|
События
этого поставленного самой жизнью
детектива разворачивались совсем не
так, как в стандартных творениях
популярных авторов. Все происходило
бесшумно, не было ни кольтов, ни
длинных ножей. Но действие
разворачивалось отнюдь не бесследно,
результаты его были опустошительными.
В самом преступлении были густо
замешены логика пополам с безумием.
Логичным оно было для того, кто хорошо
разбирался в ситуации, сложившейся в
Португалии, и делах, которыми
занимались, что называется,
определенные круги. Безумным казался
сам замысел: начинающий, совсем не «авторитетный»
грабитель задумал обворовать
центральный государственный банк, а
затем присвоить его.
Экономика
Португалии в первой половине 20-х годов
нашего века находилась в довольно
жалком состоянии. Инфляция, правда, не
достигала германских масштабов, но
тем не менее если за фунт стерлингов в
1918 году давали 8 эскудо, то спустя пять
лет он стоил уже 105 эскудо. Обесценение
эскудо сопровождалось ростом
забастовок. В конце 1920 года эскудо «похудел»
в 20 раз по сравнению с 1910 годом, в то
время как средняя заработная плата
выросла всего в 4,5 раза.
Несбалансированность
бюджета, отсутствие прибылей,
всеобщее замешательство — все это
поглощало имевшиеся ресурсы. Самой
опасной болезнью была лихорадка
коррупции, распространившаяся до
правительственных верхов. 27 октября
1925 г. газета «Сьера нова» поведала о
тех правительственных чиновниках,
которые за взятки покрывали самые
рискованные дела торговых и
финансовых воротил, за что получили
прозвище «громоотводов»: «Имя им
множество. Они занимают круговую
оборону, каждый заботится об
интересах другого. Один из них
приходит к другому и говорит: «Я об
этом ничего не скажу и получу за это
кучу денег». Тот отвечает: «Скажешь,
старина...» Большинство из них на
хорошем счету, скорее всего их вновь
переизберут. Суверенный народ готов
вручить им не только свой голос, но и
последнюю рубаху».
Банк
Португалии, капитал которого
находился в основном в частных руках,
с 1887 года пользовался исключительным
правом эмиссии банкнот. С конца 20-х
годов банк употреблял эту свою
привилегию с большим энтузиазмом и
усердием, его типографии уже не
справлялись с заданиями, заказы
размещались на зарубежных
предприятиях.
Португальское
правительство попыталось
противопоставить экономической
разрухе расширяющуюся денежную
эмиссию. Уточним: так действовало
почти каждое правительство. Дело в том,
что экономический кризис
сопровождался перманентным
правительственным кризисом. Между 1919
и 1926 годами в Португалии сменилось 3
президента и 26 правительств, и каждая
правительственная «команда» успевала
осчастливить своих соотечественников
новыми банкнотами, знаменующими новое
обесценение денег. Премьер-министр
Виктор Хуго де Азе-ве до Коутиньо и его
кабинет направляли развитие
республики в течение целых 44 дней и
смогли оставить о себе память в народе,
правда, не слишком благозвучную:
говорили о «нужде, оставленной
Виктором Хуго». Другие правительства
были еще менее долговечными.
Абсолютный рекорд принадлежал
Фернандесу Коште, который занял пост
главы правительства утром 16 января 1920
г., а вечером того же дня ушел в
отставку.
Огромные
колониальные владения Португалии, как
сизифов камень, лежали на стране,
расположенной на западной окраине
Пиренейского полуострова. Расходы на
содержание колониальных войск и
малодееспособной администрации
увеличивали и без того зияющий
бюджетный дефицит. Богатые недра
таких «провинций», как Ангола и
Мозамбик, оставались
неиспользованными. Экономическое
положение этих заморских провинций
было таким, что мало кто из живущих там
португальцев отваживался вкладывать
туда капитал. Их деньги не
признавались даже в «метрополии».
Португалия
напоминала получившее пробоину судно,
«спасатели» которого в лице
иностранных компаний ждали очередной
волны, чтобы высадиться на него.
В
этой ситуации в Португалии
развернулась уникальная в своем роде
афера, принесшая большие опустошения
и вместе с тем способствовавшая росту
благосостояния определенного круга
лиц, не принимавших в ней никакого
участия.
Американский
писатель Мюррей Т. Блум, не пожалевший
в начале 60-х годов ни денег, ни труда,
чтобы проследить механизм действия
каждой детали в этой афере, — это было
большим достижением, так как со
времени реально происходивших
событий минули уже десятки лет, —
сравнил ее с землетрясением,
разрушившим Лиссабон в 1755 году.
Конечно, сравнение может показаться
несколько несоразмерным, но доля
правды в нем есть.
«Великолепная четверка»
Впервые
они собрались все вместе в мае 1924 года
для того, чтобы начать коллективную
охоту на золотого тельца. «Не в
деньгах счастье» — эту популярную
пословицу наверняка придумал тот, кто
сполна вкусил и пресытился земными
наслаждениями. Так, вероятно, считали
четверо мужчин, каждый из которых
рассматривал другого как эксперта по
ненайденным сокровищам. Встреча
происходила в Гааге, в гостиничном
номере. Артур Виргилио Рейс прибыл из
Лиссабона, Адольф Густав Хеннис — из
Берлина, Карел Маранг ван Иссельвеере
был жителем Гааги, Жозе душ Сантуш
Бандейра жил в Гааге у своего брата,
португальского консула.
Кто они?
Начнем
с Артура Виргилио Альвеса Рейса,
духовного отца будущего предприятия.
Родился в 1896 году в семье бухгалтера и
компаньона одного похоронного бюро, «человек,
сделавший сам себя». Окончил гимназию,
начал изучать машиностроение. Учеба
продолжалась год, после чего он счел
свое образование завершенным и решил
для начала обзавестись семьей. Его
выбор пал на особу из зажиточной семьи,
и на полученное приданое можно было
безбедно жить. В 1916 году 20-летний юноша
направляется служить в Анголу.
Конечно, не в качестве солдата. Наш
герой уже успел изготовить себе
диплом несуществующего политехникума
при Оксфордском университете. Оксфорд
— это отличная визитная карточка,
которая легко открывает любые двери.
Диплом впечатляющ, он удостоверяет,
что сеньор Артур Виргилио Альвес Рейс
получил степень бакалавра
практически во всех известных научных
дисциплинах. Образцом ему послужил
диплом приятеля.
Для
того, чтобы для каких бы то ни было
сомнений не оставалось никаких
оснований, Рейс делает копию своего
диплома, которую ему заверяет
сговорчивый нотариус. Уже тогда Рейс
начал считать (и, может быть, не без
оснований), что заверенный кусок
бумаги обладает неограниченной силой.
В
Луанде Рейс делает быструю карьеру. Он
является одновременно инспектором
общественных работ и главным
инженером железных дорог. Почти все, о
чем он смело заявил в своем дипломе,
Рейс подтверждает на практике. Он и
толковый техник, и удачливый торговец.
Он почти сказочным образом обращает в
деньги все, что попадается на его пути
и в далекой африканской стране, и в
ходе деловых наездов в Европу. В 1919
году Рейс оставляет свои посты и
становится частным торговцем. В 1922
году обладателем состояния в 600 тыс.
эскудо он возвращается в Лиссабон, где
вместе с двумя партнерами основывает
фирму «Альвес Рейс», которая
занимается продажей американских
легковых автомобилей фирмы «Нэш».
Между тем беснующаяся инфляция
обесценивает его капиталовложения в
Анголе, остальное уходит на жизнь.
Рейс не отличается скупостью, в
Лиссабоне у него шикарная 12-комнатная
квартира на семью из четырех человек,
три слуги и шофер. Состояние тает,
предприятию грозит продажа с молотка.
И тут Рейс вспоминает девиз
американских бизнесменов: «время —
деньги!» и решает реализовать его
буквально. Он узнал, что «Амбако» —
трансафриканская железнодорожная
компания, базирующаяся в Анголе,
получила от Португалии заем в 100 тыс.
