ОБРАЩЕНИЕ ДЕНЕЖНЫХ ЗНАКОВ И ИХ СУРРОГАТОВ НА ТЕРРИТОРИЯХ УРАЛА, СИБИРИ И ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА В 1918-1922 ГГ. ДИПЛОМНАЯ РАБОТА. Д.И.Петин

Государственное образовательное учреждение

«ОМСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»

ОБРАЩЕНИЕ ДЕНЕЖНЫХ ЗНАКОВ И ИХ СУРРОГАТОВ НА ТЕРРИТОРИЯХ УРАЛА, СИБИРИ И ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА В 1918-1922 ГГ.

Специальность 030402 – «Историко-архивоведение»

"Дипломный проект разработан на кафедре отечественной истории Омского государственного технического университета. Защита состоялась 21 июня 2008 г. Дмитрий Игоревич Петин ©"

Обращение денежных знаков и их суррогатов на территориях Урала, Сибири и Дальнего Востока в 1918-1922 гг.

Омский государственный технический университет, ФГО, гр. ИА-513

Научный руководитель С.А. Величко, канд. ист. наук, доцент.

Специальность 030402 – «Историко-архивоведение»

Кол-во листов: 197, использованных источников: 232, приложений: 9.

Перечень ключевых слов: деньги, денежное обращение, бонистика, гражданская война, эмиссия, микроэмиссия, эмитент, денежный знак, денежный суррогат, бона, разменный кризис.

Задачи ДР: оценить общее состояние денежного обращения в России, сложившееся к началу 1918 г.; определить особенности денежного обращения территорий Урала, Сибири и Дальнего Востока, подконтрольных советским правительствам в 1918-1922 гг.; определить особенности денежного обращения территорий Урала, Сибири и Дальнего Востока, подконтрольных контрреволюционным правительствам в 1918-1922 гг.; подвергнуть рассмотрению и выделить специфические черты эмиссий денежных знаков необязательного обращения территорий Урала, Сибири и Дальнего Востока в 1918-1922 гг.

Цель ДР: выявление специфических черт денежных знаков и особенностей денежного обращения территорий Урала, Сибири и Дальнего Востока в 1918-1922 гг. сквозь призму событий политической и социально-экономической жизни.

Актуальность. Для понимания характера денежного обращения гражданской войны представляется ключевым моментом изучение денежных знаков и денежного обращения на территориях Урала, Сибири и Дальнего Востока в 1918-1922 гг. в силу географического, экономического и военно-стратегического положения данных территорий.

Научная новизна. Работа является пограничным исследованием на стыке отечественной истории и бонистики. В ней подвергается изучению одно из слабо исследованных направлений в отечественной бонистике периода гражданской войны - частные и кооперативные эмиссии Урала, Сибири и Дальнего Востока, произведённые в 1918-1922 гг. Работа уточняет противоречащие сведения различных источников. В ней комплексно рассмотрено денежное обращение трёх регионов, насыщенное многими событиями периода 1918-1922 гг. Это позволило рассмотреть наиболее сложный момент функционирования отечественного денежного обращения в эпоху социально-экономических и политических потрясений.

Эффективность. Данный труд может быть использован для написания рефератов, курсовых и дипломных работ по истории денежного обращения и бонистике территорий Урала, Сибири и Дальнего Востока в 1918-1922 гг. Материалы исследования могут использоваться при разработке спецкурсов по вспомогательным историческим дисциплинам и отечественной истории. Приложения дипломной работы можно использовать при создании наглядных материалов и технических средств обучения для данных учебных курсов.

Выводы. Кризис российской государственности 1914-1917 гг. привёл денежное обращение страны к состоянию хаоса: дефициту денежных знаков в обращении, сильной инфляции, выпуску разного рода суррогатов денег. Последствия денежного кризиса особенно остро ощущали Урал, Сибирь и Дальний Восток в силу своей географической удалённости. Начало гражданской войны резко усугубило состояние денежного обращения. Ряд местных советских правительств осуществил микроэмиссии; в тоже время большевики категорически не принимали денежные знаки контрреволюционных правительств. Из всех контрреволюционных правительств Урала, Сибири и Дальнего Востока наиболее значимую денежную политику проводило правительство Колчака, пытавшееся унифицировать денежное обращение. Антибольшевистские правительства иногда, в качестве временной меры, допускали обращение денежных знаков советских правительств.

Особой категорией в денежном обращении 1918-1922 гг. стали денежные знаки, выпускавшиеся неправительственными образованиями. Круг эмитентов здесь очень широк: правительственные учреждения (железные дороги, горные округа), финансово-кредитные учреждения (банки, кассы), кооперативы, общественные объединения, торговые фирмы и магазины. Эти денежные знаки обращались в узколокальной зоне, не претендуя на глобальность обращения. Однако иногда они обладали большей платёжеспособностью по сравнению с деньгами различных правительств.

Характерными чертами денежного обращения в 1918-1922 гг., также, стали: выход из обращения монеты, номинальность обращения денег, использование денег как средств политической агитации и пропаганды, использование денежных знаков и бланков денег одного правительства другим по прямому предназначению.

Стабилизация денежного обращения на территориях Урала, Сибири и Дальнего Востока произошла после окончания гражданской войны.

Введение........................................................................................................................................ 6

Глава I. Денежные знаки советских правительств

Урала, Сибири и Дальнего Востока ........................................................................................ 21

1.1 Состояние отечественного денежного обращения к 1918 г....................................... 21

1.2 Денежные знаки советских правительств Урала............................................................ 23

1.3 Денежные знаки советских правительств Сибири.......................................................... 31

1.4 Денежные знаки советских правительств Дальнего Востока...................................... 45

Глава II. Денежные знаки контрреволюционных правительств

Урала, Сибири и Дальнего Востока......................................................................................... 64

2.1 Денежные знаки контрреволюционных правительств Урала........................................ 64

2.2 Денежные знаки контрреволюционных правительств Сибири..................................... 73

2.3 Денежные знаки контрреволюционных правительств Дальнего Востока.................. 90

Глава III. Денежные знаки необязательного обращения,

выпущенные на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке................................................... 103

3.1 Денежные знаки необязательного обращения:

предпосылки появления и классификация............................................................................ 103

3.2 Денежные знаки необязательного обращения, выпущенные на Урале.................... 106

3.3 Денежные знаки необязательного обращения, выпущенные в Сибири.................... 111

3.4 Денежные знаки необязательного обращения,

выпущенные на Дальнем Востоке........................................................................................ 117

Заключение............................................................................................................................... 128

Терминологический словарь.................................................................................................. 136

Список сокращений................................................................................................................. 144

Список использованных источников и литературы............................................................ 145

Приложения.............................................................................................................................. 155

Актуальность проблемы. За последние полтора десятилетия наша страна пережила ряд реформ, значительно изменивших политическую и социально-экономическую жизнь государства. В связи с этим представляется обоснованным обращение к событиям первой четверти ХХ в., во время которых происходили не менее значительные революционные преобразования во всех сферах жизни общества. В то же время уникальным свидетелем происходящих потрясений и одновременно специфическим историческим источником выступают деньги.

Исчезновение свойства всеобщности денег, вызванное появлением многочисленных видов местных денежных знаков и бон, как обязательных, так и не обязательных к приёму в платежи, резко обострило социальную функцию денег. Обнаружить это позволяет только исторический материал. Зато он прекрасно демонстрирует конфликтогенную роль денег, которые оказываются основой социальной напряженности в обществе. Поэтому финансовая политика и процессы, протекавшие в сфере денежного обращения России в годы гражданской войны, - это ещё и предмет социальной истории[1].

В этой связи особый интерес представляет регион азиатской России, в денежном обращении которого значительную роль играли региональные, местные и частные денежные выпуски. В силу географического, экономического и военно-стратегического положения этот регион представляется ключевым для понимания характера денежного обращения, особенно в контексте политической и социально-экономической сфер общества. В 1918-1919 гг. территории Урала, Сибири и Дальнего Востока были под властью Российского правительства адмирала А.В. Колчака, противостоявшего СНК РСФСР. У этих правительств имелись разные подходы к управлению сферой финансов и денежным обращением. Изучение этих подходов и способов их реализации в определенных исторических условиях существенно дополнит наши представления о процессах, происходивших в области социально-экономического и политического развития региона и всей страны.

Кроме того, в последнее время заметно активизировался общественный интерес к коллекционированию и изучению предметов коллекционирования. Одно из ключевых направлений в этом общественном интересе занимает бонистика.

Проблема комплексного денежного обращения Урала, Сибири и Дальнего Востока в исследуемый период не стала объектом специального изучения. Она, как правило, является одной из составных частей общих исследований либо представляет собой отдельные публикации, рассматривающие денежное обращение и выпуски денежных знаков в Урало-Сибирском и Дальневосточном регионах в период гражданской войны.

Изучение отечественных денежных знаков и денежного обращения в период гражданской войны началось практически сразу после того, как завершилось активное противостояние большевиков и контрреволюции.

Историография изучаемого вопроса подразделяется на 4 этапа.

1920-е гг. В это время были предприняты первые попытки осмыслить беспрецедентные события, протекавшие в денежном обращении страны в период гражданской войны. В это время была заложена основа для изучения истории дене жного обращения в эти годы. Это был период накопления фактического материала по истории советской бонистики. Работы 1920-х гг. отличаются разнообразием подходов к проблеме денежного обращения, плюрализмом мнений, дискуссионностью позиций авторов. К сожалению, выпустив свои работы по «горячим следам» событий, многие авторы не смогли в полной мере привлечь богатый фактический материал уральских, сибирских и дальневосточных территорий, накопленный в исследуемый период.

Начало исследования проблемы денежного обращения и эмиссий бумажных денежных знаков в период гражданской войны связано с именем уполномоченного ЦК по филателии и бонам Ф.Г. Чучина, выступившего инициатором образования Советской Филателистической Ассоциации (1921 г.). В 1923 г. было создано добровольное Всероссийское общество коллекционеров, куда отдельной секцией вошли бонисты. Под эгидой данных организаций выпускалось более 10 периодических изданий.[2] Наиболее значительные из них - это «Советский филателист» (с 1925 г. – «Советский коллекционер») и «Спутник филателиста и бониста», где и публиковались первые статьи, рассматривавшие денежное обращение Урала, Сибири и Дальнего Востока в период гражданской войны.

Для популяризации бонистики очень важным стало вмешательство государства. «Советским правительством … в июле 1923 г. было разрешено выделить из государственных остатков изъятые из обращения боны центральных и местных выпусков, (включая выпуски белогвардейских правительств)…»[3] Выделенные знаки поручалось реализовать по ценам, согласованным с НКФ СССР, путём вольной продажи.[4]

Основными крупными работами общей направленности, характеризующими период 1920-ых гг., являются работы профессора-экономиста Л.Н. Юровского. Первый труд - «Наше денежное обращение» (1926) - детально характеризует особенности денежного обращения того времени; значительную часть его занимают статистика по денежному обращению (ценность эмиссий и всей денежной массы по индексам товарных цен, темпы эмиссий, территориальное распределение денег, справочные цены иностранной валюты, курсы вольных рынков и мн.др.). Второй труд - «Денежная политика Советской власти (1917-1927)» (1928) - тяготеет к общеэкономическому исследованию; в этой работе автор проводит анализ «…советской денежной системы с её успехами, недостатками и форменными провалами»[5]. Работы Л.Н. Юровского – бесспорно уникальные исследования, вносящие большой вклад в изучение истории денежного обращений периода гражданской войны.

В это время кроме работ, изданных в Советской России необходимо указать труды русской эмиграции. Главной работой здесь следует отметить труд А.И. Погребецкого «Денежное обращение и денежные знаки Дальнего Востока за период Войны и Революции (1914-1924) гг.»; данная работа вышла в свет в 1924 г. в Харбине. Труд А.И. Погребецкого представляет собой иллюстрированное описание денежного обращения дальневосточных территорий в контексте общих условий политического и финансового положения. Сам автор пишет, что «…цель настоящей книги – дать, возможно, полную картину всех тех изменений, которые претерпело денежное обращение на территории русского Дальнего Востока и в сфере влияния России за годы Великой Войны и Российской Революции…»[6].

По мнению новосибирского исследователя В.М. Рынкова: «…работа А.И. Погребецкого остаётся самым фундаментальным исследованием на эту тему. Она стоит особняком среди всей эмигрантской историографии первых послереволюционных десятилетий, избегавшей экономических сюжетов…»[7]. Все последующие исследования, как правило, используют уникальные материалы работы А.И. Погребецкого. Единственным недостатком работы являются опечатки. Существуют данные, что А.И. Погребецким разрабатывалась монография «Омские обязательства и их судьба на внутреннем и внешнем рынках», но нет сведений о выходе в свет этого труда.

Кроме работы А.И. Погребецкого, можно отметить вышедший в 1923 г. в Берлине труд Л.М. Иольсона и Н.И. Кардакова «Перечень денежных знаков, выпущенных и курсировавших на территории бывшей Российской империи в годы войны и революции (1914-1923) гг.». В «Архиве русской революции» была опубликована работа С.П. Виноградова «Денежные знаки революции и гражданской войны». Обе работы являются попытками описания денежного обращения Советской России на основе частных коллекций бон, вывезенных русской эмиграцией. Основной их недостаток – неполнота сведений[8].

В 1920-х гг. появляются первые каталоги денежных знаков, положившие начало систематизации материалов отечественной бонистики.[9] Каталоги преследуют 2 цели - структурировать систему знаний о денежном обращении и установить цены на коллекционный материал. Каталоги – хороший источник разного рода информации. Они выпускались как в Центре, так и местными обществами коллекционеров, однако, почти все они имели очень маленький тираж и содержали неточности.

1920-ые гг. стали временем накопления фактического материала по бонистике периода гражданской войны. Некоторые работы 1920-х гг. уникальны и потому, что для их написания было использовано множество делопроизводственных и статистических материалов, которые в настоящее время утрачены (особенно это касается аналитических трудов А.И. Погребецкого и Л.Н. Юровского).

1930-1950-ые гг. Этот самый непродуктивный этап историографии изучаемого вопроса имеет свою специфику. В период культа личности И.В. Сталина в исторической науке насаждалась «единственно правильная концепция», изложенная в «Кратком курсе истории ВКП (б)». Все остальные не совпадающие с ней взгляды пресекались. Удушение общественной жизни, как часть политики сталинского режима, привела к тому, что многие экономисты (А.В. Чаянов, Н.Д. Кондратьев, Л.Н. Юровский и др.) были репрессированы в 1937-1938 гг. Вслед за бесследно исчезнувшими в застенках НКВД авторами изымались из библиотек и уничтожались их книги. В 1933 г. был закрыт журнал «Советский коллекционер». Наступил период вынужденного историографического затишья, который продолжался по инерции до конца 1950-х гг. В 1930-1950-ые гг. активно разрабатывались только военные аспекты истории гражданской войны. Остальные сюжеты были преданы забвению.

По изучаемой проблеме исследований практически не велось. Появились работы общего характера - труды профессора З.В. Атласа «Очерки по истории денежного обращения в СССР (1917-1925) гг.» (1940), И.И. Конника «Деньги в период коммунистического строительства» (1957) и Б.Б. Ривкина «Финансовая политика в период Великой Октябрьской Социалистической революции» (1957). Однако в них о местных выпусках сибирских и дальневосточных советских правительств (Центросибирь, Сибревком, Дальсовнарком) говорилось обзорно; все эмиссии контрреволюционных правительств и частные выпуски бегло упоминались и рассматривались как негативное явление; советская денежная система излишне идеализировалась. Исследования по региональным эмиссиям почти прекратились.

1960-е гг. - 1991 г. Этот этап историографии связан с возрождением интереса к истории денежного обращения в период гражданской войны. В связи с общим развитием вспомогательных исторических дисциплин снова возрос интерес к бумажным денежным знакам. Создается секция бонистов при Всесоюзном обществе филателистов (ВОФ), которая стала пропагандировать советские денежные знаки как исторический источник. Определённую роль в развитии интереса к отечественной бонистике сыграла денежная реформа 1961 г. Для истолкования её издавалась специальная литература, где обязательной частью была историческая справка, в которой, как правило, упор делался на события гражданской войны[10].

В 1963 г. возрождён журнал «Советский коллекционер». В журнале «Филателия СССР» появился постоянный специальный раздел «Бонистика».

В результате в периодической печати вновь возникли дискуссии. Появился ряд новых имён и трудов: сотрудница ГИМа А.С. Мельникова «Твёрдые деньги» (1973), коллекционер Д.А. Сенкевич «Государственные денежные знаки РСФСР и СССР 1918-1961» (1988), А.А. Щёлоков «Свидетели прошлого» (1987), «Монеты СССР» (1989) и мн.др.

