
часть банковских работников и
сэкономлена часть издержек,
возникающих в связи с печатанием,
транспортировкой, хранением,
проверкой, подсчетом, сортировкой и
упаковкой многих миллионов бумаг.
Технически это упрощение сводилось к
различным усовершенствованиям в
общем хранении денежных переводов и в
ведении государственных долговых
книг. От простого хранения собранных
ценных бумаг, практиковавшегося
банками на протяжении десятилетий, в
1940 году было решено перейти к учету
собранных ценных бумаг, при котором
акционерные банки имели право
переводить государственные долговые
обязательства на свое имя. Владелец
части собранных ценных бумаг получал
право на занесение его части в
государственную долговую книгу и мог
распоряжаться этой долей, продавая ее
на бирже. В 1942 году упрощенное
обращение было централизовано в
государственном банке, как
единственном месте скопления ценных
бумаг. Отделение стоимости бумаг от
самих бумаг было весьма характерно
для немецкой техники финансирования
войны. Эта “дематериализация”
распространялась также и на
беспроцентные краткосрочные долговые
обязательства, а с 1944 года — и на
государственные векселя. Подобный
метод оказался настолько успешным,
что к концу войны было собрано
кредитных бумаг [442] на 92 млрд. марок, из
них учтенных в государственной
долговой книге на 90 млрд. марок; из 104
млрд. марок в беспроцентных
краткосрочных обязательствах было
собрано 100 млрд. марок, а
государственные векселя были собраны
полностью.
Итоги
В
техническом отношении финансирование
вооружений было доведено в Германии
до весьма высокого уровня. Что же
касается управления и организации
экономики, а также проведения
валютной политики, то здесь было
допущено немало ошибок. Хотя доля
налогов в покрытии общих военных
расходов была большей, чем в первую
мировую войну, разрешить проблему
избыточной покупательной способности
все же не удалось. Метод “бесшумного”
кредитования, превращавшего ничего не
подозревающего вкладчика на 90% в
государственного кредитора, привел к
все увеличивающемуся перевесу
краткосрочных долгов, к быстрому
росту инфляции и к полному разрушению
всех основ этой системы
финансирования. Ни в одной другой
стране размеры долгов не были столь
высоки, как у нас, а в то же время
имевшиеся в стране налоговые резервы
не были использованы до конца. Можно
сказать, что в будущей войне
финансовые трудности будут еще
большими, так как и кредит и налоги в
результате последней войны и
послевоенного развития уже доведены
до крайних пределов, и нам остается
лишь одно, гибельное для нас, средство
финансирования — инфляция.
Властное
требование защиты нашего
европейского образа жизни и создания
объединенной организации для обороны
Европы ставит перед государственным
руководством трудную и ответственную
задачу найти какой-то средний путь
между чрезмерным обложением налогами,
ведущим к снижению производственной
мощи страны, и увеличением кредитов,
приводящим к инфляции. [443]
К. Типпельскирх, А.
Кессельринг, Г. Гудериан и др.
Итоги Второй мировой войны.
Выводы побеждённых
Проект "Военная
литература": militera.lib.ru
Издание: Итоги Второй
мировой войны. Выводы побеждённых. —
СПб.: Полигон; М.: АСТ, 1998
Оригинал:
Bilanz des Zweiten Weltkrieges. Erkentnise und Verpflichtungen fur die
Zukunft. —
Hamburg
, 1953.
Книга
на сайте: militera.lib.ru/h/ergos/index.html
|