долл. На морское путешествие в США
уходит восемь дней. Там Рейс
немедленно открывает счет в банке.
Конечно, того, что там значится под
чертой, может хватить лишь на скромный
завтрак. Это ничуть не смущает Рейса.
На этот счет он выписывает чек на 40 тыс.
долл., на которые скупает контрольный
пакет компании «Амбако». Не теряя
времени, раньше, чем пароход,
доставляющий почту, приходит в Нью-Йорк,
он телеграфом переводит 35 тыс. долл. со
счетов «Амбако» на свой нью-йоркский
счет. На какую-то мелочь в 5 тыс.
долларов он вообще не обращает
внимания, банк подождет. На оставшиеся
у «Амбако» доллары Рейс скупает
контрольный пакет «Саус Ангола
майнинг ко», и вот он снова солидный
предприниматель.
Все
очень просто, надо только чего-то по-настоящему
захотеть, — вот девиз этого уже много
повидавшего в жизни 24-летнего,
молодого, по нашим теперешним
понятиям, человека, который сидит
напротив своих новых партнеров и
курит одну сигарету за другой. Артур
Рейс невысок, его рост — 1 м 65 см, но
широкоплеч и мускулист. Высокий лоб
над карими глазами, редкие, зачесанные
назад волосы.
В
январе 1924 года Рейс скорее всего
случайно познакомился с человеком,
назвавшимся Жозе душ Сантуш Бандейрой.
Кто-то сказал Рейсу, что у Бандейры
есть интересы в нефтяном бизнесе. Это,
как выяснилось, не соответствовало
действительности, но зато у Бандейры
были самые различные связи. Он мог
использовать их сейчас в общих целях.
В остальном же Жозе не отличался тем,
что называется божьей искрой. Скорее,
он был божьим наказанием семьи своего
отца, мелкого земельного собственника,
в отличие от своего старшего брата,
который стал консулом. Жозе было уже 43
года, а за спиной — ничего достойного
внимания. Ограбление со взломом,
укрывательство краденого, спекуляция
спиртным привели его вместо вершин
финансового мира — цель, которой он
собирался достичь, отправляясь в
Южную Африку, — за тюремную решетку,
где он пробыл на казенном довольстве
семь лет. И после этого Жозе не
отличался добронравием, неоднократно
попадаясь на делах, далеких от
благотворительности. Его седой отец
снова и снова должен был доставать
свой кошелек, чтобы семья не несла еще
больших потерь. В конце концов Жозе
смог себя проявить. Благодаря помощи
своего старшего брата, который за год
до этого предложил ему первое дело,
Жозе выступил посредником и
способствовал голландской
строительной фирме в получении заказа
на тендер для одной восточноазиатской
компании, за что получил щедрые
комиссионные в размере 80 тыс. долл.
Жозе отличало хрупкое телосложение,
рост — 1 м 62 см. Орлиный нос, пышные усы
и, вероятно, прежде всего, чудесные
зубы, постоянно обнажаемые в чарующей
улыбке, обеспечивали неизменный успех
у представительниц прекрасного пола.
Жозе Бандейра был горд своим тесным
знакомством с голландской звездой
немого кино Фи Карелсен, стройной
высокой брюнеткой, несколько
переросшей свой девичий возраст.
Фетровая шляпа Жозе с трудом скрывала
их разницу в росте.
Большой вес,
по крайней мере в обществе, имели два
других партнера.
Карел
Маранг ван Иссельвеере и в самом деле
был дворянином. «Ван» в голландских
именах, как известно, не обязательно
свидетельствует о дворянском
происхождении. Карел мог предъявить
сертификат о дворянском
происхождении, вполне официально
приобретенный им в 1915 году. В грамоте,
которой располагал Карел, он был
назван Шарлем Марангом ван
Иссельвеере ле Кримпен. Если бы кто-то
осмелился говорить о фальшивке, ему
всегда можно было доказать, что Карел
Маранг родился в 1884 году в деревне
Иссельвеере, в 20 км юго-западнее
Роттердама, и тем самым все вопросы
снимались.
Об
отрочестве и юности высокого,
статного голландца ничего не известно.
Мы знаем только, что его отцом был
налоговый инспектор и что Карел к
началу первой мировой войны
располагал вызывающим уважение
счетом в банке. В тот раз Нидерландам
удалось сохранить нейтралитет. Карел
поставил на победу Германии. Его фирма
«Маранг э Коллиньон»
специализировалась на поставках
сырья, продовольствия и снаряжения в
Германию. «Связником» в Берлине был
Адольф Густав Хеннис, получавший 10 % от
общего числа сделок. После войны
Маранг расстается с Хеннисом. Дела шли
скорее плохо, чем хорошо. Когда Карел
Маранг получил приглашение Бандейры,
его фирма оптовой торговли была
безнадежным должником.
Самой
мрачной фигурой в этом блестящем
квартете был скорее всего Адольф
Густав Хеннис. И вовсе не потому, что
темный цвет доминировал в его облике:
у него были черные усы и иссиня-черные
волосы со следами седины, которые он
расчесывал на прямой пробор. Вся жизнь
Хенниса вплоть до конца его дней
протекала под покровом тайны, которую
не могли разгадать ни его коллеги-подельщики,
ни португальские следственные органы.
Никто
не считал Хенниса немцем, хотя на это
недвусмысленно указывало его имя,
которое, кстати, оказалось
ненастоящим. Быть неузнанным — это
было в интересах этого человека,
родившегося 20 ноября 1881 г. в деревне
Фридрихсбрюк, вблизи Касселя, и
получившего при рождении имя Иоганна
Георга Адольфа Дёринга. Он происходил
из гугенотской крестьянской семьи,
окончил один класс деревенской школы
и получил позднее место сигарного
мастера в Хельсе (под Касселем). В 1909
году он занимает у своего приятеля
крупную сумму денег, после чего
оказывается в бегах, оставив в Хельсе
жену и двоих детей. Он появляется во
Франкфурте-на-Майне, потом в Нью-Йорке,
где основывает сигарную фабрику,
потом в Бразилии. В Бразилии он
представляет известную американскую
компанию «Зингер», производящую
швейные машинки. Позднее Хеннис
продает свои представительские
функции и в качестве самостоятельного
торговца путешествует по всей стране
с переменным коммерческим успехом.
Когда началась первая мировая война,
Дёринг решил, что его германское
подданство может принести
неприятности, и обзаводится
швейцарским паспортом, по которому он
значится сыном швейцарца и
бразильянки. С тех пор его зовут
Адольф Густав Хеннис. Под этим
псевдонимом он возвращается в
Германию и становится по поручению
одной из посреднических фирм
партнером Карела Маранга. После того
как деловые связи с голландским
партнером рассыпались, Хеннису
удается найти пути получения прибыли
даже из самой инфляции. Его счет в
банке измеряется пятизначными
величинами, которые он с радостью
округлил бы до шестизначных.
Вот
эта «великолепная четверка»
обсуждала в Гааге скоординированные
действия по эксплуатации природных
богатств Анголы. Реальные предложения
исходят, естественно, только от Рейса
и его компании «Саус Ангола майнинг».
Жозе душ Сантуш Бандейра через своего
брата имеет некоторый доступ к
различного рода дипломатическим
привилегиям. Рейс принимает это во
внимание. Но в большей степени он
прислушивается к Хеннису, который
достаточно повидал мир и набрался
опыта в проведении различных денежных
операций.
«Четверка»
распадается. «Было приятно
познакомиться, будем поддерживать
связь друг с другом...»
Печати и бланки
В
начале июля 1924 года Рейса
арестовывают. «Амбако» выдвигает
против него обвинения в финансовых
махинациях, нью-йоркский банк намерен
взыскать с него недостающие 5 тыс. долл.
Почти два месяца Рейс проводит в
следственной тюрьме Порту. Потом он
находит общий язык с «Амбако», друзья
помогают уладить разногласия с банком.