Вышли в свет и «региональные» работы: книга коллекционера Н.Д. Наволчкина «Дело о полутора миллионах», освещающая денежное обращение Сибири и Дальнего Востока в 1918-1924 гг. (1982). Характерной чертой работ в этот период является их научно-популярная направленность, в связи с этим они содержат меньше анализа, а больше фактов и ярких примеров. Но по-прежнему основным источником информации по денежному обращению в регионах, (в Урало-Сибирском регионе и на Дальнем Востоке в частности), являются статьи периодических изданий[11]. Для них также характерна тенденция изучения преимущественно советских выпусков; об эмиссиях контрреволюционных правительств и частных выпусках говорят обзорно.

Весомый вклад в развитие теоретических основ бонистики внёс сотрудник Тернопольского финансово-экономического института (Украина) Р.И. Тхоржевский. Он изучал бумажные денежные знаки, как историко-экономический источник и объект бонистики (1917-1925) гг. Им был разработан главный исследовательский метод бонистики - комплексный анализ бумажного денежного знака, сочетающий в себе методики ряда вспомогательных исторических дисциплин. Теоретические изыскания Р.И. Тхоржевского были изложены в учебном пособии «Отечественная бонистика» (1988).

В связи с реализацией советско-западногерманской программы «Межнумизматика», действующей с 1988 г., данный историографический этап достигает своего максимума, что выражается выходом в свет «итоговых» изданий. Труд «Бумажные денежные знаки России и СССР», вышедший в 1991 г. под редакцией В.И. Таранкова. Книга представляет собой краткий исторический очерк возникновения и развития бумажноденежного обращения в России, РСФСР и СССР; освещены вопросы коллекционировании бон, их реставрации и хранении, приводится иллюстрированный каталог бумажных денежных знаков с 1769 по 1961 гг. Подобную книгу бонисты, историки и работники финансово-кредитной системы ждали давно. И не смотря на многочисленные неточности, допущенные как издательством, так и самими авторами, книга по сей день среди бонистов является одним из популярных изданий.

1992 г. – н.в. Современный этап историографии изучаемого вопроса характеризуется, главным образом, тем, что проблема истории денежного обращения приобретает особую значимость в связи с проводимыми в это время экономическими реформами. В отечественной истории произошла смена ориентиров исторических исследований. Одной из основных тенденций стало стремление историков к изучению белого движения. И деньги здесь не стали исключением. Наиболее популярным направлением здесь является финансово-экономическая политика, проводимая правительством адмирала А.В. Колчака; многие авторы рассматривают её региональные аспекты. Крупным исследователем является сотрудница ГИМа И.С. Шиканова, работающая вместе с А.С. Мельниковой: её перу принадлежит ряд интересных статей[12].

Появляются и новые имена исследователей. Начиная с 1995 г., регулярно публикуются статьи московского коллекционера О.В. Парамонова, специалиста изучающего денежные знаки Урала, Сибири и Дальнего Востока, выпущенные в период гражданской войны.[13] Автором двух книг и ряда интересных статей по различным направлениям отечественной бонистики является коллекционер-петербуржец Р.В. Николаев[14]. Детально проанализировал эмиссии Комуча Л. Едидович в своей работе «Деньги Комуча» (2003)[15].

В 2000 г. появился труд В.Ю. Козлова «Боны и люди. Денежное обращение Урала: 1830-1933: Опыт нестандартного каталога», представляющий собой «…каталог чрезвычайных средств обращения Урала и прилегающих к нему территорий в один из самых сложных периодов развития нашего Отечества в 1915-1934 гг.»[16]. Автор указывает на самостоятельность развития Уральского региона. Книга эта хорошо проиллюстрирована, приведена экономическая статистика и сведения эмитентах. Информация о ряде частных эмиссий публиковалась впервые.

Стоит также отметить появление новых периодических изданий, характеризующихся высоким качеством полиграфии. Это журналы «Банкноты стран мира», «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», «Всемирный коллекционер» и мн. др. В этих изданиях опубликован ряд статей А.В. Алямкина и А.Г. Баранова, посвящённых отечественному денежному обращению в период гражданской войны[17].

Перу этих же авторов принадлежит монография «История денежного обращения в 1914-1924 гг. (по материалам Зауралья)» (2005). В ней на региональном примере Зауралья рассматривается всё денежное обращение и эмиссии денежных знаков от «твердых денег» к «твердым деньгам» через их разрушение в период гражданской войны.

Новосибирским исследователем, сотрудником Института истории СО РАН В.М. Рынковым издан ряд статей и монография «Финансовая политика антибольшевистских правительств востока России (вторая половина 1918 - начало 1920 г.)» (2006), где проанализирован опыт ведения денежного хозяйства антибольшевистскими правительствами Прикамья, Поволжья, Урала, Сибири и Дальнего Востока; приводится богатый статистический материал.[18]

Следуя тенденции советской историографии 1980-х гг., в 2007 г. издал свою книгу «Увлекательная бонистика. Факты, легенды, открытия в мире банкнот» А.А. Щёлоков. По признанию самого автора цель, которую он поставил перед собой в этой работе: «…открыть перед читателями, которые не знакомы с бонистикой… одну из сторон мира увлечений…»[19]. Эта книга, написанная простым языком, вовсе не тяготеет к науке, а является, скорее, популярным изданием, однако, содержит много интересной фактической информации.

В связи ростом интереса к коллекционированию бумажных денежных знаков появляется множество новых хорошо проиллюстрированных каталогов; выпускаются и дополнения к каталогам, изданным ранее.[20]

При написании дипломной работы были использованы Интернет-ресурсы: <http: // www.bonistikaweb.ru>, <http: // www.fox-notes.narod.ru> и

На сегодняшний день, в итоге, почти в равной степени изучены и каталогизированы как большевистские, так и контрреволюционные эмиссии. Главным источником открытий в бонистике Урала, Сибири и Дальнего Востока периода гражданской войны являются выпуски денежных знаков необязательного обращения. Потому как периодически в руки бонистов попадают ранее не известные частные боны; также, частные эмиссии являются дискуссионным и слабоизученным вопросом. Т.о., изучение денежных знаков и их обращения уральских, сибирских и дальневосточных территорий в период гражданской войны имеет перспективы к изучению.

Источниковая база исследования состоит из двух групп источников: письменные и вещественные. К письменным источникам относятся:

1) Законодательные документы - декреты СНК РСФСР по вопросам регулирования денежного обращения и эмиссиям денежных знаков, изданные в 1918-1922 гг.

2) Делопроизводственные материалы, представляющие собой различные предписания вышестоящих советских органов финансового управления нижестоящим.

3) Источники личного происхождения, представленные мемуарами деятелей белого движения (Г.К. Гинса, И.И. Сукина), а также воспоминаниями советского писателя М. Горького.

4) Архивные материалы, представляющие собой неопубликованные источники, выявленные в Государственном Архиве Омской области (ГАОО): фонд 238 - Омский губфинотдел (1919-1927) гг.

5) Каталоги бумажных денежных знаков, выпущенных в период с 1918 по 1922 гг. на территориях Урала, Сибири и Дальнего Востока в количестве 14 различных изданий. Основными из них стали каталоги Ф.Г. Чучина, Н.И. Кардакова, П.Ф. Рябченко и В.И. Нибака.

Центральное место среди советских каталогизирующих изданий занимает «Каталог бон и денежных знаков России, РСФСР, СССР, окраин и новообразований (1769-1927) гг.», выпущенный под редакцией Ф.Г. Чучина в 1927 г. в Москве. Этот каталог в течение 63 лет являлся главным справочно-информационным изданием по денежному обращению территорий бывшей Российской Империи в период гражданской войны и отечественной бонистике в целом.

Наиболее объективным трудом по бонистике в 1930-1960-х гг. стал, изданный Н.И. Кардаковым в Берлине «Каталог денежных знаков России и Балтийских стран 1769-1950 гг.» (1953). В этом труде автор продолжил «эмигрантскую» систематизацию русского денежного обращения. В каталоге Н.И. Кардакова «…исправлены недочёты каталога Чучина и прекрасно разработана система определения разновидностей бон…»[21]. Эта книга подпольно попала в СССР на рубеже 1950-1960 гг. и неоднократно копировалась частным образом. Берлинский каталог Кардакова стал последней эмигрантской работой, посвящённой российской бонистике.

Крупной советской работой по систематизации русского денежного обращения, является «Полный каталог бумажных денежных знаков и бон России и СССР (1769-1990) гг.», выпущенный в соавторстве П.Ф. Рябченко и В.И. Нибаком в 1991 г. Работа учла многочисленные поправки и открытия, представленные коллекционерами из регионов. По периоду гражданской войны в целом и Урало-Сибирскому и Дальневосточному регионам в частности это наиболее полная работа, ценная и актуальная по сей день.

Вещественные источники представлены материалами личной коллекции бумажных денежных знаков автора работы - Д.И. Петина - в количестве 39 экземпляров.

Объектом исследования является обращение денежных знаков на территориях Урала, Сибири и Дальнего Востока в 1918-1922 гг. в контексте политических, экономических и социальных изменений.

Предметом исследования стали закономерности и специфические черты, характерные для денежных знаков и денежного обращения Урала, Сибири и Дальнего Востока в 1918-1922 гг.

Целью исследования является выявление специфических черт денежных знаков и особенностей денежного обращения территорий Урала, Сибири и Дальнего Востока в 1918-1922 гг. сквозь призму событий политической и социально-экономической жизни. В соответствие с поставленной целью определены задачи исследования:

1. Оценить общее состояние денежного обращения в России, сложившееся к началу 1918 г.

2. Определить особенности денежного обращения территорий Урала, Сибири и Дальнего Востока, подконтрольных советским правительствам в 1918-1922 гг.

3. Определить особенности денежного обращения территорий Урала, Сибири и Дальнего Востока, подконтрольных контрреволюционным правительствам в 1918-1922 гг.

4. Подвергнуть рассмотрению и выделить специфические черты эмиссий денежных знаков необязательного обращения территорий Урала, Сибири и Дальнего Востока в 1918-1922 гг.

Хронологические рамки исследования определяются периодом с 1918 по 1922 гг. Выбор 1918 г. как отправной точки исследования определяется с одной стороны началом гражданской войны и с другой стороны - провозглашением политики «военного коммунизма». Оба эти события привели к складыванию особых условий денежного обращения в контексте политической и социально-экономической жизни. Верхняя хронологическая граница исследования обуславливается окончанием гражданской войны, а также началом реформы в сфере советских финансов, приведшей к унификации денежного обращения, воссозданию кредитно-финансовой и банковской систем. Выбранный отрезок позволяет исследовать денежное обращение и эмиссии бумажных денежных знаков территорий Урала, Сибири и Дальнего Востока в состоянии их разрушения и хаоса, возникшего в процессе смены различных политических режимов, стремившихся проводить самостоятельную финансово-экономическую политику.

Территориальные рамки исследования сосредоточены на территориях Урала, Сибири, Дальнего Востока. Северная и восточная границы локализованы океанами. Западная граница - Урал, Поволжье и Прикамье. Южная граница региона от Урала условно территориально совпадает с современной пограничной линией РФ и Казахстана; дальше на востоке в Забайкалье заходит на северную часть современной Монголии до Урги (ныне Улан-Батор); на юго-востоке граница захватывает Харбин и полосу отчуждения КВЖД (современный северо-восточный Китай). Т.о., территориальные рамки исследования представляют собой русский азиатский регион с системой сложных незамкнутых границ.

Методология работы. В основе исследования лежит материалистическое понимание истории. Эта концепция исходит из идеи первичности материи (бытия), материального производства (базиса) и вторичности сознания. При написании работы использовались принципы историзма и научной объективности. Методы исследования: системный анализ, сравнительно-исторический, статистический, метод комплексного анализа бумажного денежного знака.

Новизна. Работа является пограничным исследованием на стыке отечественной истории и бонистики. В ней подвергается изучению одно из слабо исследованных направлений в отечественной бонистике периода гражданской войны - частные и кооперативные эмиссии Урала, Сибири и Дальнего Востока, произведённые в 1918-1922 гг. Работа уточняет противоречащие сведения различных источников. В ней комплексно рассмотрено денежное обращение трёх регионов, насыщенное многими событиями за период 1918-1922 гг. Это позволило рассмотреть наиболее сложный момент функционирования отечественного денежного обращения в эпоху социально-экономических и политических потрясений.

По теме исследования автором опубликовано 3 работы; материалы апробированы в выступлениях на 2 вузовских, 1 региональной и 2 международных конференциях.

Практическая значимость. Данный труд может быть использован для написания рефератов, курсовых и дипломных работ по истории денежного обращения и бонистике территорий Урала, Сибири и Дальнего Востока в 1918-1922 гг. Материалы исследования могут использоваться при разработке спецкурсов по вспомогательным историческим дисциплинам и отечественной истории, создании наглядных материалов и технических средств обучения для данных учебных курсов. Результаты дипломной работы могут стать основой для продолжения исследовательской работы в этом направлении.

Структура работы. Данная дипломная работа состоит из введения, трёх глав (по направлениям исследования), заключения, терминологического словаря и приложений.

1.1. Состояние отечественного денежного обращения к 1918 г.

Советская власть получила от царского и Временного правительств тяжёлое наследство: «разорённую экономику, колоссальный внешний долг, дороговизну и обесцененные бумажные деньги, наводнившие страну…».[22] Рубль стремительно обесценивался. Его покупательная способность «к концу 1917 г. составляла 6-7 коп., по сравнению с 1913 г., а к началу 1918 г. она упала до 4-5 коп. Монета, (в первую очередь, золотая и серебряная, а позже и медная), начиная с 1916 г. практически выходит из обращения, превратившись в средство тезаврации (накопления). В стране резко ощущается нехватка продуктов питания и товаров широкого спроса. На рынках с возникновением инфляционных процессов с большой скоростью растут цены на все товары без исключения…»[23]. Поэтому «одной из важнейших проблем революционного преобразования была проблема овладения и оздоровления финансовой системы... Именно в этой связи В.И. Ленин указывал, что “всякие радикальные реформы наши обречены на неудачи, если мы не будем иметь успеха в финансовой политике”...».[24] Однако большевики не имели возможности быстро и радикально преобразовать всю финансовую систему. Тем не менее, советским правительством был принят ряд решительных мер. Были национализированы банки и их отделения; проведена ревизия несгораемых сейфов и хранилищ. «С 1 декабря 1917 г. была прекращена выдача платежей по купонам займов и дивидендов. Аннулированы государственные и конфискованы акционерные капиталы частных банков. Банковское дело было объявлено государственной монополией…».[25]

Но Советская Россия не имела ещё собственных денег, поэтому для поддержания денежного обращения большевистское правительство продолжали ничем не необеспеченную эмиссию бумажных денег царского и Временного правительств и т.н. «денег-марок». Однако эта мера не спасла положения, поэтому специальным декретом СНК от 30 января (12 февраля) 1918 г. принимается вынужденное решение о введении в обращение денежных суррогатов – облигаций «Займа Свободы» номиналом не выше 100 руб. Позднее к обращению по нарицательной стоимости будут допущены купоны и облигации других аннулированных займов. Из-за нехватки денежных знаков их выпуск «…производился в пределах действительной потребности народного хозяйства…»[26]. По классификации, предложенной А.Г. Войтовым листы аннулированных займов, купоны к ним и «деньги-марки» относятся к государственным суррогатным деньгам, которые «…начинаются с различного рода временных решений денежных знаков».[27]

В результате нарастающего объёма правительственных эмиссий в начале 1918 г. «…в стране обращалось 26 млрд. 313 млн. руб. в различных денежных знаках. Это в 17 раз превышало наличность, имевшуюся у населения на руках на 1 января 1914 г.»[28]. Однако процесс гиперинфляции не был приостановлен и, не смотря на то, что печатный станок Центра усиленно работал, в стране остро ощущалась нехватка денежных знаков.

Особенно страдало денежное обращение на окраинах (Урал, Сибирь и Дальний Восток), где сильнее всего ощущался разменный кризис. На местах через микроэмиссии пытались решить проблему самостоятельно.

Муниципальные деньги, по классификации А.Г. Войтова, являются характерным примером местных суррогатных денег. Они «…сводятся к заменителям денег ввиду нехватки общегосударственных денежных знаков».[29]

Для центра микроэмиссии были крайне нежелательным явлением, поскольку они почти не подлежали регулированию и контролю. Ещё в декабре 1917 г. СНК обсуждал проект, предлагавший разрешить местным отделениям Госбанка выпуск собственных разменных знаков не выше 3-х рублёвого достоинства. В начале 1918 г. в СНК было рассмотрено «…ходатайство ультимативного характера, поданное Сибирской краевой конторой продовольственной организации из города Омска о разрешении выпуска собственных бон…»[30]. Но ответ СНК был категоричен: «…запретить эмиссии Сибирской Конторе Госбанка…»; это решение коснулось и всех отделений Госбанка страны. Исключением стали только Туркестанский край и Абхазия. Позднее к этому списку были добавлены Терская область (Северокавказская Советская республика) и Архангельск.[31] Урал, Сибирь и Дальний Восток, несмотря на кризисную остроту дефицита денег разрешения на микроэмиссии не получили.

1.2. Денежные знаки советских правительств Урала

28 октября (8 ноября) 1917 г. в Екатеринбурге, крупном городе, являвшемся административно-территориальным центром Урала, была установлена советская власть. Кроме того, Екатеринбург являлся центром работы особого органа местного территориального самоуправления – Уральского Областного Совета.

Уральский Областной Совет был образован в июне 1917 г. и просуществовал чуть более полутора лет - до января 1919 г. Первый съезд его состоялся в Перми; а центром работы был выбран Екатеринбург. Председателями, возглавлявшими Уральский Областной Совет, были: В.Н. Андроников (июнь-август 1917 г.), Л.С. Сосновский (август 1917 - февраль 1918 гг.) и А.Г. Белобородов (февраль 1918 - январь 1919 гг.). Одним из первых важных решений принятых Уральским Областным Советом является решение о создании Уральской области с центром в Екатеринбурге. Это новое территориальное образование включало в себя 4 губернии: Пермскую, Вятскую, Оренбургскую и Уфимскую.

Уральский Областной Совет является единственным наиболее значительным советским эмитентом на Урале за весь период гражданской войны. Причина выпуска собственных денег Уральским Областным Советом типична для своего времени. Уральская область, как и многие другие отдалённые от центра регионы в 1917-1918 гг. испытывала острый недостаток разменных денежных знаков в своём денежном обращении. К весне 1918 г. ситуация с нехваткой разменных денежных знаков в обращении обострилась. Из Центра пришло известие, из которого выяснилось, что, как минимум, в течение трёх недель центр вообще не сможет снабжать денежными знаками Уральскую область. В связи с этим Москва была вынуждена пойти на компромисс с регионом, разрешив Уральской области осуществить микроэмиссию. 8 марта 1918 г. в печатном органе Пермского исполкома было обнародовано сообщение, что «...Наркомфин разрешил Уральскому Областному Совету выпуск бон, имеющих хождение в пределах … Уральской области…»[32].

Для реализации своей микроэмиссии Уральский Областной Совет запросил помещения для размещения ротационных и 10 других конструкций типографских машин; а также о возможности реставрировать и использовать технические ресурсы Екатеринбургского монетного двора. Было запланировано выпускать денежные знаки трёх номиналов: 1, 5 и 100 руб.

Образцы «областных кредитных билетов Урала чрезвычайного выпуска» были утверждены Президиумом областного Совета народного хозяйства. Уральские областные кредитные билеты двухсторонние, выполнены на плотной бумаге. На лицевых сторонах помещалась надпись: «Рабочее и Крестьянское Правительство Российской Федеративной Республики Советов. Екатеринбургское отделение Государственного банка. Областной кредитный билет Урала чрезвычайного выпуска». Ниже были помещены факсимильные подписи председателя Областного Комитета Советов Урала А.Г. Белобородова, комиссара финансов Ф. Сыромолотова, а также подписи управляющего Екатеринбургским ОГБ, комиссара и кассира.

Деньги Уральского Областного Совета по своему внешнему оформлению отвечали тенденциозности своей эпохи. «На знаках в один рубль поместили изображение орудий рабочего и крестьянского труда (топор, молот, вилы, грабли, серп, коса и кайло); на оборотной стороне пятирублёвого билета – красноармейца и матроса»[33]. На сторублёвом знаке изображался рабочий-кузнец, держащий молот в руках, наковальня крестьянин с мешком хлеба. При оформлении денежных знаков Уральского Областного Совета были использованы эскизы, выполненные художником В.С. Ульяновым.

На оборотах денег Уральского облсовета размещались условия осуществления их выпуска: «1) Областные кредитные билеты Урала чрезвычайного выпуска выпускаются по постановлению Областного Совета Рабочих и Крестьянских депутатов на основании кредитов, утверждённых Советом Народных Комиссаров Рабочего и Крестьянского правительства Российской Федеративной Республики Советов. 2) Областные кредитные билеты Урала

обеспечиваются всем достоянием Российской Федеративной Республики Советов и принимаются во все платежи наравне с Государственными кредитными билетами. 3) Виновные в подделки Областных Кредитных билетов предаются Суду Революционного Трибунала».

«Областные кредитные билеты Урала принимались местным населением весьма охотно, поскольку других разменных знаков – царских кредитных билетов и купонов облигаций – недоставало»[34]. В народе денежные знаки Уральского облсовета получили неофициальное название «уралки» (по ареалу их обращения).

Уже в середине 1918 г. в обращение были выпущены денежные знаки рублёвого номинала; в октябре 1918 г. появились пятирублёвые купюры. По данным, приведённым в монографии В.М. Рынкова на территории Уральской области к началу 1919 г. объём уральских областных кредитных билетов находившихся в денежном обращении составлял около 1,5 млн. руб.[35]

Всего Советской властью на Урале было выпущено на 5 млн. руб. кредиток рублевого достоинства и всего на 75000 руб. кредиток пятирублевого достоинства.[36]

Образец сторублёвого денежного знака был подготовлен, но утверждён не был, и к производству уральских сторублёвок так и не приступили. Они встречаются только в виде бланков (на знаках отсутствуют подписи), и в отечественной бонистике представляют собой весьма солидный раритет. В.Ю. Козлов в своей работе «Боны и люди. Денежное обращение Урала: 1830-1933 гг. Опыт нестандартного каталога» присваивает сторублёвому знаку 3-ю степень редкости, оценивая его стоимость в 400$. Каталог, изданный П.Ф. Рябченко и В.И. Нибаком, относит этот денежный знак к категории

Остаётся открытым вопрос о месте производства уральских областных билетов. 25-26 мая 1918 г. на огромной территории от Пензы до Владивостока вспыхнул мятеж чехословацких легионеров против Советской власти. В итоге, 25 июля 1918 г. Екатеринбург был занят войсками восставшего чехословацкого корпуса; Уральский Областной Совет был эвакуирован в Пермь. Поэтому среди исследователей бонистики принята версия, что производство уральских областных билетов было налажено в Перми с августа по декабрь 1918 г., поскольку именно в этом городе имелись хорошо оборудованные типографские предприятия. Вообще судить о микроэмиссии Уральского Областного Совета по официальным материалам не представляется возможным, т.к. весь архив Уральского Областного Совета был уничтожен. Об осуществлении микроэмиссии бонисты и историки могут получить сведения преимущественно по обрывочным сведениям местных газет и самим денежным знакам.

Областные кредитные билеты Урала являются ярким примером использования денег в качестве источника пропаганды политических идей. Ведь сам стиль оформления уральских областных билетов выдержан в манере агитационного плаката. Кроме того, на пятирублёвых билетах встречаются два вида агитационных надпечаток. «После получения известий о революции в Германии на некоторой части пятирублёвых билетов была сделана агитационная надпечатка на русском и немецком языках: “В память первого года гражданской борьбы Российской Социалистической Федеративной Советской Республики – немецкому пролетариату и его вождю Карлу Либкнехту от пламенно-боевого пролетариата Урала. Да здравствует ясный ум, горячее сердце и мозолистая рука пролетариата всего мира! Да здравствует коммунизм! (Исполнительный комитет Областного Совета Рабочих, Крестьянских, Казачьих и Красноармейских депутатов Урала)” Встречаются

билеты в 5 рублей с надпечаткой, выполненной на пишущей машинке: “Выпущен в обращение в Перми 1 августа 1918 г. в острый момент борьбы уральского пролетариата чехословацкими бандами. На память … А.Б. (или т.) Струве”. Каучуковый штемпель: “Отдел финансов Облакома Урала. Ф. Сыромолотов”. Кредитные билеты в качестве сувениров были розданы пленным немцам, добровольно вступившим в ряды советских войск и членам Совета»[38]. По свидетельству А.А. Щёлокова: «Купюры с памятными надпечатками вручались бойцам отрядов, отправлявшихся на фронт»[39]. Пятирублёвые областные кредитные билеты Урала с надпечатками, так же, как и сторублёвый областной кредитный билет очень редки[40].

После того как красными войсками была оставлена Пермь, уральские кредитные билеты продолжали оставаться в местном денежном обращении и при режиме адмирала А.В. Колчака. Но правительственные учреждения новой власти сначала полностью игнорировали деньги Уральского Областного Совета, однако, поскольку население продолжало использовать уральские кредитные билеты для расчётов между собой, министерство финансов Омского правительства решило признать их в качестве законного платёжного средства ввиду значительности суммы выпуска и отсутствия мелкой разменной монеты.

5 февраля 1919 г. министерство финансов правительства адмирала А.В. Колчака «…постановило признать уральские билеты имеющими хождение наравне со старыми деньгами при условии заштемпелевания…»[41]. Местами регистрации для уральских областных билетов были определены отделения Госбанка в 4 городах: в Екатеринбурге, Тюмени, Челябинске и Перми. При процедуре штемпельной регистрации на предъявляемые денежные знаки накладывалась печать отделения Госбанка[42]. Планировалось произвести штемпельную регистрацию уральских областных билетов до 1 мая 1919 г. Сразу после заявления министерства финансов население не торопилось регистрировать имеющиеся на руках уральские кредитные билеты. В итоге, 29 и 30 апреля 1919 г. у отделений банков скопились столь огромные очереди, что невозможно было и подумать о том, что регистрационная процедура может быть завершена в объявленный срок.

Следует отметить, что после 1 мая 1919 г. население и сами банки, принимая уральские областные кредитные билеты, почти не обращали внимания на подлинность штемпеля. Те, кто не успел зарегистрировать свои билеты в банке, зачастую, «самостоятельно проводили регистрацию». Потому часто в пачках попадались экземпляры со штампами самых разнообразных форм, нарисованными чернилами и карандашом, иногда вместо букв стояли вовсе неразборчивые каракули.

После освобождения Урала от белогвардейцев областные кредитные билеты с регистрационными надпечатками правительства А.В. Колчака были объявлены аннулированными и полностью потеряли свою платёжную силу. Однако необходимо отметить тот факт, что после освобождения Урала от режима Колчака незарегистрированные билеты без надпечаток короткое время ещё сохраняли платёжную силу. Но к началу 1920 г., когда Советская власть смогла обеспечить Уральский регион денежными знаками общегосударственного образца, они были изъяты из обращения.

В настоящее время в коллекциях областные кредитные билеты Урала чрезвычайного выпуска номиналом в 1 и 5 руб. представлены достаточно полно. Однако надо оговориться, что пятирублёвых билетов и билетов, прошедших регистрацию в приемлемом состоянии сохранилось очень немного. Оттого найти указанные экземпляры в идеальной сохранности практически

не представляется возможным. Среди коллекционеров уральские областные кредитные билеты иногда именуются «расстрельными рублями», поскольку на их лицевых сторонах стоит факсимиле А.Г. Белобородова, подписавшего в июле 1918 г. решение о расстреле семьи императора Николая II.[43]

Кроме выпуска Уральского Областного Совета на данной территории от имени Советского правительства была произведена ещё одна микроэмиссия. В январе 1918 г. большевики изгнали из Оренбурга войска атамана А.И. Дутова. По причине «денежного голода» с марта по июнь 1918 г. для Оренбургской губернии от имени Оренбургского военно-революционного комитета c видоизменённого клише муниципальных суррогатов Оренбурга выпускались собственные деньги, номиналами 1, 5, 25 и 100 руб.[44]

Объём этой эмиссии составил 31 331 130 руб.[45] Ускоренные темпы эмиссии ВРК вызвали снижение качества выпускаемых бон. А это, в свою очередь, приводило к быстрому физическому изнашиванию денежных знаков (особенно в городе, где оборачиваемость денег была высокой).

Но выпуск ВРК, по сравнению с эмиссией «уралок», менее изучен, и, не смотря на больший объём, оказался не столь значителен. После восстановления власти атамана Дутова в июле 1918 г. денежные знаки Оренбургского ВРК по указанию антибольшевистских властей не принимались в платежи[46].

После освобождения Оренбуржья от белогвардейцев весной 1919 г. боны ВРК были вновь объявлены законными платёжными средствами, и подлежали обмену на общегосударственные советские деньги, однако, только в пределах своего региона.[47] Однако «…при переезде трудового элемента из районов обращения этих знаков на постоянное местожительство или переезда из данной местности…» отмечено попадание бон красного Оренбуржья в сопредельную Сибирь.[48]

В настоящее время денежные знаки Оренбургского ВРК в коллекциях встречаются достаточно редко. Большинство коллекционных экземпляров имеют удовлетворительную и плохую сохранность.

1.3.Денежные знаки советских правительств Сибири

С установлением Советской власти на территории Сибири для административно-территориального руководства в октябре 1917 г. в Иркутске на I съезде Советов депутатов Сибири был образован высший советский управленческий орган - Центральный исполнительный комитет Советов Сибири (или Центросибирь).

Как на уральских территориях, в Сибири и Забайкалье в 1917-1918 гг. остро ощущалась нехватка денежных знаков. Начало гражданской войны сильно осложнило положение: сибирские территории оказались отрезанными от сообщения с Центром. Не смотря на мобилизацию всех своих финансовых усилий, Центр не был в состоянии снять возраставшие денежные трудности на территориях Урала и Сибири. Войска белогвардейцев упорно теснили советское Забайкалье с запада. На востоке Советскую власть теснили соединения атамана Г.М. Семёнова; Приморье захватил генерал Д.Л. Хорват. В руках Советов оставались лишь Забайкалье и Приамурье.

Со 2 июля 1918 г. началась эвакуация сибирских советских учреждений в забайкальский Верхнеудинск (ныне Улан-Удэ), куда ещё раньше выехал ряд отделов Центросибири. В Верхнеудинск также были эвакуированы ценности, находившиеся в банках на таможне и в казначействах. 15 июля Иркутск был захвачен войсками чехословацкого корпуса и Сибирского Временного правительства.

Эвакуация Центросибири вызвала резкое увеличение расходов. Ситуация в денежном обращении ежедневно усугублялась. В этих условиях тяжёлой борьбы ЦИК Сибири провёл II Всесибирский съезд Советов, где было принято постановление, предоставлявшее «…право выпуска денежных знаков местным Советам за счёт Центрального Сибирского Советского управления. Это постановление развязывало руки местным исполкомам. Центросибирь давала конкретные задания местным исполкомам по выпуску денежных знаков...»[49]. Но в итоге различные суррогаты денег, выпущенные на сумму более чем 10 млн. руб. в Верхнеудинске и Чите не решили проблему нехватки денег в обращении. Возникла острая необходимость одновременной большой эмиссии. Правительством Центросибири 4 июля 1918 г. было принято, а через неделю - обнародовано постановление о производстве собственной микроэмиссии в объёме 300 млн. руб. Разработку эскиза денежных знаков поручили художнику Верхотурову. Производство денег было решено организовать в отделениях Госбанка Читы и Благовещенска. С 29 июля (по другим сведениям – с 1 августа) по 25 августа 1918 г. Читинским ОГБ было выпущено сибирских кредитных билетов на сумму 20 млн. 35 тыс. руб. Это были денежные знаки номиналом 50 руб. отпечатанные на простой бумаге без водяных знаков.

При реализации правительственного постановления его исполнители столкнулись с рядом трудностей. По свидетельству современника: «В Чите были люди ,.. но не было технических приспособлений и бумаги … Бумага

находилась в Хабаровске у Краснощёкова, а технические средства в Благовещенске … Деньги печатались в типографии, находящейся в полуподвальном помещении, где трудно было повернуться …»[50].

Сразу после выпуска денежных знаков Центросибири их курс был уравнен с казначейскими знаками, выпущенными в 1917 г. правительством А.Ф. Керенского. Деньги Центросибири выгодно отличались оригинальностью оформления: «На лицевой стороне кредитки в левой части знака – номинал “50”; в цифру вплетены перекрещённые орудия труда: молот, кирка, лопата. В прямоугольной рамке с орнаментом справа вверху – номинал прописью.