Именно
в эти два месяца в его голове
зарождается и зреет невероятный,
сумасшедший, фантастический план.
Рейс заказывает и штудирует
литературу о банковской и финансовой
системе Португалии, ищет и находит
несогласованности и «мертвые поля» в
системе регулирования, которые прямо-таки
ждут того, кто ими воспользуется.
В
конце августа Рейс выходит на свободу.
Друзья устраивают в его честь банкет,
о чем сообщается в прессе.
Через
несколько дней Артур Виргилио Альвес
Рейс приступает к делу. Прежде всего
он обзаводится официальными бланками.
Бланки состоят из одного или двух
листов, заполненных с обеих сторон. На
первую и вторую страницы двух
четырехстраничных бланков он
записывает текст безобидного
контракта с государственной
организацией. Третьи страницы в обоих
экземплярах начинаются со слов: «Совершено
в двух экземплярах и подписано». С
этими бесхитростными бумагами Рейс 23
ноября 1924 г. появляется в конторе
нотариуса д-ра Авелино де Фариа, в его
присутствии ставит свою подпись на
третьей странице, так, чтобы
оставалось место для других подписей,
и заверяет ее. Так как контракт
предполагает осуществление
международных сделок, Рейс заверяет
печать нотариуса в британском,
германском и французском
консульствах.
Теперь
Рейс составляет текст «настоящего»
договора и переводит его на
французский язык. Содержание текста
наивно до неприличия, что делает его
почти гениальным. Артур Виргилио
Альвес Рейс согласно этому контракту
объявляется полномочным
представителем международного
консорциума финансистов, который
готов предоставить Анголе кредит в 1
млн. ф. ст., оставив за собой право
пустить в обращение в этой
португальской колонии эквивалентную
сумму в эскудо.
Кому
из здравомыслящих финансистов могла
бы прийти в голову мысль вложить в
экономически деградирующую колонию
государства, сотрясаемого
хозяйственными и политическими
кризисами, твердые деньги с
единственной целью увеличения объема
денег, находящихся в обращении, и
подстегивания инфляции? Любой
специалист при внимательном чтении
текста решил бы, что к нему приложил
руку или безнадежный простофиля, или
сумасшедший миллионер. Рейсу пришлось
изрядно попотеть, чтобы облечь
договор в рутинные тяжеловесные
юридические формулы. В какой-то
степени это ему удалось, так что из
явной несуразицы получился солидный
документ. Остальное необходимое для
полного эффекта было достигнуто за
счет многих подписей, печатей и
штампов. Текст договора секретарь
Рейса Франциско Феррейра, бывший
армейский офицер, печатает в два
столбца — на португальском и
французском языках. Для него на этом
рабочий день кончается, у Рейса же
начинается ночная смена.
Прежде
всего на третьей странице бланка
появляются подписи управляющего
Банка Португалии Камачо Родригеса и
его заместителя Ж. да Мотта Гомеша. Их
Рейс просто копирует с банкнот, а
затем обводит чернилами. К ним
добавляются подписи верховного
комиссара по делам Анголы Ф. да Кунья
Рего Чавеса, министра финансов Д.
Родригеса и специального
представителя Анголы Д. Кошты. Что
касается последних трех подписей, то
их написание не так уж важно.
Проверить их трудно, к тому же они
нотариально заверены.
Засим
следует последний акт. Со всей
возможной тщательностью Рейс
отделяет первый лист одного из своих
бланков и заменяет его новым,
отпечатанным все тем же Феррейрой. Он
украшен белым бантом и сургучом
печати с гербом Португалии. Подмена
практически незаметна.
Печать
Рейс заказал для одного
гимнастического союза, но потом все,
что касалось гимнастики, исчезло,
печать же осталась в руках Рейса.
Вскоре
Рейс предъявляет свое произведение
компаньонам. Невероятно, но омытые
всеми (и не самыми чистыми) водами
делового мира Маранг и Хеннис не
разглядели подделки. По крайней мере
так позднее утверждал Рейс.
Прожженный
мошенник предусмотрел и еще один вид
прикрытия. В маленькой типографии под
Лиссабоном он заказал конверты для «своего
друга сеньора Камачо Родригеса,
президента банка». На них тоже
красовался герб Португалии и штамп:
Банк
Португалии
Управляющий
личная
переписка
Родригес
такими конвертами никогда не
пользовался. Но этот факт не снижал их
достоинств. Главное — они были
красивыми и производили впечатление.
«Вотерлоу и сыновья»
Сначала
было задумано отпечатать эскудо в
Германии. Предполагалось, что там в
изготовлении денег накоплен большой
опыт. Потом решили, что Карел Маранг
вступит в контакт с голландской
типографией ценных бумаг «Иоган
Эншеде и сыновья». Разговор состоялся
2 декабря 1924 г., но желаемого
результата не принес. Слишком
трудоемко заново печатать банкноты и
изготовлять для них новые
типографские пластины. На это уйдет
много времени. К тому же 100-процентной
идентичности с теми образцами,
которые представил Маранг (купюры в 1000
и 500 эскудо), все равно не достичь. А
почему бы не обратиться к постоянному
партнеру португальского банка? Маранг
смущен, он не знает, о какой фирме идет
речь. И все-таки, изрядно напрягшись,
он вспоминает, что на одной из банкнот
видно название фирмы «Вотерлоу и
сыновья». Или это мелким шрифтом было
напечатано на каком-то документе? Он
решается: «Вы говорите о «Вотерлоу и
сыновья» в Лондоне?» Минхер Гуйсман
кивает.
На
следующий день Карел Маранг получает
у «Эншеде и сыновей» рекомендательное
письмо для лондонской фирмы. Теперь
ему необходимо получить полномочия от
Артура Альвеса Рейса. Пришлось
прибегнуть к помощи Антонио Бандейры,
консула. Его письмо само по себе
совершенно безобидно, но впоследствии
оно станет уликой против Антонио.
«Я,
нижеподписавшийся, португальский
посланник в Гааге, настоящим
подтверждаю, что предъявитель сего
письма Карел Маранг ван Иссельвеере,
голландский гражданин и бизнесмен,
является генеральным представителем
Альвеса Рейса, португальского
гражданина, проживающего в Лиссабоне.
Гаага, 3
декабря 1924 г. Сантуш Бандеира»
Ранним
утром 4 декабря Карел Маранг отбывает
в Лондон.
Фирма
«Вотерлоу и сыновья» в те времена
пользовалась безупречной репутацией
и в Англии, и за рубежом. На ее восьми
предприятиях трудилось 7 тыс.
подданных британской короны. Она же
выпускала и королевские почтовые
марки.
Возраст
фирмы — 114 лет. Ее тогдашним
президентом был 53-летний сэр Вильям
Альфред Вотерлоу, который за свои
заслуги перед Англией во время
мировой войны получил дворянский
титул. В чем состояли эти заслуги, не
знал никто, кроме него самого и того,
кто пожаловал ему титул «Knight of the British
Empire» (род личного дворянства с титулом
«сэр», ниже баронета. — Прим. пер.).
Может быть, это была подделка
имперских германских почтовых марок,
которые «Сикрет сервис» наклеивала на
свою деловую переписку? Или заслуги
заключались в подделке имперских
банкнот? Точно не смог бы ответить и
сам сэр Вильям. Люди его ранга не
слишком задумываются, за что их
награждают орденами и почетными
титулами. Достаточно того, что это
происходит.
«Вотерлоу
и сыновья» было весьма рентабельным
предприятием. В 1923 году его чистая
прибыль составила 114 910 ф. ст. В 1924 году
ее рассчитывали довести до 200 тыс.
фунтов. Фирма, управляемая сэром
Вильямом, процветает, и это сдерживает
озлобленность, которую вызывает
деспотизм старого господина у его
подчиненных. Президент не терпел
никаких возражений, и, когда сэр
Вильям поднимался из-за письменного
стола во весь свой нешуточный рост (1 м
86 см), всякий разговор прекращался.