Ниже на декоративной ленте – слова: “Сибирский кредитный билет”, дата “1918” и уведомление: “Имеет хождение по всей Сибири и обеспечивается золотым запасом сибирских отделений Государственного банка. Подделка преследуется по закону”. Подписи руководящих лиц экспедиционной комиссии, ведавшей выпуском денежных знаков: “Пред. Эксп. Комиссии В. Леднёв. Член комиссии В. Яковенко” На обороте купюры художник изобразил сидящего рабочего-кузнеца. Его левая рука опирается на рукоять кузнечного молота. Рядом – наковальня, клещи. На втором плане – заводские здания. Правой рукой кузнец указывает на двуглавого орла, с которого уже сняты царские регалии»[51].Под орлом надпись: «Печатается на основ. постановлен. 2-го Всесибир. съезда Советов и Декрета Центро-Сибири» и дата принятия решения о выпуске. В народе деньги Центросибири назывались «кузнецы» или «молотки». Причём первое название чаще употреблялось на селе; а второе – в городах. Сибирские кредитные билеты в отечественной бонистике относятся к числу тех редких денежных знаков, на которых дата выпуска в обращение – «4. VII. 1918» - обозначена «с паспортной точностью»[52].

Летом 1918 г. войскам чехословацкого корпуса удалось захватить Сибирскую железную дорогу и продвинуться вплоть до Байкала. 28 августа 1918 г. была захвачена Чита. ЦИК Сибири был вынужден прекратить свою деятельность. Т.о., Советская власть в Сибири к осени 1918 г. была ликвидирована. Деньги павшей Центросибири с ликвидацией эмитента не были изъяты из обращения; они повторили судьбу уральских областных кредитных билетов. Из-за того, что «…в последние месяцы 1918 г. денежный рынок Забайкалья был насыщен исключительно денежными знаками местного производства [деньгами Центросибири – прим. Д.П.] …»[53], контрреволюционные власти решили узаконить их через проведение штемпельной регистрации.

Начиная с 29 октября 1918 г. все держатели денежных знаков, выпущенных Центросибирью, должны были предъявить их в отделения Госбанка. Для продления платёжной силы денежного знака необходимыми реквизитами его стали календарный штамп, печать и подпись кассира. Правительство адмирала А.В. Колчака «…обещало обменять их на общесибирские денежные знаки по равноценному курсу»[54]. Но регистрационная процедура, как и на Урале, затянулась вплоть до апреля 1919 г. По данным приводимым А.И. Погребецким, к регистрации было предъявлено сибирских кредитных билетов на сумму 19 291 500 руб. Т.о., заштемпелевание коснулось 94,8% всего объёма эмиссии правительства Центросибири.[55]

К концу 1918 г. курс денег ликвидированной Центросибири, по сравнению с деньгами правительства адмирала А.В. Колчака, шёл 1:1. Однако после проведения процедуры регистрации их курс стал резко падать. Казалось бы, нарастающая непопулярность денег Центросибири должна была «уберечь» их от подделки, однако, после решения вопроса о процедуре заштемпелевания появилась другая проблема – фальшивомонетчество. Фальшивые знаки отличались грубым качеством, и их легко было отличить на глаз. «На настоящих билетах надпись - «Читинское отделение Государственного банка» - набрана славянским шрифтом, а на фальшивых – гражданским. В государственном гербе значительная разница. Ободок в одну полоску, а на настоящих - в две…»[56].

Кроме грубо изготовленных фальшивок встречаются экземпляры только с подложной нумерацией, и только с поддельными надпечатками. Объясняется данный факт тем, что «…типография заготовила сибирских кредитных билетов на сумму 50 млн. руб., выпущено же их было в обращение на сумму 20 млн. 35 тыс. руб. Остальные незанумерованные билеты этого образца хранились в Читинском ОГБ. При эвакуации органов Советской власти из Читы в 1918 г. некоторое количество этих непронумерованных билетов было похищено»[57]. Очевидно, кто-то очень выгодно для себя использовал незаконченные бланки сибирских кредитных билетов, «самостоятельно» нанеся на них подложную нумерацию и реквизиты регистрации.

На сегодняшний день денежные знаки Центросибири редко встречаются в коллекциях. Ещё более редко попадаются экземпляры не прошедшие заштемпелевание.

Кроме эмиссии Центросибири существовали также и другие выпуски, меньшие по объёмам, но имеющие не менее интересную историю. Таковыми являются микроэмиссии Читинского и Кяхтинского отделений Госбанка. Как и многие отдалённые регионы, Забайкалье остро ощущало разменный кризис в денежном обращении. Местные органы Советской власти Сибири строго придерживались установленного правительственного порядка, запрещавшего выпуск собственных денег. Но денег в обращении не хватало, и тупиковые ситуации заставляли местную власть искать решение проблемы. Весьма оригинальным денежным знаком периода гражданской войны стала «квитанция-марка», выпущенная в 1918 г. в Чите.

В начале 1918 г. Читинская область оказалась в тяжелом положении из-за отсутствия разменных купюр. В читинском казначействе и губернском банке имелись в наличии только тысячерублевые банкноты Временного правительства. Знаков меньше тысячи не было вообще.

Финансовый отдел Читинского Совета дал указание губернскому казначейству использовать находившиеся в казначействе гербовые марки. Для превращения в денежные знаки можно было наклеивать их на прочные листки бумаги, штемпелевать банковской печатью для удостоверения подлинности и пускать в обращение.

Понять, почему выбор пал именно на гербовую марку, нетрудно. Выпущенная специально для оплаты государственных сборов, она была изготовлена методами, предупреждавшими возможную подделку, и несла на себе обозначение номинала, которому соответствовал определенный цвет окраски бумаги. Все это, вместе взятое, обеспечивало суррогатному денежному знаку некоторую гарантию от подделок и придавало законный вид.

В середине апреля 1918 г. в Чите в обращение поступили временные разменные знаки, достоинство которых определялось номиналом гербовой марки. На прямоугольном листке типографским шрифтом напечатан текст и типографскими линейками оформлена рамка: «Читинское отделение Государственного Банка. Имеет хождение наравне с кредитными билетами в пределах Забайкальской области». Справа от текста наклеивалась гербовая марка номиналом в 1, 2, 3 или 5 руб. Марка гасилась малой круглой печатью Читинского ОГБ. В центре печати - двуглавый орел без корон и регалий.

Второй выпуск разменных знаков вышел в середине июля 1918 г. Отличить квитанции разных выпусков несложно. Рамка в первом случае простая, а правописание - архаичное. Июльский выпуск имеет более сложную фигурную рамку, украшенную завитками, а правописание приведено к новым нормам (без букв «ять» и «ер»). Объём эмиссии разменных денежных знаков образца гербовой марки составляет 443 тысячи руб.[58]

В июле 1918 г., когда стало ясно, что на выпуск квитанций гербовых марок просто уже не хватает, было решено пустить в обращение контрольные марки сберегательных касс. В связи с этим в местной прессе появилось такое извещение: «Ввиду перерыва сообщения с Москвой и отсутствия благодаря этому подкрепления наличности из Отдела Кредитных билетов Госбанка, Читинским отделением Народного Госбанка выпускаются в обращение контрольные марки для сберегательных книжек достоинством в 100, 25, 10, 5 и 3 рублей. Указанные денежные знаки будут приниматься учрежденьями Госбанка и Казначейством в Забайкальской области и во все платежи наравне с общегосударственными кредитными билетами; по получении же из центра достаточного запаса последние будут немедленно выкуплены Читинским отделением Банка».

Всего денежных квитанций с контрольными марками сберегательных касс вышло в обращение на сумму 3,5 млн. руб. При изъятии их банком ДВР в 1921 г. сумма сданных квитанций составила 2,6 млн. руб.[59].

На сегодняшний день читинские «квитанции-марки» достаточно редко попадают в руки бонистам. Большинство коллекционных «квитанций-марок» встречаются в очень плохом состоянии.

Аналогичным опыту Читы способом боролись с разменным кризисом и в Кяхте (Троицкосавске) – маленьком городке в Бурятии на границе с современной Монголией. Как и все Восточное Забайкалье, как и вся Сибирь - Прибайкалье еще с конца 1917 г. ощущало недостаток мелких разменных знаков, а позже - с перерывом сообщения с западом - денежных знаков вообще. Примыкая одним из уездов области к границе с Монголией, население которой привыкло к денежным знакам определенного образца и к золотой и серебряной валюте, Прибайкалье особо чувствовало нарушение правильного денежного обращения. Органы местной Советской власти решили с июня 1918 г. отпечатать собственные разменные денежные знаки. Комиссар местного ОГБ А. Малофеев добился от Читы разрешения на выпуск временных денежных заменителей. Запланировали выпустить разменные деньги номиналом в 5 и 10 руб.

В местной типографии были заготовлены бланки размером 110 × 90 мм. На бланке типографским шрифтом помещалась надпись «Кяхтинское Отделение народного банка». «5 (10) рублей. Имеет хождение наравне с кредитными билетами в пределах Забайкал. области», и наклеивалась ¼ часть разрезанного денежного знака, выпущенного правительством А.Ф. Керенского «…соответственно 20-ти или 40-ка рублёвого достоинства. Затем ставилась круглая печать старого образца с императорским двуглавым орлом в правом нижнем углу, захватывая часть четвертинки знака… Ниже помещались подписи комиссара А. Малофеева и управляющего Ермолаева …»[60]. Кяхтинские деньги, в отличие от читинских квитанций имели индивидуальные номера, которые наносились банковским нумератором по вертикали вдоль правой боковой рамки. Т.о., «четвертушка» разрезанного казначейского знака возводилась в ранг самостоятельного денежного знака. Объём кяхтинской микроэмиссии совсем небольшой: в обращение пустили 6000 квитанций пятирублевого достоинства и 3500 - десятирублевого. Всего на сумму 65000 руб. Народ назвал эти деньгами «малофеевками» (по подписи комиссара ОГБ), «обрезками», и «кяхтинками».[61]

«Хотя на них и было указано, что районом их хождения является Забайкальская область, но фактически они обращались почти исключительно в пределах одного лишь Троицкосавского уезда этой области, в редких случаях появляясь на денежном рынке соседнего Верхнеудинского уезда. Знаки эти недолго задержались в обороте пограничного Прибайкалья. В июле 1918 г. сюда проникли из Читы сибирские кредитные билеты Центросибири …, которые стали их понемногу вытеснять. Несколько позднее - с приходом в Верхнеудинск и Кяхту белой армии и чешских отрядов кяхтинские деньги окончательно исчезли из оборота»[62]. Кяхтинских квитанций удалось собрать у населения на сумму 56800 руб.[63] Среди бонистов деньги Кяхты солидный раритет. По каталогу Ф.Г. Чучина это одни из самых редких и дорогих бонов за весь период гражданской войны на территориях Урала, Сибири и Дальнего Востока[64]. Кяхтинские боны на сегодняшний день входят в число тех коллекционных материалов бонистики, которые наиболее высоко ценятся международными каталогами.

Однако главной особенностью микроэмиссий Читы и Кяхты является их экономическая непротиворечивость денежному обращению. Поскольку «заготовками» для производства читинских и кяхтинских квитанций были пошлинные марки и находящиеся в обороте деньги. Эти выпуски, по сути своей, не нарушали денежного обращения и не вызывали инфляции, как многочисленные другие суррогаты.

После разгрома армий Колчака всей работой «по возрождению советских порядков и ликвидации последствий гражданской войны в Сибири руководили Сибирское бюро ЦК и Сибирский революционный комитет. Сибревком был образован, постановлением ВЦИК от 27 августа 1919 г. Председателем его был И.Н. Смирнов; членами его были М.И. Фрумкин и В.М. Косарев. Сибревком существовал на правах областного органа, которому подчинялись все органы гражданского управления Сибири.[65]

Сиббюро ЦК РКП (б) в декабре 1919 г. было преобразовано в высший партийный орган края … Резиденцией Сиббюро и Сибревкома до лета 1921 г. был Омск … 7 октября 1920 г. СНК РСФСР принял дополнение к декрету от 27 августа 1919 г. «Положение о Сибирском революционном комитете», подписанное В.И. Лениным. На Сибревком возлагались задачи поддержания революционного порядка в Сибири и руководство всеми административно-хозяйственными органами края. В подчинение Сибревкома входили Омская, Томская, Алтайская, Енисейская, Семипалатинская, Иркутская губернии и Якутская область».[66] Ревкомы являлись органами управления чрезвычайного времени. Для них были характерны строжайший централизм, назначенство и беспрекословная революционная дисциплина. Сибревком являлся макрорегиональным органом государственной власти и обладал широкими полномочиями.[67] По мере упрочнения Советской власти и улучшения военной и политической обстановки в Сибири начался и проходил процесс перехода от ревкомов к Советам. Сибревком просуществовал вплоть до 2 декабря 1925 г.

Вопросами финансов на подконтрольных Сибревкому территориях занимался финансовый отдел, которым руководил Ф. Земит. В целях объединения и единообразного направления финансового дела на местах общее руководство им в соответствие с декретами СНК, инструкциями и распоряжениями НКФ возлагалось в пределах каждой губернии на Губернские исполнительные комитеты Советов Рабочих, Крестьянских и Красноармейских депутатов (губисполкомы). Ближайшее заведование указанным кругом дел возлагалось на финансовый отдел Губернского исполнительного комитета. (Губфинотдел)[68].

Первым мероприятием Советской власти в сибирском денежном обращении стало аннулирование денег правительства адмирала А.В. Колчака. Постановлением от 22 ноября 1919 г. большевики заявили о категоричном неприятии денег Колчака и отказе от их обмена[69]. Для губфинотделов от НКФ РСФСР было дано строгое предписание: «Сибирские денежные знаки [деньги Колчака – Прим. Д.П.], аннулированные Советским правительством обмену не подлежат…»[70]

По мере оттеснения на восток армий Колчака большевиками, «изживались» и деньги «верховного правителя». Для губфинотделов освобождённых от Колчака территорий НКФ РСФСР предписывал организовывать срочное изъятие «сибирок»: «Все учреждения и организации в случае, если у них имеются сибирские денежные знаки, должны немедленно сдать их в кассу Народного Банка»[71].

Существуют сведения о том, что «беднейшее рабочее население при сдаче сибирских денежных знаков могло удовлетворяться пособиями»[72]. Организовав срочное изъятие «контрреволюционных» денег, большевики в Сибири спровоцировали «вакуум» в денежном обращении, поскольку ещё не было налажено снабжение сибирских территорий советскими деньгами. Из различных учреждений в губфинотделы приходили письма с просьбой, «…разъяснить какие денежные знаки имеют хождение в пределах Советской России…»[73].

Аннулирование Советской властью денег правительства Колчака вызвало приток в обращение всевозможных облигаций и купонов к ним, находившихся на руках у населения,[74] что в свою очередь вызвало недоразумение со стороны городской и кооперативной торговли. В финансовый отдел Сибревкома подавались письма с просьбой дать спешное разъяснение и точные инструкции о хождении денег.[75]

По мере восстановления связей с центральной Россией в Сибирь стали поступать общегосударственные расчётные знаки РСФСР. НКФ РСФСР вместе с новыми деньгами рассылал циркуляры. Одним из пунктов этих предписаний были меры по внедрению советских денег. «Во избежание могущих быть недоразумений со стороны публики при появлении в обращении новых денежных знаков комиссарам-управляющим учреждениями банка и казначеям рекомендуется разъяснить об этом публике путём помещения в местной печати соответствующих заметок. А также принимать другие в этом отношении меры по усмотрению комиссара-управляющего или казначея, направленные к ознакомлению местного населения и клиентов учреждений с означенными мероприятиями СНК»[76].

Однако поступающих советских денег по-прежнему не хватало. Особенно острым был дефицит денег в Восточной Сибири по причине большей

удалённости данной территории от Центра. Потому именно Сибревком для ликвидации «денежного голода» восточносибирских территорий, принявший решение, пустить в обращение собственные суррогатные деньги, стал крупнейшим советским эмитентом на освобожденных от режима Колчака сибирских территориях.

Для эмиссии был использован находившийся в Иркутске запас изготовленных в США по заказу правительства адмирала А.В. Колчака облигаций и купонов внутреннего 4½%-ого выигрышного займа Временного правительства (образца 1917 г.). Когда основная партия облигаций и купонов прибыла по железной дороге из Владивостока, заказчик – Омское правительство – уже престал существовать.

Сибревкомом в 1920 г. в Иркутске при содействии местного ревкома была организована специальная эмиссия этих узаконенных правительством денежных суррогатов для сибирских территорий, по сути, в этом не было ничего нового. Согласно распоряжению СНК, облигации и купоны аннулированных займов уже в течение двух лет ходили в качестве денег по своей нарицательной стоимости.