Рентабельность
фирмы не в последнюю очередь была
обусловлена чрезвычайно жестким
режимом экономии. Дирекция
размещалась в четырехэтажном желтом
кирпичном доме на Винчестер-стрит.
Здание было совершенно безвкусным.
Карел
Маранг появился перед его парадным
вводом в послеобеденные часы 4 декабря.
Швейцар в ливрее взял
рекомендательное письмо и попросил
посетителя подождать. Спустя пару
минут гостя по скрипучей лестнице
провели в глубь здания, в святую
святых — кабинет президента.
В
тот момент, когда Маранг вошел в
строго обставленный в викторианском
стиле кабинет, сэр Вильям еще держал в
руках рекомендательное письмо, в
котором говорилось:
Сэр!
Имеем честь рекомендовать Вам
предъявителя сего письма м-ра К.
Маранга ван Иссельвеере из Гааги. Этот
джентльмен обратился к нам с заказом
на изготовление португальских
банкнот. Мы изучили предложенные
образцы и считаем, что эту работу Вы
можете выполнить гораздо успешнее, и
поэтому мы посоветовали м-ру Марангу
обсудить этот вопрос с Вами. Наше
предложение состоит в том, чтобы Ваша
фирма взяла на себя производство
банкнот, мы же охотно возьмем на себя
посредничество в их поставке. Были бы
Вам обязаны, если бы Вы сообщили нам о
своем мнении.
С уважением,
«Иоган Эншеде и сыновья».
Сэр
Вильям приглашает гостя, приветствует
его, сохраняя уважительную дистанцию,
приглашает сесть в кожаное кресло.
Рассматривает его визитную карточку,
в которой гость фигурирует под
титулом «Генеральный консул Персии».
Молча Маранг протягивает хозяину
кабинета очередную бумагу, которая
объявляет его полномочным
представителем Альвеса Рейса.
Сэр
Вильям снимает трубку и приглашает
члена правления фирмы Фредерика В.
Гудмана, директора отдела «иностранные
банкноты».
Маранг
вкратце описывает нищенское
хозяйственное положение
португальской провинции — Анголы. По
просьбе португальского правительства
в Нидерландах создан синдикат, к
которому принадлежит и сам Маранг.
Синдикат готов для эмиссии банкнот
предоставить кредит в сумме 1 млн. ф. ст.
Банк Португалии согласен. Фирма «Вотерлоу
и сыновья» должна отпечатать
соответствующую сумму денег в
португальских банкнотах, переправить
их в Лиссабон, откуда деньги с
середины февраля 1925 года будут
поступать в Анголу. Именно там деньги
получат соответствующую допечатку «Ангола».
Карел
Маранг умеет убедительно изложить
свою позицию. Он говорит на
безупречном английском. Его
красноречие успешно скрывает от
слушателей всю бессмысленность затеи
мнимого синдиката.
Не
снижая темпа беседы, «полномочный
представитель» достает из бумажника
образцы банкнот. Сэр Вильям, бегло
взглянув на них, не скрывая удивления,
передает Гудману. Тот кивает головой:
«Сэр, это не наша продукция. Эти
банкноты...» «Скорее всего, их сделали
в Америке», — перебивает его
президент фирмы. Он уверенно вспомнил,
что тогда заказ португальского банка
получил конкурент, другая лондонская
фирма — «Брэдбэри, Вилкинсон». Зачем
же сейчас упускать улов с крючка?
Гудман
понимает маневр шефа. Он извиняется и
на минуту выходит из кабинета,
возвращаясь с банкнотой в 500 эскудо, на
которой изображен портрет Васко да
Гамы: «Мистер Маранг, эти банкноты еще
год назад мы изготавливали для Банка
Португалии. Может быть, Вы
остановитесь именно на них.
Соответствующие типографские
пластины сохранены».
Маранг,
подумав, кивает. Ему знакомы эти
банкноты, имеющие хождение в
Португалии с 1922 года. Они очень
красивы, но в мире денег мерилом
ценности является отнюдь не красота.
Маранг интересуется, сколько это
будет стоить: «Вы понимаете,
калькуляция...» Сэр Вильям подходит к
своему письменному столу, с деловым
видом перебирает бумаги, как будто
даже делает заметки.
«Это
составит 1500 фунтов, сэр. Но пластины —
собственность Банка Португалии, и без
его официального и юридически
заверенного заказа мы не отпечатаем
ни одной ассигнации».
Маранг
согласен: «Разумеется, сэр, Вы
получите такой заказ. Но я просил бы
Вас учитывать деликатность этого дела.
В Банке Португалии опасаются утечки
информации: возможно противодействие
«Банко Ультрамарине» (португальский
заморский колониальный банк), который
до сих пор обладал исключительным
правом денежной эмиссии для Анголы. В
курсе дела только президент Банка
Португалии сеньор Родригес и его
заместитель сеньор Гомеш».
Сэр Вильям:
«Будьте спокойны, сэр, наша фирма
умеет отвечать доверием на доверие».
17
декабря Маранг при очередной личной
встрече вручает два нотариально
заверенных договора: один — между
Банком Португалии и колониальным
управлением Анголы, второй — между
управлением Анголы и Артуром Виргилио
Альвесом Рейсом. Из последнего
договора следует, что сеньор Рейс
уполномочен при определенных
условиях организовать новую эмиссию
ангольских денег, имеющих хождение в
метрополии и в провинции Ангола. В
отдельном документе голландская
фирма «Маранг и Коллиньон» в лице
сеньора Карела Маранга ван
Иссельвеере названа представителем
Рейса, полномочным размещать заказы,
подписывать контракты и вести всю
организационную работу.
Сэр
Вильям направляет все три документа
своему лондонскому нотариусу, который
должен их перевести и заверить.
Нотариус возвращает и оригиналы, и
переводы, подтвердив, что все в
порядке. Сэр Вильям делает еще один
шаг. Он направляет доверительное
письмо президенту Банка Португалии, в
котором запрашивает у последнего
полномочия на изготовление банкнот. В
силу своего конфиденциального
характера письмо направляется в
Лиссабон не по почте, а со специальным
курьером, которого по предложению
Маранга должен подыскать его
секретарь Жозе Бандейра, брат
португальского посланника в Гааге.
6
января 1925 г. Маранг доставляет
тщательно запечатанное и подписанное
Камачо Родригесом, президентом Банка
Португалии, ответное послание. Письмо
датировано 23 декабря 1924 г. Все
проблемы, таким образом, решены. Между
«Вотерлоу и сыновья», Лондон, и «Маранг
и Кол-линьон», Гаага, подписывается
контракт, согласно которому
лондонское предприятие обязуется в
течение месяца изготовить и поставить
фирме «Маранг и Коллиньон» 200 тыс.
ассигнаций с изображением Васко да
Гамы, каждая достоинством в 500 эскудо.
Как
джентльмен старой школы сэр Вильям не
может не подтвердить президенту Банка
Португалии получение его ответного
письма. 7 января 1925 г. его послание
обычным почтовым путем направляется в
Лиссабон. В нем говорится:
«Глубокоуважаемый
сэр! Имею удовольствие подтвердить
получение Вашего доверительного
письма от 23 декабря 1924 г. Его
содержание принято нами к сведению, о
чем Вам с благодарностью сообщаю.
В. А.
Вотерлоу».
Письмо
было аккуратно зарегистрировано в
канцелярии лондонской типографии, но
до Банка Португалии оно так никогда и
не дошло.
Банк Анголы и метрополии
10
февраля 1925 г. Карел Маранг получил в
Лондоне первую партию в 20 тыс. банкнот
на общую сумму в 10 млн. эскудо. Он
упаковывает деньги в чемодан и
направляется в Лиссабон. Документы
Маранга, заверенные Антонио душ
Сантушем Бандейрой, португальским
консулом в Гааге, освобождают его от
таможенного досмотра. На квартире
Артура Рейса, где помимо прибывшего из
Лондона гостя и хозяина присутствуют
Адольф Хеннис и некий Адриано Сильва,
обсуждается вопрос о том, как пустить
деньги в обращение. Все согласны с тем,
что
100
млн. эскудо — это не та сумма, с
которой можно оперировать
непосредственно в розничной торговле.