В обращение пустили облигации IV и V разряда номиналом в 200 руб. В качестве разменных денег к ним неразрезанными листами по 20 штук выпускались купоны тех же разрядов номиналом 4 руб. 50 коп.[77] Отличительным внешним признаком «денег» Сибревкома являются надпечатки. «По центру каждой облигации помещалась сложная геральдическая фигура с серпом и молотом, с лозунгом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». В композицию вплетены слова «РОССИЙСКАЯ СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ ФЕДЕРАТИВНАЯ СОВЕТСКАЯ РЕСПУБЛИКА». Ниже надпись – «Сибирский революционный комитет». Под ней факсимиле: «Председатель Смирнов». Внизу в овальной розетке - дата «1920». С правой стороны облигации сверху вниз - слова: «Подделка преследуется по закону». С левой стороны снизу вверх идёт надпись: «Обязателен к обращению наравне с кредитными билетами и расчётными знаками Российской Социалистической Федеративной Советской Республики»[78]

Последняя фраза без соблюдения центровки, (чаще по диагонали), надпечатана на каждом отрезном купоне…» На облигациях IV разряда (фон знака синий) и купонах к ним ставилась надпечатка красного цвета; на облигациях V разряда (фон знака коричневый) купонах к ним - надпечатка синего цвета.

Л.Н. Юровским приводятся сведения о том, что эмиссия так называемых «надпечаток» производилась с 26 февраля по 6 июня 1920 г. За это время Сибревкомом было выпущено «надпечаток» на сумму 1 158 799 200 руб.

НКФ РСФСР 3 сентября 1920 г. постановил: «…выпущенные в Сибири билеты “Государственного внутреннего 4½%-ого выигрышного займа 1917 г.” IV и V разрядов и купоны к ним, снабженные грифом советской власти … вне Сибири могут беспрепятственно обмениваться на общегосударственные денежные знаки»[79].

Т.о., в 1920-1921 гг. происходил пассивный обмен денег Сибревкома (лишь при условии их попадания на европейские территории). Выпущенные на основе изготовленных в США облигаций займа IV и V разрядов денежные знаки успешно ходили по всей Сибири. Они проникли и дальше на восток, сыграв там чрезвычайно важную роль в смягчении денежного голода. Вместе с тем деньги Сибревкома способствовали искусственному повышению цен на все продовольственные и промышленные товары. Это было связано с тем, что в условиях разменного кризиса деньги-купоны в 4 руб. 50 коп., порой, оказывались самыми мелкими купюрами. Купоны сыграли роль своеобразной денежной единицы: из-за их малого номинала они использовались вместо рубля, реально отсутствовавшего в обороте.

На территориях, подконтрольных атаману Г.М. Семёнову, облигации и купоны с надпечатками Сибревкома не признавались в качестве законного платёжного средства. В частности финансовые органы белых официально заявляли: «… Государственный Банк дает знать, что американские облигации со штемпелем советской республики, денежные знаки и государственные кредитные билеты образца 1918 г. в качестве денежных знаков Правительством Восточной Российской Окраины не признаны и права хождения не имеют…»[80].

К 1921 г. в необходимых объёмах было налажено снабжение сибирских территорий общегосударственными денежными знаками. Тем не менее, обращение денег Сибревкома на сибирских и позднее на освобождённых дальневосточных землях продолжилось вплоть до середины 1920-х гг.; их активный обмен на общегосударственные денежные знаки был произведён в период реформы Г.Я. Сокольникова в 1922-1924 гг. Окончательная унификация денежного обращения Сибири произошла к середине 1920-х гг.

В настоящее время денежные знаки, выпущенные Сибирским Революционным Комитетом, достаточно часто встречаются в коллекциях. Однако облигации редко встречаются в идеальной сохранности. При нахождении в обращении из-за крупного формата (197×197 мм.) их складывали в 4, а то и 8 раз. Нечасто в коллекциях можно встретить и «90-рублёвый денежный знак» - неразрезанный лист купонов.

С оттеснением на восток армий Колчака отмечены факты попадания в денежное обращение Советской Сибири денежных знаков других советских правительств-эмитентов, в частности, денежных знаков Оренбургского ВРК и временных кредитных билетов Туркестанского края. Некоторые сибирские финотделы, в связи с этим, поднимали вопрос об их приёме в платежи и обмене. Но Финансовое Управление при Сибревкоме в марте 1920 г. заявило, «…что вне района обращения вышеуказанных денежных знаков, как обмена, так и приема в платежи быть не может»[81]. Незначительный обмен был возможен только лишь с разрешения Центра.[82]

1.4. Денежные знаки советских правительств Дальнего Востока

Денежное обращение территорий Дальнего Востока отличается большей пестротой, по сравнению с Уралом и Сибирью. Это связано, прежде всего, с большей активностью политических событий и, соответственно, большим числом эмитентов. Из-за сложившихся многолетних экономических связей отличительной чертой дальневосточного денежного рынка является его ориентированность на иностранную валюту (в частности, на японскую иену). Из-за колебаний курса русского рубля японская иена, хотя и бумажная, стала основной валютой на Дальнем Востоке.[83]

Из-за удалённости территорий лишь к декабрю 1917 г. октябрьский переворот докатился до приморской окраины. Созванный в Хабаровске съезд представителей городских и земских самоуправлений учреждает 11 декабря 1917 г. «Земское Бюро», к которому и переходят административные функции. 12 января 1918 г., перенесшее свою резиденцию в Благовещенск, «Земское Бюро» ликвидируется новым Земским Краевым Съездом. Согласно решению III Дальневосточного Краевого съезда Советов рабочих и солдатских депутатов Приморского областного Земского собрания 11 января 1918 г., единственным представителем центральной власти в крае является краевой Центральный комитет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. Главой его был избран молодой и талантливый большевик А.М. Краснощёков. Резиденцией и административным центром этого органа новой власти в течение полугода, вплоть до 6 сентября 1918 г. стал Хабаровск. После победы в Хабаровске Советы установили власть в Благовещенске, и несколько позже во Владивостоке. В мае 1918 г. краевой Центральный комитет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов был переименован в Дальневосточный Совет Народных Комиссаров (Дальсовнарком).

Однако в результате переворота 29 июня 1918 г. земство вернуло себе власть во Владивостоке. Это событие фактически привело к разъединению Приморской области и созданию в ней двух центров - во Владивостоке и в Хабаровске. Пришедшая в Хабаровск, в феврале 1918 г. на смену «Земского Бюро» Советская власть оказалась в положении еще худшем, нежели ее предшественники. Вынужденная осуществить декреты центрального советского правительства об изъятии из денежного оборота почти всех категорий ценных бумаг, местная власть подрубила под собой последние элементы денежного обращения. Пожар гражданской войны приводил к изолированию района Хабаровска то от Владивостока, то от Амурской области. Запас обращавшихся в крае общероссийских кредитных билетов не пополнялся, но, в, тоже время, покупательная сила их падала. Курс японской иены вырос в 3 раза и составлял 3 руб. в романовских кредитках. Цены на товары народного потребления выросли в 4-5 раз[84].

Правительством А.М. Краснощёкова на подконтрольных территориях были запланированы преобразования в экономической сфере. Но для осуществления задуманного требовались деньги. Для смягчения финансового кризиса Дальсовнарком с 15 февраля 1918 г. узаконил хождение наравне с денежными знаками акцептированных чеков Хабаровского отделения Госбанка, обеспеченных счетами различных учреждений. В качестве разменных денег с 15 февраля 1918 г. использовались дореволюционные гербовые марки; они наклеивались на плотную бумагу и имели на оборотных сторонах штемпеля отделения Госбанка или казначейства. Дальневосточные «деньги-марки» из-за мелких дробных номиналов были крайне неудобны для счёта и обращения. Исполняя указание Москвы, Дальсовнарком узаконил хождение облигаций «Займа Свободы»; населению было объявлено, что держатели данных суррогатов «…приглашаются являться в местные Советы … для регистрации своих облигаций и по выполнении необходимых формальностей смогут использовать свои облигации как временные денежные знаки…»[85].

Но, несмотря на принятие данных мер, Дальсовнарком продолжал телеграфировать в Москву о кризисном положении денежного обращения в своём регионе. В итоге, 20 июля 1918 г. на заседании Дальсовнаркома был заслушан специальный доклад комиссара финансов Г.И. Калмановича о нехватке в крае денежных знаков. 25 июля 1918 г. Дальсовнарком принял постановление о выпуске краевых бон «…под обеспечение золотого запаса, находящегося в крае. Выпускаемые краевые боны имеют хождение наравне со

всеми остальными дензнаками Российской Федеративной Советской Республики, и могут быть изъяты только при достаточном получении денег Российской Федеративной Советской Республики»[86].

Планировалось пустить в обращение 4 купюры – 10, 25, 50 и 100 руб. Разработкой эскизов денег занимался венгерский художник-любитель Ференц Липот, специально доставленный из лагеря военнопленных, находящегося в предместье Хабаровска. Эти стандартные по рисунку деньги отличались оригинальностью оформления, и подобно своим «современникам» - уральским областным кредитным билетам, - полностью отвечали тенденциозности эпохи. «На лицевой стороне всех знаков изображён земной шар. На нём угадываются очертания Чукотки, Камчатки, Приморья, Сахалина, Ляодунского полуострова, Японских островов, Австралии и Аляски. На развевающейся геральдической ленте – надпись: “Дальний Восток”. Сверху – текст: “Дальневосточный Совет Народных Комиссаров”. Ниже подписи должностных лиц: председателя Дальсовнаркома А.М. Краснощёкова, комиссара финансов Г.И. Калмановича, управляющего Госбанком Фугалевича. Оригинальное решение Ф. Липот нашёл и для оборотной стороны денежных знаков. Слева во весь рост изображён рабочий, держащий в правой руке молоток. У его ног – корабли; в дали на горизонте виднеются фабричные трубы. Справа – на фоне полей – крестьянин с косой на левом плече. У его ног – паровоз. Сверху на развёрнутой ленте – аббревиатура “Р.Ф.С.Р.”; выше аббревиатуры надпись: «Обязателен к обращению в пределах Дальнего Востока». Колер знака розовато-коричневый. Оборотная сторона - желтовато-зеленая». Народ называл эти деньги «косари» (по изображению) или «краснощёковки» (по подписи главы Дальсовнаркома, стоявшей на деньгах). Производство денег организовали в Хабаровске. С 25 июля по 6 сентября 1918 г.; выпускались знаки номиналом 10, 25 и 50 руб. Сторублёвая купюра была утверждена, но к производству её не приступили. Общий объём эмиссии Дальсовнаркома составил 11 396 575 руб.[87]

Особенностью данной эмиссии являлось отсутствие на купюрах какого-либо намека на их материальное обеспечение, хотя они выпускались официальным учреждением - банком. Отсутствие защитных орнаментальных сеток на лицевых и оборотных сторонах знаков свидетельствует о низкой защите от подделок денег фальшивомонетчиками. Надпись же на знаках: «Подделка преследуется законом» - всего лишь формальное предупреждение[88]. Хотя районом хождения выпущенных денежных знаков и объявлена была вся советская, подчиненная Дальсовнаркому область, но фактически район обращения был ограничен территорией, прилежащей к Хабаровску.

Советская власть в Хабаровске была свергнута 6 сентября 1918 г. Установился режим Сибирского Временного Правительства. Но деньги Дальсовнаркома не прекратили хождение и с приходом к власти белых. В дальнейшем денежные знаки Дальсовнаркома полностью повторили судьбу денег Уральского Областного Совета и Центросибири: белогвардейцы для того, чтобы экономика края окончательно не развалилась, были вынуждены оставить в обращении боны Дальсовнаркома. Сибирское Временное правительство 17 октября 1918 г. издало распоряжение о проведении штемпельной регистрации бон Дальсовнаркома в срок до 1 декабря 1918 г. [89]

Но, как и в случае с упомянутыми деньгами советских правительств Урала и Сибири, процедура регистрации не укладывалась в сроки и была продлена сначала до 15 декабря 1918 г., а позднее до 1 апреля 1919 г. Большинство бон правительства А.М. Краснощекова прошло штемпельную регистрацию.

В итоге узаконенные белыми деньги Дальсовнаркома смешались с общей стремительно падающей в цене денежной массой, и практически полностью потеряли свою материальную ценность. К июлю 1919 г. боны, прошедшие штемпельную регистрацию были обменяны на деньги правительства А.В. Колчака.

В настоящее время боны Дальсовнаркома - довольно редкие экспонаты коллекций и ценятся весьма высоко. Большинство их встречается с сильными следами пребывания в обращении. Наиболее редкими и ценными являются купюры достоинством в 50 руб., которых было выпущено меньше всего.

Кроме Хабаровска крупным эмиссионным центром на Дальнем Востоке стал Благовещенск. Самые первые местные деньги, появившиеся на Дальнем Востоке, сошли с печатных машин именно здесь. Городская управа Благовещенска в течение 1917 г. стойко преодолевала «разменный голод». В момент наибольшей остроты кризиса в августе 1917 г. Благовещенское отделение государственного банка с разрешения Петрограда пустило в качестве разменных знаков купоны к различным процентным бумагам. Израсходовав и эти заменители денег, городская управа по договоренности с банком напечатала городские разменные билеты. «…Выпущены они были двух достоинств - в 1 и 3 руб. На лицевой стороне, в окружении знамен, колосьев и лавровых ветвей, изображен герб Амурской области на щите три восьмигранные звезды, под ними извилистая полоса синего цвета, символизирующая многоводный Амур. Под щитом на полотнище прописью обозначен номинал. Здесь же надпись: «Благовещенский городской разменный билет». На обороте знаков изображён одноглавый орел, держащий в лапах змею, и напечатано сообщение об обмене городских разменных билетов номиналом 10, 25 и 50 руб. на общегосударственные деньги. Подписаны городские разменные билеты кассиром, бухгалтером и городским головой А.Н. Алексеевским»[90]. Эмиссия горсовета Благовещенска имела своей целью преодолеть разменный кризис.

Благовещенские городские разменные билеты, отпечатанные в 1917 г., поступили в обращение в январе 1918 г. А 1 февраля этого же года Благовещенский Совет крестьянских, рабочих и солдатских депутатов объявил себя высшим органом власти в городе и области. Председателем областного Совета крестьянских, рабочих и солдатских депутатов стал Ф.Н. Мухин. Земские и городские самоуправления были распущенны, все функции по местному и государственному управлению были сосредоточены в Амурском областном исполкоме. «По наследству» от «временных» областному Совету досталась пустая казна. Фактически, кроме клише городских разменных билетов, в банке ценностей не оказалось. Весь тираж городских билетов в объёме 1,3058 млн. руб. земское бюро и городской голова успели растратить. И не только эту сумму, а также все те денежные знаки, которые поступали в область от Временного правительства.

17 апреля 1918 г. Амурский областной исполком, используя готовые клише, выпускает 3-рублёвый городской разменный билет и 10-рублевый амурский областной разменный билет. Рисунок на них сохранили прежний, а подписи были поставлены новые. Билеты подписали председатель Совета крестьянских, рабочих и солдатских депутатов Ф. Мухин, комиссар С. Курочкин, а также комиссар казначейства П. Тилин. Тогда же начался выпуск новых амурских областных разменных билетов пяти достоинств - от 5, 10, 15, 25 и 100 руб. Размером они меньше городских билетов, на лицевой стороне остался рисунок амурского герба, окруженного ветвями дуба, на оборотной стороне - новый текст о порядке обмена и подписи. Только билет номиналом в 25 руб. сохранил и размер, и рисунок городских разменных билетов, поскольку он был выпущен первым. Народ назвал деньги Амурского облисполкома «мухинками» (по факсимиле главы Амурского облисполкома Ф.Н. Мухина, стоявшему на деньгах)[91].

Выпуск Амурских областных разменных билетов продолжался до середины сентября 1918 г. Билеты Амурского областного исполкома имели широкое хождение и в других областях Дальнего Востока. Объём эмиссии Амурского облисполкома составил 68 636 750 руб.[92] Эмиссией Амурского облсовета, в отличие от эмиссии города, преследовалась цель пополнить количество денежных средств.

Осенью 1918 г. в Благовещенске пал советский режим; к власти пришло прояпонское «Амурское правительство». Его возглавил бывший городской голова меньшевик А.Н. Алексеевский, чья подпись стоит на первом выпуске городских билетах Благовещенска[93].

В рамках мероприятий унификации денежного обращения, проводимой Омским правительством, городские билеты Благовещенска, и денежные знаки правительства Ф.Н. Мухина белые подвергли штемпельной регистрации и обмену. Областные билеты, в отличие от городских бон, предъявлялись населением несколько охотнее, поскольку сохраняли ещё некоторую ценность. В итоге 96,6% денег Амурского облисполкома и 60,1% благовещенских городских билетов прошли заштемпелевание[94]. Процедура штемпельной регистрации и городских, и областных билетов была запланирована до 1 декабря 1918 г., после продлена ещё на 30 дней, затем, продлена вновь - до 1 апреля 1919 г. До 1 апреля разрешалось хождение знаков с надпечатками. С 1 апреля по 1 августа указанные боны со штемпелями подлежали обмену на денежные знаки правительства адмирала А.В. Колчака по расчёту рубль за рубль. Сданные населением к обмену разменные билеты были сожжены на городской электрической станции. Сожжение городских разменных бон происходило в течение 1919 г., а областных билетов - 31октября 1920 г. [95]

В настоящее время деньги Благовещенского городского совета и разменные билеты Амурской области нечасто встречаются в коллекциях. Ещё реже можно встретить боны без регистрационных штемпелей; особая редкость – купюры в хорошем состоянии.