Генеральный план, автором которого
является Рейс, состоит в том, чтобы
учредить собственный банк и осторожно
скупать акции Банка Португалии.
Получив соответствующий пакет акций,
можно занять место в его
административном совете, а тогда
откроется достаточно реальных
возможностей для того, чтобы в
зародыше задушить возможные
кривотолки. Дело в том, что на новых
банкнотах проставлены серийные
номера тех купюр, которые уже имеют
хождение. Рано или поздно совпадения
будут выявлены. Пока же Сильва должен
проверить подлинность полученных
банкнот.
25
февраля и 12 марта 1925 г. оставшиеся 180
тыс. ассигнаций с изображением Васко
да Гамы оказываются в Лиссабоне. Но
еще до того момента, когда поставки
были завершены, Адриано Сильва
оказывается под арестом. Произошло
это в Браге, на севере Португалии, где
работники местного отделения Банка
Португалии обратили внимание на
незнакомца, развернувшего
необыкновенную деловую активность и
расплачивавшегося со своими
партнерами толстыми пачками банкнот в
500 эскудо. Деньги подвергаются
экспертизе, выясняется, что они
настоящие, и Сильва на свободе. Но и из
других мест поступают сведения о том,
что поползли слухи о появлении
фальшивых денег. 6 мая 1925 г. газета «Диарио
де нотисиаш» печатает изображение
банкноты в 500 эскудо, сопроводив его
следующим текстом: «Администрация
Банка Португалии проинформировала
нас, что для беспокойства по поводу
якобы появившихся в обращении
фальшивых ассигнаций в 500 эскудо нет
никаких оснований».
Рейса,
Хенниса и компанию все эти события
одновременно и порадовали, и
встревожили. Они направили в
министерство финансов по
установленной форме запрос на
разрешение создания банка с
многозначительным именем Банк Анголы
и метрополии. Петицию подписали Артур
Виргилио Альвес Рейс, Жозе душ Сантуш
Бан-дейра и Адриано Сильва. Запрос был
отклонен советом Банка Португалии на
том основании, что в создании
подобного банка нет нужды, ангольскую
провинцию успешно обслуживает «Банко
Ультрамарине». Рейс и компания не
сдаются, и наконец 15 июня совет банка в
третьей инстанции приходит к
заключению, что новый банк «при
определенных условиях» может быть
полезным народному хозяйству, и
устанавливает ему уставной капитал в
размере 20 млн. эскудо.
Учредители
банка кое о чем позаботились, в уставе
банка говорится о том, что он
занимается «коммерческими,
предпринимательскими и финансовыми
операциями, которые связаны или могут
быть связаны с банковским делом». И
новый банк всячески стремился
оправдать свое солидное имя. Велась
большая работа с потенциальными
клиентами, шел активный поиск и
выполнение различных заказов,
выдавались деньги под
соответствующие гарантии, скупалась
движимость и недвижимость, прежде
всего происходила массовая закупка
акций Банка Португалии, которые в
связи с тяжелым экономическим
положением страны поначалу были
весьма дешевы, но потом в связи с этими
закупками курс этих акций стал расти.
Все в новосозданном банке было
необычным, легко устанавливались
контакты, и так же легко они
прекращались.
В
деловых кругах о новом банке
говорилось много добрых слов. Банк
предоставлял кредиты под низкие
проценты, активно участвовал в
различных предприятиях и таким
образом фактически помог обрести
новое дыхание некоторым отраслям
промышленности. Рейс и Сильва
купались в славе «капитанов экономики»
и привыкали к обращению «ваше
превосходительство». Хеннис и Маранг
оставались в тени. Они овладевали
рычагами управления банка,
анализировали, планировали, собирали
сведения о фирмах, об имеющихся
возможностях помещения капиталов.
Жозе Бандейра занимался
приобретением акций Банка Португалии,
что наталкивалось на ряд преград.
Например, частное лицо (португальское
происхождение обязательно) могло
владеть только ограниченным числом
акций. Но Бандейра, судя по всему,
отлично справлялся с вверенным ему
участком деятельности. Выполняя свою
миссию, недавний неудачник несказанно
радовался тому, что ему все-таки
удалось восхождение на Олимп деловой
жизни. Успеху Бандейры в немалой
степени способствовали все те же
крупные денежные купюры, вызывавшие
уважение и внутри страны, и за рубежом.
Немало
неприятностей оказавшимся в зените
славы вундеркиндам португальских
финансов доставляла пресса, которая
не спешила присоединиться к единому
хору их доброжелателей. В печати
задавались неприятные вопросы, и
прежде всего о том, откуда у банка
столько денег. В конце концов эти
вопросы достигли цели — министерство
иностранных дел потребовало
проведения расследования.
Между
тем деньги из сейфов Банка Анголы и
метрополии поступали в обращение.
Дела шли, сейфы пустели. Аппетит
приходит во время еды, денег
требовалось все больше. 25 июля 1925 г.
Карел Маранг сообщает лондонской
фирме «Вотерлоу и сыновья» о своем
возможном визите: «Рад привезти
хорошие новости для Вас из Лиссабона».
Через четыре дня он оказывается в
кабинете сэра Вильяма: «Я привез
письмо сеньора Камачо Родригеса, в
котором он просит Вашу фирму
отпечатать еще 380 тыс. банкнот с
изображением Васко да Гамы по 500
эскудо каждая. Вы могли бы
использовать те же пластины». Сэр
Вильям просит его извинить и на
некоторое время покидает своего
посетителя, взяв в руки
представленный документ. Эксперты
фирмы проверяют его подлинность. Их
ответ положительный. В голову сэру
Вильяму не приходит простая мысль о
том, что здесь что-то не так. Хотя, в
самом деле, какое ему дело до
политических и экономических проблем
Португалии? Ему известно, конечно, что
в стране инфляция и кризис, но если
правительство считает правильным
подстегнуть инфляцию, то почему об
этом должна болеть голова президента
фирмы «Вотерлоу и сыновья»? Маранг
передает ему номера серий новых
банкнот. Это номера — близнецы тех
банкнот, которые уже есть в обращении,
точно так же, как и в первый раз. С
такими случаями сэр Вильям уже
сталкивался, к тому же эти банкноты
предназначаются для Анголы, где они
получат соответствующую допечатку.
И
в этот раз Маранг просит сохранять
молчание. Сэр Вильям, которому опять
ассистирует один из управляющих его
предприятия, принимает заказ к
выполнению.
Когда
приблизился срок реализации
поручения, Маранг дает понять, что ему
нужны специальные чемоданы для
транспортировки груза, замки прежних
его не устраивают. Очень дорогие
чемоданы, в которых учтены все
требования безопасности, наполненные
банкнотами, между августом и ноябрем
путешествуют через Голландию в
Португалию. Их перевозка оценивается
в 18 пенсов за чемодан, Маранг лично
сдает их в багаж в Ливерпуле с
пометкой «малоценный груз». Даже за
изготовление чемоданов он не
удосуживается заплатить.
Фальшивые или настоящие?
Банк Анголы
и метрополии вновь в центре внимания
прессы. Деньги в нем не задерживаются,
почти сразу отправляясь в бесконечные
круизы. И вот на календаре 4 декабря 1925
г. — роковой день в судьбе банды. Ровно
год прошел с первого появления
Маранга в фирме «Вотерлоу и сыновья».
В
этот день сеньор Камачо Родригес
принимает в своем доме банкира из
Порту, который недвусмысленно
заявляет о том, что в стране в огромном
количестве циркулируют фальшивые
деньги. «Никогда раньше, — говорит
гость, — в обращении не было столько
новых банкнот с изображением Васко да
Гамы. Но, насколько мне известно, Вы,
сеньор президент, уже три года не
выпускали новых партий». Родригес
спешит в банк, где как раз собрался
административный совет. Один частный
лиссабонский банк настоял на аресте
какого-то ювелира, который явился в
банк с огромной кипой «васкодагамовских»
банкнот. Служащий банка, принимавший
наличные деньги, обратил внимание на
этого ювелира еще раньше, когда тот в
пункте обмена валюты значительные
суммы эскудо в тех же ассигнациях
обменивал на фунты стерлингов и иные
валюты. Об этом наблюдательный
служащий сообщил руководству банка.
Совет
банка решил поставить в известность
криминальную полицию. Утром
следующего дня группа сотрудников
криминальной полиции во главе со
старшим судьей по уголовным делам
доктором Дирейто отправилась в Порту.
В группу входили также инспектор
банка де Кампос-э-Са и эксперт по
фальшивым деньгам Педросо. Обыск в
доме упомянутого ювелира дал не
только явные улики нарушений в
бухгалтерском учете, но и прямые
указания на его связь с Банком Анголы
и метрополии, что не прошло мимо
внимания следствия. Были арестованы
ювелир и владелец пункта по обмену
валют. Прямо на улице был задержан
Адриано Сильва — управляющий
подозрительным банком, который еще
весной несколько дней отсидел в
следственной тюрьме. В банке арест был
наложен на 4 тыс. новых банкнот с
изображением все того же Васко да Гамы.
Но тут для следствия наступила
горькая минута разочарования и
беспомощности. Никто не был в
состоянии ответить на вопрос о том,
какие деньги фальшивые, а какие
настоящие. Первая версия исходила из
того, что типографские пластины
похищены.
Длительные
поиски неутомимого Луиса де Кампос-э-Са
увенчались успехом: 6 декабря 1925 г., в
воскресенье, он обнаружил четыре пары
банкнот с одинаковыми номерами.
Что
же дальше? Еще никто не знал о
масштабах фальшивомонетничества,
конечно, кроме арестованного Сильвы и
Рейса. Но Сильва поначалу настаивал на
своей невиновности. И тогда к
расследованию подключили прессу. Было
сообщено, что все «васкодагамовские»
ассигнации подлежат обмену. В этот
момент общая сумма заказанных Рейсом
и компанией у «Вотерлоу и сыновья»
банкнот составляла 580 тыс. К счастью,
преступление было раскрыто раньше,
чем вся эта масса ассигнаций хлынула в
обращение. Целые связки денег в
искомых банкнотах были обнаружены в
доме посла Венесуэлы в Португалии
графа Симона Планес-Сауреса... Дон
Симон как птица в силки сам попался в
руки злоумышленников, когда они
попросили посла, отдыхавшего на одном
из озер к северу от Гааги, доставить в
Лиссабон два чемодана «с
конфиденциальными материалами».
Гонорар графа, вероятно,
соответствовал рангу посла и
выражался в сумме 200 тыс. эскудо. Дон
Симон был объявлен «персоной нон
грата».
6
декабря арестован и Артур Рейс, только
что вернувшийся из Анголы, где он
вместе с Хеннисом проворачивал
очередные операции. Компаньоны были
полны оптимизма. Идея оживить
промышленность и транспорт была с
восторгом встречена в Анголе. К тому
же для осуществления стратегического
замысла — стать хозяином
экономической жизни Португалии — не
хватало всего 16 тыс. (из 45 тыс.) акций
Банка Португалии.
Судно,
на котором они возвращались из Анголы,
еще только приближалось к
лиссабонскому порту, когда с
проходящего мимо катера «финансистов»
предупредили об опасности. Хеннис все
понял сразу и пересел в шлюпку,
которая беспрепятственно высадила
его на берег. Рейс и слышать ничего не
хотел о бегстве и остался на корабле.
В тот же
день Хеннис из окна одного из портовых
ресторанов наблюдал, как его партнер
покидает порт в полицейской машине.
Ранним утром 7 декабря 1925 г. коммерсант
Иоганн Георг Адольф Деринг с
чемоданом, заполненным долларами и
фунтами стерлингов, оказывается на
борту парохода, который увозит его в
Германию.
Тем
же утром сэр Вильям получает в Лондоне
телеграмму от президента Банка
Португалии: «Наплыв фальшивых банкнот
в 500 эскудо. Как можно скорее направьте
эксперта. Проведите расследование со
своей стороны».
Сэр
Вильям тут же дает знать о том, что
эксперт командирован. Через пару дней
он сам отправляется в Лиссабон.
Тем
временем слухи о португальской
денежной афере просачиваются на
страницы зарубежных изданий. 9 декабря
1925 г. британская «Дейли телеграф» под
заголовком «Фальшивые португальские
банкноты, изготовленные в России»
публикует следующий текст: «Сенсационное
развитие получает раскрытие эмиссии
фальшивых банкнот на общую сумму в 60
тыс. ф. ст. или более, которую
осуществлял недавно созданный
банковский концерн. Банкноты, изъятые
в настоящее время из обращения, как
предполагают, изготовлены в России.
Полиция считает, что эти фальшивки —
дубликаты с банкнот, изготовленных
одной английской фирмой по поручению
португальского правительства.
Банковский концерн был учрежден
совсем недавно и получил название
одной из португальских колоний.
Духовный отец всей аферы — голландец
с темными финансовыми связями,
который получил рекомендательные
письма от уже отозванного
португальским правительством посла
Португалии в Нидерландах».
В
тот же день, когда «Дейли телеграф»
опубликовала свое сообщение, сэру
Вильяму позвонил из португальского
представительства в Лондоне
полковник Жозе душ Сан-туш Лукаш. Это
был разговор с весьма тяжелыми
последствиями. Вскоре после него
полковник появился в помещении
лондонской фирмы и попросил
предъявить ему соответствующие
контракты. «Сэр, бумаги, по-моему,
фальшивые. Я не являюсь экспертом по
почеркам и подписям, но мне кажется,
есть все основания считать их
поддельными».
Для сэра
Вильяма А. Вотерлоу в эту минуту
рухнул весь мир.
В
Лиссабоне декабрьская прохлада несла
в себе мощный грозовой заряд.
Население было, уведомлено, что до 22
декабря необходимо в любом банке
обменять имеющиеся «васкодагамовские»
банкноты на любые другие. Но слух о том,
что круг аферистов гораздо шире
реально выявленных и в деле замешан и
Банк Португалии, был чрезвычайно
устойчивым и еще больше укрепился
после того, как в печати было сообщено,
что президент и вице-президент этого
банка задержаны полицией. Правда,
уважаемые сеньоры провели только пару
неприятных дней жизни за решеткой.
Вмещалось правительство, и господа
были выпущены на свободу. 24 декабря
совет банка опубликовал
торжественное заявление к акционерам
банка и заявил об отставке правления.
В заявлении указывалось на формальные
ошибки, допущенные в контрактах и
письмах (считавшихся подлинными),
которыми обменивались Банк
Португалии в лице своего президента и
лондонская фирма. Эти ошибки,
безусловно, должны были обратить на
себя внимание членов правления.
Одновременно акционерам давалось
понять, что банк, в соответствии с
условиями, действовал энергично,
чтобы не допустить большего ущерба.
Интересен
заключительный пассаж этого
циркуляра: «Разве из всего того, что
сообщалось, не следовало, что мы
противостоим чудовищному, с густой
сетью ответвлений плану
общественного переворота, цель
которого, с явной коммунистической
направленностью, состояла в том, чтобы
полностью разрушить эмиссионный банк,
причем разрушить его средствами самой
эмиссии. Банкноты должны были убивать
банкноты, и доверие к ним должно было
быть полностью разрушено в
подготовлявшейся катастрофе».
В
то время как это заявление
распространялось среди акционеров
банка, и не только среди них, оно было
направлено и в палату лордов
британского парламента, — в
правительственных кругах Португалии
уже вполне отдавали себе отчет в том,
что ни о каких «коммунистических
тенденциях» во всей афере не может
быть и речи. Кстати, и правление банка
через два дня признало, убедившись в
поддержке собрания акционеров, свою
отставку преждевременной.