Появление новых советских эмиссий на Дальнем Востоке связано с изгнанием войск Колчака и восстановлением Советской власти в Прибайкалье, а затем на Дальнем Востоке. В конце декабря 1919 г. в Иркутске власть перешла к Политическому Центру. 27 января 1920 г. Ревком сменил в Иркутске Политический Центр, власть была перестроена по советскому принципу. В середине февраля 1920 г. на происходивших в Иркутске совещаниях было решено, что по ряду соображений международного характера, Советское правительство временно отказывается претендовать на власть на территории к Востоку от Байкала. К концу марта 1920 г. Народно-революционная армия достигла Петровского Завода, отстоящего от Верхнеудинска на 142 км на Восток, и здесь, по причине вмешательства Японии, вынуждена была надолго приостановить свое наступление. На пространстве от реки Селенга до Петровского завода (около 165 км) волею событий и дипломатии образовалось самостоятельное государство, вышедшее из-под власти белых, но и не захватываемое властью Советской Республики. Уездная Земская Управа оказалась носителем высшей власти в крае и 5 марта 1920 г. была переименована во Временную Земскую Власть Прибайкалья (ВЗВП) со столицей в Верхнеудинске. В литературе период с марта по октябрь 1920 г. на прибайкальских землях названо «эпохой Верхнеудинска».

Маленькое самостоятельное государство в отношении денежной системы оказалось в чрезвычайно тяжелом положении. С востока - линия фронта и денежное обращение - к этому времени почти полностью перешедшее на боны атамана Семёнова; с Запада - советская денежная система; с юга - рынок Монголии, требующий серебро и лишь в некоторой части принимающий бумажные деньги, но исключительно царские или правительства Керенского.

Уезды Прибайкалья - Бургузинский, Верхнеудинский, Троицко-Савский и Петровско-Заводский, не имея своей или общей с соседями денежной системы, оказались не в силах сами прибегать к рынкам соседей, но западный сосед – Советская Россия массами выбрасывала в Прибайкалье аннулированные денежные знаки Омского правительства, вливавшиеся в Прибайкалье широкой волной. Рынок стал задыхаться от инфляции сибирских знаков. До некоторой степени спасала отдушина - Монголия, через которую многими делались попытки перебросить знаки правительства Колчака в подконтрольный белым Харбин и там успеть реализовать их. ВЗВП сначала использовала в обращении аннулированные деньги правительства Колчака, но к апрелю 1920 г. выяснилась полная невозможность покупки на них чего-либо. Не решаясь на полное аннулирование белогвардейских знаков, и не будучи подготовлено к собственной эмиссии, не желая предоставить рынок игре случайных сил, правительство Прибайкалья установило обязательный паритет сибирских и советских денежных знаков образца 1918-1919 гг. Вначале отношение между ними было установлено как 1 рубль сибирскими за 15 советских рублей. Позже, когда выяснилось, что Монголия советских знаков совершенно не берет и даже запрещен ввоз их туда… советские денежные знаки еще более упали в цене, и в мае 1920 г. отношение было уже как 1:5[96].

Перед ВЗВП для нормализации денежного обращения встали 2 задачи: 1) получить фонд денежных знаков для поддержания своего государственного существования, 2) изъять из обращения деньги правительства Колчака, нарушавшие процессы местного денежного хозяйства. Изыскивая технические возможности осуществления эмиссии, агенты ВЗВП в Иркутске сделали любопытное открытие. Были обнаружены бланки кредитных билетов, заказанные Омским Правительством в США. Денежные знаки шли из Владивостока в Омск, но были «задержаны событиями» в пути.

Вначале предполагалось, что они подобно деньгам Сибревкома получат гриф РСФСР, и будут выпущены в обращение на советской территории Иркутским Губревкомом, но позже удалось настоять на предоставлении всего количества оказавшихся в Иркутске кредитных билетов этого образца Верхнеудинску. Из Москвы от 26 марта 1920 г. пришла телеграмма, предоставившая право, образующемуся на Востоке от Байкала «буферу», произвести выпуск своих денежных знаков на сумму 3 млрд. руб. В пределах этой суммы РСФСР, принимала на себя ответственность за выпускаемые знаки и обеспечивала их всем своим достоянием, одновременно обязывая новое государственное образование допустить к свободному обращению на своей территории, на равных основаниях с денежными знаками своего выпуска, и деньги РСФСР. Получив согласие Центра, иркутская ЭЗГБ приступила к производству надпечаток на оборотных сторонах кредитных билетах. Гриф ВЗВП на билете в 25 руб. сделан красной, а на билете, в 100 руб. - синей краской. Вертикальные надписи на бонах гласили: «Обязателен к обращению и обеспечен всем достоянием государства. Подделка сего билета и надписи на нём преследуется по закону»[97].

В апреле 1920 г. ВЗВП получила свой заказ. Но выпуск в обращение удалось осуществить лишь через 2 месяца. Объём эмиссии с грифом ВЗВП составил 228 425 950 руб.[98] Однако выпуск этих денег в обращение связан уже с другим государственным образованием - Дальневосточной республикой. Одновременно с выпуском новых денежных знаков объявлялась девальвация на территории Прибайкалья денежных знаков правительства Колчака.

18 февраля 1920 г. СНК РСФСР принял решение временно отказаться от провозглашения на восточной окраине страны власти Советов, и для предотвращения военных столкновений с Японией на Дальнем Востоке СНК было решено создать буферное государство демократического типа - Дальневосточную республику (ДВР). «Учредительный съезд трудящихся Прибайкалья, созванный по инициативе ВЗВП 6 апреля 1920 г. в Верхнеудинске принял декларацию, провозглашающую создание ДВР. В декларации указывалось, что в состав ДВР входят Забайкальская, Амурская, Приморская, Камчатская Сахалинская области. Съезд избрал Временное правительство республики. 14 мая Советское правительство признало ДВР и стало оказывать ей финансовую, дипломатическую, хозяйственную и военную помощь. Фактически же во время провозглашения ДВР власть ее распространялась только на Прибайкалье[99]. В Чите ещё держал власть атаман Семенов, в Амурской области 6 февраля 1920 г. была восстановлена Советская власть, в Приморье существовало правительство областной земской управы. Для того чтобы объединить остальные дальневосточные области, прежде всего, требовалось освободить Читу от войск Семёнова. Но, несмотря на эмиссию ВЗВП, местный денежный рынок продолжал испытывать трудности. Кредитные билеты с грифом ВЗВП были не совсем удобны в обращении, т.к. имели всего 2 номинала. Для организации местного денежного обращения вводились деньги новых образцов. В течение лета 1920 г. иркутская ЭЗГБ по заданию правительства ДВР изготовляла мелкие кредитные билеты на простой, но довольно хорошего качества бумаге без водяных знаков, достоинством в 1, 3, 5 и 10 руб. На них уже был изображен герб ДВР. Сноп с якорем и старательским одноконечным кайлом, перекрещенными, наподобие серпа и молота. Эту композицию символов окружает хвойный венок со звездой вверху, внутри венка, снизу, нарисовано восходящее солнце. А на венке треугольником расположены буквы: “ДВР”. Герб символизировал единение трёх основных регионов, входивших в ДВР: Приморья (якорь), Приамурья (сноп), Забайкалья (кайло)[100].

По мере изготовления, билеты выпускались в Верхнеудинске в обращение. Позже правительством ДВР были выпущены в обращение кредитные билеты ДВР достоинством в 500 и 1000 руб., произведённые иркутской ЭЗГБ. Всего этих денежных знаков образца 1920 г., всех перечисленных выше достоинств, выпущено было в Верхнеудинске в обращение на сумму 1 906 891 193 руб. Народ собирательно называл деньги ВЗВП и ДВР «буферками».

На эмиссию имелось специальное соглашение о денежном обращении между ДВР и РСФСР, вошедшее в силу 19 октября 1920 г. Соглашение описывало эмиссионное право ДВР, объём эмиссии, порядок хождения обмена денег ДВР на деньги РСФСР. Но если говорить о курсе денег ДВР, то он был низким. Главной причиной падения курса их послужило то, что Монголия в лице монгол, китайцев и русских торговых фирм категорически не принимала «буферные» знаки. Большей популярностью у неграмотного населения пользовалась купюра в 500 руб. с изображением хозяина тайги – медведя, которая иногда ценилась наравне с 1000-рублёвой. За 1000 руб. деньгами ДВР давали от 20 до 30 коп. серебром царского чекана[101].

В результате ожесточенных боёв 19-22 октября 1920 г. Народно-революционная армия ДВР освободила Читу от войск Семёнова. 28 октября 1920 г. здесь созывается конференция областных правительств Дальнего Востока. Конференция избрала новый состав центрального правительства ДВР (председатель А.М. Краснощёков) и объявила столицей республики Читу. С этого момента закончилась «эпоха Верхнеудинска» и началась «эпоха Читы», которая продлилась вплоть до вхождения ДВР в состав РСФСР 15 ноября 1922 г.

После взятия Читы, в последних числах октября 1920 г. и воссоединения Прибайкалья с Забайкальем и Амурской областью, печатание кредитных билетов ДВР было перенесено в Читу. Вновь изготовляемые кредитные билеты того же образца, что и в Иркутске, достоинством - в 500 и 1000 руб., продолжали ДВР выпускаться в обращение вплоть до мая 1921 г.[102]

Всего было выпущено их в Чите, Читинским ОГБ на сумму 2 050 666 603 руб. Следовательно, за весь верхнеудинско-читинский период эмиссии, включая и денежные знаки с грифом ВЗВП, ДВР было выпустила кредитных билетов купюрами в 1, 3, 5, 10, 25, 100, 500 и 1000 руб., на сумму 4 185 983 746 руб.

Кроме того, при объединении областей Дальнего Востока и образовании единого Правительства ДВР в счет общереспубликанской эмиссии был зачислен и приморский выпуск денежных знаков, что увеличивало сумму эмиссии ДВР до 4 835 983 746 руб.[103]. Фактическая эмиссия ДВР, в итоге, превышала формально согласованную с СНК и НКФ РСФСР почти на 2 млрд. руб.

Но обусловленная ответственность Советской Республики была зафиксирована 20 марта 1920 г. в 3 млрд. руб. Хотя в дальнейшем и велись переговоры об увеличении права эмиссии до 8 млрд., и это даже было решено, но формально оформлено не было[104]. Правительством ДВР в 1922 г. был запланирован выпуск новых бумажных денег в золотом исчислении; но, данная эмиссия осталась в стадии проекта. С вхождением ДВР в состав РСФСР началось включение Дальнего Востока в систему единого денежного обращения. Унификация продлилась вплоть до 1926 г.[105]

В настоящее время денежные знаки с грифом ВЗВП и кредитные билеты ДВР достаточно полно представлены в коллекциях. Редкость представляют собой невыпущенные банковые билеты ДВР в золотом исчислении.

Одной из особенностей денежного обращения на Дальнем Востоке в 1918-1922 гг. является силовое и финансово-экономическое давление, оказываемое со стороны Японии, справедливо названное А.А. Щёлоковым «интервенцией штыка и иены»[106].

Вмешательство Японии было возможным из-за слабости позиций большевиков и пособничестве местных властей (атамана Г.М. Семёнова, хабаровского городского головы Лихойдова и др.). Официальная власть в регионе принадлежала Временному правительству Дальнего Востока (председатель эсер А. Медведев); руководство экономикой и вооружёнными силами осуществлялось большевиками. Несмотря на сложность обстановки русский денежный рынок оказывал противодействие иене.

Удачной мерой по противодействию японской экономической интервенции стала денежная реформа. Закон о реформе был принят правительством Приморья 5 июня 1920 г. По новому закону из обращения на территории Приморья изымалась огромная масса денежных знаков и суррогатов. В первую очередь удар наносился по «изобилующим» деньгам ликвидированного правительства Колчака, которые были основой обесцененной денежной массы. В законе говорилось, что новые «кредитные билеты обеспечиваются всем достоянием возглавляемого Временным правительством Дальнего Востока государственного образования», а также металлическими запасами в золоте и серебре». Курс обмена был установлен 1:200. Предусматривалось хождение выпускаемых кредитных билетов лишь на той территории, где распространялась власть Временного правительства Приморской земской управы. Одновременно был опубликован закон, запрещавший сделки на иностранную валюту[107].

Основой для первой пореформенной эмиссии Временного правительства Дальнего Востока стали неиспользованные бланки, изготовленные по заказу Омского правительства. В обращение были введены денежные знаки в 50 коп., 25 и 100 руб. Отличительной чертой их является надпечатки-факсимиле управляющего и кассира. Но 25-ти и 100-рублёвые билеты ограничивали возможность размена, поэтому в июне 1920 г. из-за полного отсутствия разменной монеты, выпускаются «разменные знаки» в 5, 10 и 30 коп. В июле появляется в обращении рубль, в августе - кредитный билет достоинством в 10 руб., в сентябре - в 5 руб.[108] Объём второй пореформенной эмиссии составил 662 370 479 руб.[109]

Для обмена аннулированных денежных знаков был установлен десятидневный срок в городе и двадцатидневный на периферии. Обмен был произведен во Владивостоке, в Хабаровске, Имане, Никольске-Уссурийском, Сучане, на Сахалине и в Петропавловске-Камчатском. Выгодно качеством изготовления новые знаки сразу завоевали популярность в сельской местности. Подделать их было трудно, и население брало новые кредитные билеты охотно. Приморскую реформу признало и правительство РСФСР.

Естественно, что денежная реформа сразу же вызвала активный протест со стороны иностранцев. Однако местное население и власть стойко выдержали все провокации и бойкоты со стороны интервентов. Постепенно курс иены стал снижаться. Временным правительством Дальнего Востока 19 октября 1920 г. был принят закон о выпуске в обращение серебряной разменной монеты из остатка запаса металлического обеспечения кредитных билетов, и приморский рубль практически вышел из оборота. По постановлению Приморского Народного Собрания Временное правительство Дальнего Востока 12 декабря 1920 г. передало власть правительству ДВР. На этом завершился период, который, по мнению А.И. Погребецкого «…был героической попыткой, во что бы то ни стало, сохранить свою русскую денежную единицу»[110].

Денежные знаки Временного правительства Дальнего Востока достаточно полно представлены в коллекциях; реже встречаются знаки без следов обращения. Кроме указанных наиболее крупных и значимых эмитентов, выпускавших на Дальнем Востоке деньги от имени Советской власти, существовали более мелкие советские эмитенты. В 1918 г. эмиссию осуществляли исполком Керби и исполком Зеи. В 1920 г. собственную эмиссию проводили Сахалинский Народно-революционный комитет и Окружной исполком Николаевска-на-Амуре. Бонам Керби, являющимся солидным раритетом отечественной бонистики, каталогом П.Ф. Рябченко присвоена 2 степень редкости[111].

К концу 1922 г. на территории Дальнего Востока армией ДВР было окончательно ликвидировано военное присутствие иностранных войск и остатков сил контрреволюции.

В 1923 г. на освобождённом Дальнем Востоке дальневосточная контора Госбанка открыла свои филиалы в Приморье. Были изгнаны из Приморья отделения иностранных банков (Гонконг-Шанхайского и Чосен-банка). На влившихся в состав ДВР, а позднее РСФСР, дальневосточных территориях, освобождённых от контрреволюции и интервентов, начался новый этап истории денежного обращения, выразившийся в унификации денежного хозяйства в рамках реформы Г.Я. Сокольникова.

«Гражданская война и иностранная военная интервенция значительно передвинули сроки осуществления намеченной большевистским правительством программы преобразования денежной системы, которую В.И. Ленин определил как “последний решительный бой с буржуазией”…»[112].

Большевикам в силу их доктринальных убеждений было легко отказаться от ставки на деньги как важнейшего рычага регулирования экономических процессов. Однако все попытки построить безденежную систему увенчались неудачей. Состояние экономики, подорванной империалистической войной, революцией и противостоянием гражданской войны, не позволило большевикам осуществить задуманную тотальную ликвидацию денег, и перейти к прямому товарообмену.

Урал, Сибирь и Дальний Восток, как регионы, удалённые от центра и находившиеся в особо тяжёлых условиях, были поставлены перед необходимостью для обеспечения своей нормальной жизнедеятельности сохранять «классическое» денежное обращение. Москва, в свою очередь, из напряжённости обстановки в 1918-1920 гг. и удалённости указанных территорий, была вынуждена отложить введение «безденежных отношений» в Урало-Сибирском и Дальневосточном регионах.