Карел
Маранг ван Иссельвеере был арестован
в Голландии в начале января 1926 года. 26
ноября он предстал перед судом в Гааге.
Его дело разбиралось в двух
инстанциях. Оба раза организаторы
процесса не побоялись выслушать в».ех
свидетелей. В качестве свидетелей
вызывались сэр Вильям А. Вотерлоу,
верховный комиссар по делам Анголы
подполковник Франциско да Кунья Рего
Чавес, президент Банка Португалии
Камачо Родригес. «Я был невинным
орудием в этом деле. Господа Рейс и
Бандейра пользовались в обществе
таким большим уважением, я был уверен,
что это абсолютно честные и достойные
люди. Все, что я делал, я делал, веря им,
как ребенок», — так резюмировал
Стюарт Бивен, адвокат Банка
Португалии, перед английским судом
показания, данные Марангом в Гааге. И
вынесенный приговор был более чем
мягкий: 11 месяцев заключения. Именно
этот срок он уже отсидел в ходе
предварительного следствия и был
освобожден из зала суда. Маранг не
упустил своего шанса и вместе с женой
и четырьмя детьми поспешил скрыться,
узнав от своего адвоката, что приговор
обжалован. С приговором суда второй
инстанции— два года тюрьмы — он не
без удовольствия ознакомился в
Брюсселе.
Через
четыре с половиной года после
раскрытия аферы — 6 мая 1930 г. —
началось слушание дела основных
обвиняемых. Его рассматривала
специальная судебная коллегия,
процесс проходил в помещении военного
суда Португалии.
Это
был уникальный во многих отношениях
процесс. Действия, предпринятые
Рейсом и компанией, были
беспрецедентными. Не хватало статей
уголовного кодекса Португалии, чтобы
квалифицировать весь букет
совершенных преступлений. Здесь имели
место заговор, подделка договоров и
писем, использование фальшивого
диплома, изготовление в обход закона
580 тыс. банкнот и их частичная эмиссия.
Таков неполный перечень важнейших
обвинений, предъявленных Артуру Рейсу.
Уголовный
кодекс Португалии предусматривал
наказание за подделку денег,
выражавшееся в трехлетнем тюремном
заключении. Но законодательные органы
тоже не теряли времени даром. Еще до
начала процесса было установлено, что
отныне за такое преступление высшим
наказанием является заключение
сроком до 25 лет.
Суд,
созванный специально для
рассмотрения этого дела, возглавил
верховный судья д-р Симао Жозе. В
состав суда входили еще семь судей,
один судья был в запасе. Девять
обвиняемых, кроме отсутствовавшего
Хенниса, были португальцами. Их
интересы представляли 15 адвокатов.
Государственным обвинителем выступал
д-р Жеронимо да Соуса. От Банка
Португалии было еще два обвинителя.
Суд
заслушал не менее 85 свидетелей. Среди
них был и голландский судебный
эксперт-химик В. Ф. Хесселинк,
проводивший экспертизу документов.
Первый
день судебного разбирательства
ознаменовался любопытным конфузом,
когда д-р Жозе, обращаясь к главному
обвиняемому Рейсу, назвал его «ваше
превосходительство». Председателю
суда по всей форме пришлось
извиниться.
Артур
Рейс мало изменился. Следов более чем
четырехлетнего заключения и
потрясения, которое он пережил,
практически не было заметно, хотя,
находясь под следствием, он пытался
покончить с собой. Новая деталь в его
облике — очки. Рейс выступает в
течение пяти часов. Его речь — это и
признание собственной вины, и
яростная защита. Рейс прямо заявляет,
что если следовать букве закона, то
Банку Португалии можно предъявить
аналогичные обвинения. Банк
функционирует в форме акционерного
общества с ограниченной
ответственностью. В соответствии с
португальским торговым правом это
общество должно быть внесено в
специальный реестр, что было сделано
лишь после того, как он, Артур Виргилио
Альвес Рейс, находясь под следствием,
дал соответствующие показания. До
этого момента Банка Португалии де-факто
вообще не существовало. Что же
касается его собственных действий, то,
как бы их ни оценивать, они не имели
целью личную наживу. Рейс стремился
оживить экономику Португалии и Анголы.
При этом ему помогали только два
человека: Карел Маранг и Адольф Хеннис.
Но и их, как и всех остальных
обвиняемых, следует рассматривать как
невинных жертв его махинаций.
Артур
Рейс и позже придерживался этой
позиции. В апреле 1932 года он выступил
на страницах британской газеты «Уорлд
доминион» с заявлением, что все его
партнеры были «слепыми участниками,
простыми орудиями достижения моих
целей».
В
Лиссабоне приговор оглашается 19 июня
1930 г. Артур Виргилио Альвес Рейс, Жозе
душ Сантуш Бандейра и Адольф Хеннис
получают по 8 лет заключения в
каторжной тюрьме и по 12 лет ссылки в
колонии или вместо этого 25 лет ссылки
в колонии. Остальные обвиняемые
приговариваются к менее длительным
срокам заключения, среди них Адриано
Кошта да Сильва и Антонио Карлуш душ
Сантуш — консул.
Лондонский приговор
В
июле 1927 года сэр Вильям вынужден
отказаться от президентского поста в
своей фирме. Президентом становится
его племянник. Положение с заказами у
«Вотерлоу и сыновей» после скандала
пиковое. На Банк Португалии — одного
из крупнейших заказчиков —
рассчитывать не приходится.
Директорат фирмы превращается в поле
непрерывных баталий, разногласия
приобретают чрезвычайно острый
характер. Кроме того, вакантным
оказывается место лорд-мэра
Лондона. Имея его в виду, сэр Вильям
уступает давлению и покидает фирму.
9
ноября 1929 г. сэр Вильям Альфред
Вотерлоу торжественно назначается на
пост лорда-мэра Лондона.
Банк
Португалии выступает в суде в Гааге с
иском на возмещение убытков в размере
10 млн. гульденов. В качестве
ответчиков называются К. Маранг, А.
Бандейра, Ж. Бандейра, А. Хеннис и А.
Рейс. Рассматривать иск к братьям
Бандейра, Хеннису и Рейсу голландский
суд не правомочен. Что же касается
претензий к Марангу, то они
отклоняются.
Сэр
Вильям А. Вотерлоу с момента раскрытия
преступления с готовностью
участвовал во всех расследованиях. Он
сразу же отправился в Лиссабон, чтобы
оказать португальским властям
всемерную помощь. Но после суда над
Марангом надежды сэра Вильяма выйти
сухим из воды растаяли. Голландский
судебный эксперт-химик д-р В. Ф.
Хесселинк перед судом в Лиссабоне
недвусмысленно квалифицировал
контракты сэра Вильяма с аферистами
как поддельные. Сэр Вильям оказался
замешанным в крупнейшей денежной
афере. Советники королевского суда
Норман Биркет, А. Бенсли Уэлс и Теодор
Тарнер, искусные юристы, за плечами
которых был не один процесс, заверяли,
что ни один суд в мире не усмотрит в
действиях фирмы сэра Вильяма уголовно
наказуемых действий. Несмотря на все
предосторожности, которые несомненно
будут приняты судом к сведению, фирма
виновна лишь в нарушениях условий
договора, который существовал между
ней и Банком Португалии. Фирма была
ответственна за надежное хранение
типографских пластин. Одна из палат
Верховного суда Англии и Уэльса 12
января 1931 г. приговорила «Вотерлоу и
сыновей» к уплате 569 421 ф. ст., что
составляло примерно 11,5 млн. золотых
марок.
Фирма
потребовала пересмотра дела.
Апелляционный суд собрался спустя два
месяца, наказание было смягчено, штраф
снизился до 300 тыс. ф. ст.
Противоборствующие стороны не
остановились на этом и обратились в
палату лордов — высшую инстанцию,
которая должна была внести в дело
окончательную ясность.
Для
здоровья сэра Вильяма скандал,
разразившийся вокруг банкнот, и
последовавшие за ним судебные
разбирательства не прошли бесследно.
Хотя экс-президент фирмы формально и
не имел больше отношения к фирме-ответчику
по иску Банка Португалии, но, конечно,
он не мог уклониться от допросов в
качестве свидетеля. Это было очень
тяжелое время для лорд-мэра. Самого
страшного, окончательного решения
палаты лордов он уже не узнал. Сэр
Вильям скончался 6 июля 1931 г. в 60-летнем
возрасте в одной из лондонских
больниц.
Так
же, как и при разборе дела в предыдущих
инстанциях, адвокаты «Вотерлоу и
сыновья» и в палате лордов ссылались
на то, что уже после первой сделки по
поводу незаконного производства
банкнот Банк Португалии был вполне в
состоянии разобраться в сложившейся
ситуации. При тщательном рассмотрении
можно было якобы отличить настоящие
деньги от фальшивых. Поэтому вовсе не
обязательно было изымать из обращения
все банкноты с изображением
португальского мореплавателя и
заменять их подлинными деньгами. «Вотерлоу
и сыновья» были готовы возместить
ущерб, но оценивали его суммой в 8922 ф.
ст. Двое из пяти судей поддержали
позицию типографской фирмы. Трое
остальных сделали иные расчеты. Из
общей суммы фальшивых денег в 290 млн.
эскудо 104 859 поддельных банкнот
поступили в обращение. Это составило
1092 281 ф. ст. Сюда же были добавлены
банкноты стоимостью 6541 ф. ст.,
оцененные как «чистые издержки». Из
общей суммы 488 430 ф. ст. были погашены
при ликвидации Банка Анголы и
метрополии. Исходя из этого, 28 апреля
1932 г. штраф, который надлежало
выплатить «Вотерлоу и сыновьям», был
окончательно оценен в 610 392 ф. ст. Кроме
всего прочего, надо было оплатить и
судебные издержки. Таким образом,
легковерность шефа обошлась
лондонской фирме без малого в 1 млн. ф.
ст., или почти 20 млн. золотых марок.
Эпилог
Из
участников этой единственной в своем
роде аферы в истории фальшивых денег
сейчас в живых не осталось никого. Но
судьба ее основных действующих лиц, в
отличие от других персонажей этой
книги, нам известна. Уже упоминавшийся
Мюррей Т. Блум в 60-е годы проследил за
ходом этой нашумевшей аферы до самого
конца. Правда, сэр Сесиль X. Киш еще в 1932
году издал книгу объемом в 284 страницы
под названием «Дело португальских
банкнот», но автор ограничился
описанием в ней лондонских процессов.
Артур
Виргилио Альвес Рейс выходит из
лиссабонской тюрьмы 7 мая 1945 г. Как и
Жозе Бандейра, он предпочел весь срок
отсидеть в Лиссабоне.
Оставшуюся
жизнь Рейс посвятил богу, к которому
он обратился еще в тюрьме. Нельзя с
уверенностью сказать, что до этого он
был атеистом, но беспокойные дела,
несомненно, отвлекали его от
обязанностей правоверного католика. В
конце концов бог, как мы видели,
наказал его. С тех пор Рейс решил
приблизиться к богу с другой стороны.
Выйдя из тюрьмы протестантом, он
примкнул к протестантской общине,
насчитывавшей в Португалии менее 20
тыс. последователей. До конца своих
дней Рейс помогал своим братьям по
вере в качестве проповедника-любителя.
Его
возвращение к бизнесу, к участию в
делах своих сыновей сопровождалось
сплошными неудачами. Рейс умер 8 июля
1955 г. от инфаркта. Газета «Диарио
популар» откликнулась на его смерть: «Человек,
придумавший и осуществивший самую
фантастическую из известных денежных
афер, наводнившую страну банкнотами в
500 эскудо, не имел в конце жизни даже
нескольких сентаво».
Португальский
писатель Евгенио Батталья попытался в
конце 20-х годов в «социальном» романе
с провоцирующим названием «Фантастический
банк: мошенничество или патриотизм»
представить махинатора, прототипом
которого вероятнее всего был Артур
Рейс, в роли благодетеля нации. В конце
концов герой книги становится премьер-министром.
Призыв о «сильной руке» не остался
неуслышанным: Антонио ди Оливейра
Салазар в 1932 году стал премьером, и
Португалия на 36 лет погрузилась во
тьму власти насилия.
О
Жозе душ Сантуше Бандейре можно
поведать не так уж много. В отличие от
трех своих «коллег», он сразу после
ареста, еще в начале декабря 1925 года,
раскрыл счета, которые имел в
Португалии, Англии и Нидерландах. При
этом о нескольких эскудо он умолчал из
забывчивости. Во всяком случае, выйдя
из тюрьмы, он сразу приобрел одно
увеселительное заведение, которое не
оправдало его надежд. Жозе Бандейра
вскоре оказался банкротом, от судьбы
неудачника он так и не ушел. В
последние годы Фи Карелсен, не забыв
своего прежнего кавалера, время от
времени подбрасывала ему немного
денег. Жозе умер 29 марта 1960 г. в
больнице для бедных.
Иоганн
Георг Адольф Дёринг, он же Адольф
Густав Хеннис, богатым человеком
вернулся в Германию, щедро одарил двух
своих дочерей и вложил часть своих
денег в ценные бумаги. В 1929 году он
живет в Касселе, потом у своего
делового партнера в Ницце, пытается
войти в мировой оружейный бизнес. Но
старый лис, повидавший весь мир, уже
потерял нюх. Мировой экономический
кризис обесценивает его акции. В 1932
году он живет в Берлине, его состояние
рассыпалось, как карточный домик. В
довершение всех бед одна приятельница,
знавшая его и Маранга в их звездный
час, выдает его португальскому
посольству. В конце сентября Дёринг
оказывается под арестом и водворяется
в следственную тюрьму Моабит. Но до
выдачи властям Португалии дело так и
не доходит. Одна из дочерей Дёринга —
жена высокопоставленного
полицейского чина. В 1934 году Дёринга
выпускают на свободу. Но уже через два
года самый таинственный участник «аферы
века» умирает в берлинском госпитале
— у него останавливается сердце.
Счастливчиком
оказывается человек, приобретший на
заре своей деятельности статус
дворянина: Карел Маранг ван
Иссельвеере. Неправедные деньги
обеспечили ему безбедную жизнь рантье.
Но эта жизнь показалась Карелу
слишком рискованной. Семья Марангов в
1928 году переезжает в Париж. Отец
семейства приобретает небольшую
фабрику по производству
электрических ламп. Благодаря
иностранным капиталовложениям
фабрика без потерь переживает
потрясения 1929—1932 годов. Темное
прошлое ушло безвозвратно. О Хеннисе,
который без приглашений неоднократно
навещает его, Маранг ничего не хочет
знать.
Маленькая
фабрика превращается в солидную
компанию, которая не относится к
гигантам мирового производства
электротоваров, но приносит Марангу и
трем его сыновьям, занимающим в ней
руководящие посты, все, что необходимо
для обеспечения весьма высокого
уровня жизни.
Карел
Маранг ван Иссельвеере умирает на 77-м
году жизни в своей шикарной квартире в
Каннах 13 февраля 1960 г.
Фирму
«Вотерлоу и сыновья» не найти сегодня
ни в одном справочнике Великобритании.
Когда-то безупречную репутацию
восстановить не удалось. Напрасно
правление фирмы пыталось
противопоставить обвинениям
конкурентов демонстрацию финансовой
мощи предприятия, «спокойно»
уплатившего штрафы. В начале 60-х годов
«Вотерлоу и сыновья» были поглощены
более мощным предприятием, которое, в
свою очередь, позднее также утеряло
самостоятельность, оказавшись
составной частью более крупной
компании.
|