Местные власти по мере возможности старались строго исполнять декреты, циркуляры и инструкции по финансовому делу, выпущенные в Москве. При разрешении микроэмиссии местные эмитенты проводили выпуск денег с соблюдением эмиссионного права-лимита.

Отличительной чертой политики большевиков в денежном обращении регионов в 1918-1922 гг. является категорическое неприятие денег, выпущенных или зарегистрированных белыми. Это проявлялось уже с первых дней. Там, где власть Советов побеждала белые режимы, первым шагом её финансовой политики было аннулирование денежных знаков контрреволюционных властей.

«Т.о., не отменяя (временно) хождения дензнаков дореволюционных образцов, продолжая их выпуск, с одной стороны, и аннулируя белогвардейские деньги - с другой, Советская власть подрывала финансовую базу белых…»[113], что, создавая излишнюю инфляцию, сыграло известную роль в подрыве всей политики белых. Некоторыми экономистами, работавшими в НКФ РСФСР во время гражданской войны, вносились предложения по временной легализации белогвардейских денежных знаков во избежание образования дефицита денег в обращении, однако, подобные идеи были категорически отвергнуты.[114]

Нелёгкий опыт организации денежного обращения в 1918-1922 гг. стал уроком для отечественных финансистов всех уровней. Вынужденное сохранение местными Советами в регионах в условиях гражданской войны традиционного денежного обращения, (в т.ч. за счёт микроэмиссий), и безнадёжность перспективы «безденежных отношений» вынудили большевиков восстановить общую систему денег государства.

Бесперспективность мероприятий «военного коммунизма» и окончание гражданской войны заставили большевиков переосмыслить свои действия и изменить общее направление политики. Смена направления коснулась и денежного обращения. С мероприятиями нэпа и реформой Г.Я. Сокольникова, в частности, связано начало следующего этапа в истории отечественного денежного обращения и бонистике.

ПРАВИТЕЛЬСТВ УРАЛА, СИБИРИ И ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА

2.1 Денежные знаки контрреволюционных правительств Урала

К началу 1918 г. заканчивается период «триумфального шествия Советской власти» и, соответственно, процесс вызревания её политического противовеса – контрреволюции. Одним из очагов зарождения и формирования антибольшевистской государственности стал Уральско-Поволжский регион. Во многом причина этого кроется в казачестве, которое было существенной военной и социальной силой гражданской войны. В Уральской области к 1918 г. проживало около 174000 казаков в 30 станицах и 450 хуторах и посёлках[115]. Поэтому именно здесь, ещё до Чехословацкого мятежа на территории Оренбургского казачьего войска в ноябре-декабре 1917 г. функционировал региональный центр антибольшевистской власти под руководством атамана А.И. Дутова. Но Дутов под давлением большевиков был вынужден оставить Оренбург в январе 1918 г., и уйти в Тургайские степи, перейдя к тактике партизанской войны.

15 (28) января 1918 г. Уральский областной крестьянский съезд с участием трудовых казаков провозгласил Советскую власть. Развернулась борьба: в начале марта Казачий съезд принимает решение об автономности Уральской области до созыва Учредительного собрания, а Съезд рабочих и крестьянских депутатов - о роспуске войскового правления и наборе в Красную гвардию. К власти в результате переворота 29 марта 1918 г. приходит Уральское войсковое Правительство, состоявшее из эсеров, меньшевиков и кадетов.

Уральское казачье войско стало первым контрреволюционным эмитентом Урала. Ещё до переворота казачьим правительством на основании постановления Войскового Съезда от 19 февраля (4 марта) 1918 г. был организован выпуск 6%-ых обязательств на предъявителя и именных. К выпуску приступили 15(28) марта 1918 г.; для производства обязательств в качестве основы использовали чистые бланки царских вексельных бумаг. Номиналы обязательств были от 50 до 3000 руб. Объём эмиссии был определён в 600 тыс. руб. с правом увеличения его до 1 млн. Сроком погашения займа было объявлено 15(28) декабря 1918 г. Купоны и облигации займа охотно принимались банками и населением в платежи[116]. Сегодня в коллекциях нечасто встречаются эти образцы отечественной бонистики.

Чехословацкий мятеж, вспыхнувший 25-26 мая 1918 г., превратил контрреволюцию в равноценную сторону гражданской войны. В результате мятежа огромная территория от Урала до Владивостока оказалась оторванной от большевистского Центра и на 2 года стала плацдармом для противостояния Советскому режиму. Мятеж чехов активизировал казачество Южного Урала. «Чехословацкое командование, пытаясь как-то завуалировать интервенцию, решило создать на захваченных территориях марионеточные местные правительства. Так, было создано Временное областное правительство Урала с центром в Екатеринбурге…»[117]. Оно не имело средств и военной силы, и просуществовало с 19 августа по 10 ноября 1918 г., став буфером между Поволжьем и Сибирью. В отечественной бонистике данное государственное образование, пытаясь устранить «разменный голод», отметилось выпуском примитивно оформленной разменной боны в 50 коп. в объёме 1,5 млн. руб.[118] По свидетельству главы Временного областного правительства Урала Л.А. Кроля: «…разменные боны хорошо принимались населением, поскольку иных разменных денег не было»[119]. Однако в общих масштабах региона эта эмиссия по сравнению с другими не столь значительна. Разменные боны Временного областного правительства Урала сегодня нечасто встречаются в коллекциях.

Дальнейшее развитие контрреволюционных эмиссий на Урале и в Поволжье связано с подъемом контрреволюционного движения и деятельностью Комитета членов Учредительного Собрания. Войсками чехословацкого корпуса 8 июня 1918 г. была занята Самара, где в то время находилось несколько членов распущенного в январе 1918 г. Всероссийского Учредительного собрания. Им-то и было поручено создать правительство нового территориального образования. Так появился т.н. Комитет членов Учредительного собрания (Комуч). Самарский центр на протяжении всего времени своего существования - с 8 июня по 29 сентября 1918 г. - играл существенную роль в событиях Урало-Поволжского региона. Первоначально Комуч был создан как временная гражданская и военная власть в городе Самаре и губернии «впредь до образования учреждений правительством общероссийским».

Однако постепенно амбиции Комуча росли. Общероссийское правительство как-то не складывалось, и Комуч решил сам занять это вакантное место. В короткий срок при правительстве были созданы различные ведомства, отделы, комиссии, утверждены уполномоченные захваченных территорий. Власть Комуча распространялась на Самарскую, Симбирскую, Казанскую, Уфимскую и часть Саратовской губернии, Комуч признали оренбургское и уральское казачество. Были направлены представители на Дон и в Сибирь, с целью объединить все 3 территории под властью Комуча. Стремительно увеличивалось число членов Комуча - от 5 в начале июня до 96 в конце сентября. 14 сентября был создан Совет Управляющих Ведомствами Учредительного собрания (СУВ). Т.о., Комуч из временного органа власти превратился в постоянное правительство обширной территории. Возглавил Комуч эсер В.К. Вольский; финансовым ведомством руководил Д.Ф. Раков[120].

Как и всякая верховная власть Комуч сразу же известил местные финансовые органы о запрете выпуска местных денежных суррогатов. От большевиков в кассе Самарской конторы Государственного банка осталось 24 млн. 463 тыс. руб. Но для нужд нового государства этих денег было явно недостаточно. Поступлений денег ждать было неоткуда, и Комучу пришлось организовать собственную эмиссию. В качестве собственных денег Комучем были использованы облигации займов царского и Временного правительств: Государственного 5%-ого займа 1905 г., Государственного II внутреннего займа 1905 г., Внутреннего займа 1914 г., 5½%-ого Военного краткосрочного займа 1915 г., Займа свободы 1917 г. и билеты государственного казначейства 1914-1915 гг. Отличительными знаками денег Комуча являются надпечатка: «Имеет хождение наравне с Государственными кредитными билетами по номинальной цене при наличии настоящего штемпеля и особого пробивного знака» и перфорация (номер ОГБ)[121]. Л. Едидовичем была дана периодизация и детализация эмиссий Комуча: 17 июня, 27 июня, 28 июня, 23 сентября и спорная эмиссия 23 сентября-2 октября 1918 г .[122] Собирательно все эти выпуски облигаций в народе называли «самарские». По данным В.М. Рынкова суммарный объём эмиссий Комуча с 17 июня по 23 сентября 1918 г. составил 203 950 940 руб.[123]

Множество споров среди исследователей по поводу эмитента и места эмиссии вызвали краткосрочные обязательства, выпущенные от имени Совета Управляющих Ведомствами (СУВ) Комуча. Эти односторонние обязательства номиналами 50, 100, 250, 500, 1000 и 5000 руб., были выпущены на царской вексельной бумаге с водяными знаками и загрифлением, размером 300×l27 мм. Текст лицевой стороны: «Краткосрочное обязательство Совета Управляющих Ведомствами Комитета членов Всероссийского Учредительного Собрания. Предъявителю сего выплачивается ... рублей в Государственном Банке, его Конторах, отделениях и казначействах. Председатель Совета Управляющих Ведомствами В.Н. Филипповский (типографское факсимиле). Члены Совета (4 подписи. Идентифицируются только 3): И. Нестеров, П. Климушкин, Рутко (типографские факсимиле). Главноуполномоченный Российского Временного Правительства С. Знаменский (типографское факсимиле). 1 ноября 1918 г.»[124]. Одно из главных противоречий указанная дата «1 ноября 1918 г.» и эмитент Комуч.

Ясность внёс Л. Едидович, установивший, что в действительности эти обязательства принадлежат Комучу, но истинная дата эмиссии приходится на последние дни существования Комуча. По его предположению выпуск «обязательств СУВ» производился в Самаре в период с 23 сентября по 1 октября 1918 г. Объём эмиссии по данным Л. Едидовича 60 млн. руб.[125] Планировалось ввести эти денежные знаки на 1 месяц: с 1 октября по 1 ноября. Но из-за эвакуации СУВ и взятия Самары большевиками ввод основной массы обязательств в обращение произошёл позднее в Уфе. Отсюда и ложное мнение о месте эмиссии в Уфе[126]. Даже коллекционеры называют их «уфимки». Ряд каталогов выделяет обязательства СУВ как самостоятельную эмиссию, но это неправильно. Обязательства, выпущенные от имени СУВ – пятый выпуск Комуча, реализованный после ликвидации эмитента.

Кроме выпуска перфорированных облигаций с надпечатками с Комучем связаны и некоторые другие эмиссии Урало-Поволжского региона. В августе 1918 г. в результате антисоветского эсеровского Ижевско-Воткинского мятежа образовался Прикамский Комитет членов Учредительного собрания (Прикомуч), признавший власть Самары. Общее политическое и в т.ч. финансовое руководство в Прикамье осуществлял присланный Комучем чрезвычайный уполномоченный Прикамского района (ЧУПР) Н. Евсеев. Подобно Комучу, в Прикамье производилась эмиссия перфорированных облигаций 5½%-ого Военного краткосрочного займа (номиналом от 50 до 5000 руб.) и «Займа Свободы» (от 500 до 10000 руб.) с надпечаткой: «Имеет хождение наравне с государственными кредитными билетами по номинальной цене при наличии настоящего штемпеля и особого пробивного знака. Чрезвычайно-Уполномоченнный Прикамского района Н. Евсеев. Секретарь Потапов». Выпуск указанных суррогатов проводился в Ижевске и Воткинске с 30 августа по 12 ноября 1918 г.[127] Объёмы эмиссии ЧУПР не установлены.

23 сентября 1918 г. в Уфе на совещании местных правительств Поволжья, Урала и Сибири было образовано Временное Всероссийское правительство – Директория из 5 человек под председательством эсера Н.Д. Авксеньтьева со столицей в Омске. Одним из первых актов Директории стало предписание о роспуске всех областных государственных образований. 29 сентября 1918 г. Комуч объявил о самороспуске. В качестве административного органа сохранился лишь Совет Управляющих Ведомствами, эвакуированный в Уфу после взятия Самары большевиками 7 октября 1918 г. Вслед за Комучем «исчезли» Прикомуч и Временное областное правительство Урала.

Отступление армии Комуча осенью 1918 г. вызвало массовый приток беженцев на восток. Поток «самарских» денег хлынул на территорию Сибири. Временное Сибирское правительство отдало распоряжение банкам, железнодорожным кассам и государственным учреждениям не принимать в платёж облигации со штемпелем самарского правительства. Держатели «самарских» денег оказались в бедственном положении. К концу 1918 г. стало очевидным пагубное влияние омской практики игнорирования денег Поволжья и Урала на экономическое положение территорий, где они имели хождение. В соответствие с принятыми Советом Министров постановлениями от 20 декабря 1918 г., 13 и 25 февраля 1919 г. местные денежные знаки Поволжья и Урала получали право хождения наравне с общероссийскими, но на ограниченной территории. Держателям денег Комуча предлагалось предъявить их к штемпельной регистрации до 1 декабря 1918 г. Но в ноябре 1918 г. из-за вхождения бывшей территории Комуча под юрисдикцию омской власти срок регистрации и выкупа был продлён на месяц. Но и через месяц положение с денежной наличностью правительства А.В. Колчака не улучшилось. Омские власти пошли на временное признание «самарских» облигаций при наличии купонов к ним. В это время «самарские» деньги, имевшие изначально какое-то признание населения, сильно обесценились. Слияние суррогатов Комуча с денежной системой Омского правительства привело ещё большему усугублению и без того не лучшего положения последнего.

В дальнейшем планировали обменять «самарские» суррогаты на новые облигации, назначенные Министерством финансов, т.е. перевести «самарские» облигации из разряда суррогатов в государственные ценные бумаги. Но эта мера не была приведена в жизнь. Омское правительство планировало изъять из обращения «самарские» облигации и «уфимки», установив для первых срок обмена 30 сентября 1919 г., для вторых – 31 августа 1919 г.

Однако процедура массового обмена не состоялась из-за наступления Красной Армии летом 1919 г. К августу белые были вынуждены оставить Урал[128]. С приходом к власти большевиков «самарские» деньги потеряли свою платёжную силу. Однако деньги Комуча, оказавшиеся на территориях подконтрольных белым, подлежали обмену (это происходило, преимущественно, в сибирских ОГБ). В конце августа 1919 г. срок выкупа суррогатов Комуча был продлён до 1 ноября 1919 г.[129] При обмене на погашаемые денежные знаки накладывали штемпель ОГБ[130].

Отличительной чертой самарских и прикамских эмиссий является отсутствие фактов подделки. Это объясняется высоким полиграфическим качеством облигаций, использовавшихся для производства данных денежных суррогатов.

В настоящее время перфорированные облигации с надпечатками Комуча, ЧУПР и краткосрочные обязательства СУВ достаточно полно представлены в коллекциях. Стоит отметить, что очень незначительное количество указанных бонов из-за своего крупного формата встречается в хорошем состоянии. Из всех упомянутых выпусков реже всего встречается облигация «Займа Свободы» номиналом 10000 руб., выпущенная ЧУПР[131].

Другой прецедент с финансово-денежной политикой Комуча связан неспособностью преодоления «денежного голода» на подконтрольных территориях. Это часто вызывало противоречия и, однажды привело к появлению новой региональной эмиссии.

Так, Оренбург, захваченный в июле 1918 г. казаками А.И. Дутова, оказался в тисках «денежного голода». Оренбургу Самарским правительством был дан строгий запрет на производство собственных денежных знаков; при этом по указанию Самары, «изысканием средств прилива денег должны заботиться на месте в Оренбурге… В сложившихся условиях, когда кроме запретов никакой реальной помощи из Самары не поступало, для казачьего правительства Оренбурга был лишь один выход – микроэмиссия. В конце сентября 1918 г. после долгих препирательств с Самарским правительством, Дутов лично санкционировал изготовление и выпуск местных денег…»[132].

Эти денежные знаки номиналом 1, 3, 5, 25, 100 и 500 руб. вошли в обиход как «оренбургские» или «дутовки» (по фамилии инициатора выпуска)[133]. Объём эмиссии, по данным В.М. Рынкова 163 млн. руб.[134]

У Оренбургского ОГБ не было возможности поместить на новых бонах текстовую ссылку от общегосударственной власти на разрешение эмиссии. Сослаться на разрешение «Войскового правительства» банку было неудобно из дипломатических соображений. Возник правовой конфликт, имевший очевидную политическую подоплёку. Чтобы избежать затруднительного положения решили размесить на бонах короткий, и мало что объясняющий текст: «Выпущен с разрешения местной власти».[135]

Правительство адмирала А.В. Колчака в рамках программы унификации денежного обращения подконтрольных территорий 13 февраля 1919 г. постановило обменять денежные знаки Оренбургского ОГБ на общегосударственные [сибирские – Прим. Д.П.] в месячный срок. Хождение этих бон ограничивалось административными границами Оренбургского казачьего войска. «Дутовки», как и разменные боны Временного областного правительства Урала, подлежали штемпельной регистрации. Однако из-за взятия Поволжья и Урала Красной армией летом 1919 г. обмен не состоялся[136]. С приходом власти Советов боны Войскового правительства, выпущенные в Оренбурге, как и все остальные, «выпущенные враждебными Советской власти правительствами», были аннулированы. Москва категорично запретила обмен «дутовок» на советские денежные знаки. Взлёт цен в совокупности с аннулированием «белоказачьих» денег сильно ударили по экономическому благосостоянию населения Оренбургской губернии, поскольку местные жители были основными держателями бон правительства А.И. Дутова.

Сегодня «дутовки» встречаются в руках коллекционеров не слишком редко, но найти боны с минимальными следами обращения сложно. Не во всех каталогах и исследованиях по бонистике представлена информация о них, поскольку изучением данной эмиссии занялись лишь в наши дни.

К эмиссиям контрреволюционных правительств Уральского региона, также, относятся билеты целевой Войсковой лотереи Оренбургского казачьего войска с громким названием «В пользу пострадавших от большевиков станиц». Лотерея была одной из благотворительных акций. Билеты украшало глубоко экспрессивное изображение: казак, держащий под уздцы коня на фоне полыхающих станиц. На билетах лотереи стояла подпись её инициатора - атамана А.И. Дутова. Выпуск лотереи был осуществлён осенью 1918 г. Средства, полученные от лотереи, должны были поступить в пользу 4000 жителей казачьих станиц, пострадавших от апрельских карательных экспедиций «комиссаров»[137]. Благотворительная лотерея - явление для периода гражданской войны исключительное. Редкую коллекцию сегодня украшают билеты целевой Войсковой лотереи Оренбургского казачьего войска.

2.2 Денежные знаки контрреволюционных правительств Сибири

Сибирь в истории гражданской войны занимает особое место. Сибирская контрреволюция в отличие от Урала не имела готовой военной организации, но для противостояния центру имелась прочная почва в виде областнического движения, способного обосновать автономное от центра существование восточной окраины государства. Именно в рамках областничества стали формироваться небольшевистские органы власти. 13 декабря 1917 г. Сибирский областной съезд избрал Временный сибирский областной совет. В конце декабря в Томск стали съезжаться выдвинутые различными политическими организациями Сибири депутаты Сибирской областной думы. В условиях противостояния советской власти этот орган так и не собрался. Зато в ночь на 28 января 1918 г. часть депутатов сформировала Временное правительство автономной Сибири в составе 20 министров под председательством П.Я. Дербера. Пост министра финансов занял И.А. Михайлов, который, впрочем, никогда не участвовал в работе этого правительства. В ту же ночь была арестована часть министров, другая часть выехала на Дальний Восток. В пути членами правительства были созданы подпольные структуры, призванные подготовить антисоветский переворот и передачу власти в руки правительства П.Я. Дербера. Ровно через месяц Временное правительство автономной Сибири оказалось в Харбине. О своей независимости от России и признании полной административной самостоятельности управляющего КВЖД Д.Л. Хорвата Харбинское общественное самоуправление заявило ещё 19 декабря 1918 г.

В городе на Сунгари правительство П.Я. Дербера вступило в борьбу с другой политической силой - созданным в феврале 1918 г. Д.Л. Хорватом «Дальневосточным комитетом спасения Родины и защиты Учредительного собрания». Противостояние внутри российского общества достигло высокой степени уже весной 1918 г. Во-первых, борьба большевиков против национально-автономистского движения башкирского, казахского, алтайского и бурятского народов всё больше усиливала антибольшевистские настроения среди представителей этнических меньшинств востока России. Во-вторых, это отразилось в создании многочисленных подпольных антибольшевистских группировок, разбросанных по городам России. Его костяк составили офицеры и члены эсеровской партии.

Мятеж чехословацких легионеров против советской власти заметно ускорил развитие контрреволюции. До начала открытых действий руководители чехословаков вступили в контакт с лидерами антибольшевистского подполья, которые не только поддержали, а кое-где и возглавили свержение советской власти, но и подготовились политически к руководству антибольшевистским движением.

Поначалу власть нескольких антибольшевистских государственных образований носила очаговый характер. В первый день после переворота в Западной Сибири из подполья вышел Западносибирский комиссариат в составе членов Учредительного собрания Б.Д. Маркова, П.Я. Михайлова, М.Я. Линдберга. Его резиденция находилась в Новониколаевске, а 12 июня переместилась в Омск. Здесь были сформированы отделы комиссариата. Руководителем отдела финансов стал А.П. Мальцев[138]. Это правительственное образование, ратовавшее за восстановление дореволюционных порядков, просуществовало до 30 июня 1918 г. Нехватка денежных знаков в обращении заставила Западносибирский комиссариат принять меры. Постановлением от 16 июня 1918 г. обязательными к приёму наравне с кредитными билетами объявлялись дореволюционные 4-ёх и 5%-ые краткосрочные обязательства Государственного Казначейства и билеты «Займа Свободы» номиналом не свыше 100 руб. Т.о., эти ценные бумаги перешли в иную ипостась, став ординарными банкнотами. Учитывалась их нарицательная стоимость, а их гарантированная уже доходность не рассматривалась[139]. Это был стандартный ход для денежной политики того времени.

Западносибирский комиссариат 30 июня 1918 г. заявил о передаче власти Временному сибирскому правительству, составленному из оставшихся в Сибири министров Временного правительства автономной Сибири. Председателем Совета министров стал кадет-прогрессист П.В. Вологодский; пост министра финансов занял И.Я. Михайлов. Новое государственное образование открыто выразило своё отрицательное отношение к автономистским идеям[140]. С этого момента омский центр антибольшевистской государственности стал доминировать на всём востоке России[141].

Временное сибирское правительство вначале своего существования пыталось удовлетворить «денежный голод» введением в обращение государственных процентных бумаг, облигаций займов и купонов от них, а также узаконением хождения денежных суррогатов, ранее выпущенных на территории Комуча, Оренбурга, Екатеринбурга и советских выпусков Забайкалья и Дальнего Востока. Но эта мера не избавляла от денежного кризиса. Поэтому Временное сибирское правительство решилось на осуществление своей эмиссии. Стоит оговориться, что Временное сибирское правительство «совершенно отрицательно относилось к аномалиям денежного обращения, как местные денежные знаки… Но денежный кризис приобретал характер всеобщего…»[142]

Поэтому постановлением от 19 сентября 1918 г. банку Сибири предоставлялось право «в качестве временной меры выпустить казначейские знаки достоинством в 1, 5 и 10 руб. на сумму в 50 млн. руб.»[143] Оформление этих денег стилизовано под царские кредитные билеты с сохранением традиционных цветов печати. На лицевых сторонах в правой и левой стороне знака изображался «раздетый» орёл. В центре помещалась надпись: «Казначейский знак обменивается Государственным банком Сибири на государственные кредитные билеты». На обороте в центре размещался герб Сибири. Слева указывались условия осуществления эмиссии: «1. Казначейский знак обеспечивается государственными ценностями, находящимися в распоряжении Сибирского Временного правительства. 2. Имеет хождение наравне с государственными кредитными билетами. 3. Обязателен к приёму всеми правительственными и общественными учреждениями и частными лицами. 4. Подделка преследуется законом»[144]

Казначейские знаки выпускались, преимущественно, на тонкой бумаге, (хотя иногда встречаются разновидности на толстой бумаге). Качество печати невысокое, а иногда плохое: встречаются боны с искажением рисунка[145]. Эти деньги не имели средств защиты; попадаются экземпляры, внешне откровенно походящие на фальшивки.

С 1 октября 1918 г. новое постановление положено начало эмиссии 5%-ых краткосрочных обязательств Государственного Казначейства Сибири номиналом 500, 1000 и 5000 рублей. Текст обязательств гласил: «Предъявителю сего уплачивается 1 октября 1919 г. … рублей в Государственном банке Сибири и его отделениях». По закону они имели «..хождение по нарицательной стоимости наравне с денежными знаками и, подобно последним, обязательны к приему в платежи, как в казну, так и между частными лицами на неограниченную сумму».

Первоначально при издании закона о выпуске обязательств Государственного Казначейства Сибири, посредством уплаты держателям процентов, имелось в виду привлечение в Кассы Банка и Казначейств частных капиталов. Но затем, вследствие острого недостатка денежных знаков и огромного на них спроса, законом 5 октября 1918 г. эти обязательства были выпущены в обращение взамен денежных знаков. В силу этого, все приведенные в обязательствах указания, касающиеся платежа процентов, должны считаться аннулированными означенным законом.[146]

Повторявшие в своем оформлении выпускавшиеся в 1915-1916 гг. в Петрограде обязательства Государственного Казначейства, денежные знаки Сибирского Временного правительства, имевшие вид узких длинных бумажных лент, в народе получили название «языки». Объём эмиссии «языков» по сведениям А.И. Погребецкого составил 300 млн. руб.[147]. Качество этих денег, также, было невысоким, на них отсутствовали средства защиты, хотя бумага для выпуска использовалась более плотная.

Существуют сведения о том, что Временное сибирское правительство планировало ещё одну эмиссию в объёме 100 млн. руб. с введением денежных знаков новых номиналов. Было даже подписано специальное постановление, датированное 11 октября 1918 г. Однако по неустановленным причинам реализации этой эмиссии не произошло[148].

Казначейские знаки и обязательства Сибири народ принял с недоверием. Но, не смотря на непопулярность, эмиссия казначейских знаков, в качестве разменных денег продолжалась вплоть до 1920 г. По неутешительному свидетельству одного из иностранцев: «Россия и Сибирь самостоятельными усилиями смогут сделать всё кроме… немедленного упорядочения финансов и денежного обращения»[149].

На сегодняшний день казначейские знаки Временного сибирского правительства часто встречаются в коллекциях. Большинство из них в удовлетворительной сохранности (сказывается начальное качество денег при производстве). Определённый интерес представляют лишь знаки лучшего физического состояния. Гораздо реже в коллекциях можно встретить краткосрочные обязательства Государственного Казначейства Сибири.

Следующий этап гражданской войны в Сибири связан с приходом к власти адмирала А.В. Колчака. Директория, избранная 23 сентября 1918 г. на совещании в Уфе избрала местом своей работы Омск, куда прибыла 9 октября. Здесь начались длинные и мучительные переговоры с Временным сибирским правительством о персональном составе Совета министров, которые завершились только 4 октября. К этому времени налицо имелось одно существенное достижение – областные правительства либо уже прекратили своё существование, либо их ликвидация ожидалась со дня на день. Но само временное всероссийское правительство оказалось площадкой для политической борьбы. Задачи административного и хозяйственного управления были отодвинуты на периферию. Все успехи сибирской власти могли оказаться под угрозой. Поэтому недовольство новым правительством зрело не только среди военных и политиков в правой ориентации, но и среди практиков-управленцев. Директории оставалось жить ещё одну неделю. В начале ноября 1918 г. в Омске всё созрело для политического переворота. Он был осуществлён в ночь с 18 на 19 ноября 1918 г. Монархически настроенными офицерами были арестованы Н. Авксеньтьев и В. Зензинов. Военный министр Директории адмирал А.В. Колчак был провозглашен Верховным правителем России; при нём было создано Российское правительство со столицей в Омске. Премьером правительства стал П.В. Вологодский, министром финансов – И.А. Михайлов. Под контролем новой власти оказались обширные территории от Урала до Дальнего Востока.

Это правительство стало самым крупным контрреволюционным эмитентом. В руках правительства Колчака оказалось 43000 пудов золота и 30000 пудов серебра, вывезенных из Казани, что должно было укреплять авторитет новой власти. Приступая к управлению сибирским регионом, правительство А.В. Колчака обнаружило полное расстройство денежного обращения. С одной стороны, денежных знаков катастрофически не хватало, с другой, они были чрезвычайно разнообразны.[150] Кроме «романовских» (государственных кредитных билетов царского правительства), «керенок», (выпущенных Временным правительством), и таких суррогатов, как облигации «Займа Свободы», купоны Государственных процентных бумаг, в обращении, также, находились деньги местного изготовления – боны ликвидированных большевистских правительств Сибири, разнообразные частные деньги и мн.др.[151]

По мнению финансистов правительства Колчака, главная опасность исходила из Советской России. По свидетельству Г.К. Гинса: «большевики, как снегом засыпают население ничего не стоящими бумажными деньгами. Машины, печатающие там бумажные деньги, работают с бешеной быстротой и выпускают по 140 млн. руб. в день. Среди этих жалких бумажек первое место занимают “керенки”, т.к. печатать их очень легко и чрезвычайно дешево … в Советской России… печатаются “керенки” в неимоверных количествах и везде, где только можно. По словам Министерства финансов, Советская власть напечатала к апрелю 1919 г. около 90 млрд. руб., из которых 80 млрд. – “керенками”. В обозах красных захватываются печатные станки, изготавливающие “керенки” для нужд фронта…». Еще больше усложнял ситуацию в сибирском денежном обращении массовый выпуск фальшивых «керенок»[152]. «Керенки», находившиеся в сибирском денежном обращении, создавали зависимость Омского правительства от печатного станка СНК и подрывали покупательную способность сибирского рубля.[153] Финансовое положение «колчакии» к весне 1919 г. резко усугубилось.

Для стабилизации положения финансовой сферы Министерством финансов был разработан план мероприятий по урегулированию денежного обращения Сибири.

1. Устранить денежный голод и изъять на обращения «плохие» суррогаты денег, заменив их лучшими и легче поддающимися учету. Для этого решено было выпустить денежные знаки в виде краткосрочных обязательств Государственного Казначейства (крупные купюры) и мелких казначейских знаков;

2. Затребовать себе кредитные билеты, отпечатанные в США для России, заказанные еще Временным правительством Львова - Керенского в 1917 г.,[154] с целью создания единения в области бумажных денежных знаков;

3. Приступить поэтапно к обмену денег следующим образом:

а) Обменять на кредитные билеты, отпечатанные в США (рубль за рубль) краткосрочные обязательства Государственного Казначейства, выпущенные правительством Колчака.

б) Обменять, учитывая лаж, «плохие» суррогаты на перворазрядные (облигации, купоны процентных бумаг) или на «керенки».

в) Обменять «керенки» и процентные бумаги, курсирующие в качестве денег на кредитные билеты монархического режима («романовские») причем последние будут котироваться по мировой цене золота, в соответствии со своим металлическим обеспечением.

г) Обменять деньги нового образца (т.е. кредитные билеты, отпечатанные в США) на кредитные билеты монархического режима по курсу последнего, каковой установится на мировых денежных рынках[155].

Информация о печатавшихся в США деньгах заинтересовало правительство Колчака, и оно подтвердило заказ на них. Заинтересованность эта объясняется и тем, что внешний вид знаков должен был вызывать большее доверие населения, а качество этих денег, изготовленных в долларовом полиграфическом стандарте, должно было защитить их от подделки. Т.о., в запланированных мероприятиях можно выделить 3 направления: выпуск новых денег, изъятие «керенок» и унификация денежного обращения[156].

Правительство Колчака продолжило эмиссию казначейских знаков Временного сибирского правительства, добавив к нему новые номиналы[157]. Были выпущены казначейские знаки в 3 и 300 руб.[158]. Последний из них сохранил оформление казначейских знаков Временного сибирского правительства. После образования Всероссийского правительства был создан герб. Разработкой его занимался художник Г.А. Ильин[159].

На внешнем виде 3-рублёвого знака отразились геральдические инновации. «Орлу вложены в лапы меч и держава, а над двумя его головами помещён сияющий крест Константина и девиз: «Сим победиши». На груди орла, как, и в царское время, расположен Московский герб (Св. Георгий Победоносец пронзает копьём змия). Колонны, поддерживающие антаблемент, полностью повторяют оформление романовского рубля. Главной политической линией правительства Колчака являлась ликвидация большевистской власти. Меч, вложенный в лапу орла, в данном случае символизирует борьбу, крест Константина и девиз «Сим победиши» освящает крестовый поход против «Антихриста». Конечной целью Колчака и его правительства было восстановление государственности в масштабе всей России. На знаках появляется держава - регалия монаршей власти…»[160].

Появление второго вида денег правительства Колчака связано с проведением реформы по изъятию «керенок». В конце января 1919 г. приступили к производству краткосрочных обязательств Государственного Казначейства номиналом 25, 50, 100, 250, 500 и 1000 руб. Обязательства были сделаны по аналогии с обязательствами Временного сибирского правительства. Небольшие изменения претерпела надпись: «Предъявителю сего уплачивается … рублей в Государственном банке, его Конторах и Отделениях»[161]. Эти денежные знаки в народе назывались «сибирские», «сибирки», «колчаковки», реже «омские» (по указанному на этих деньгах месту производства). Основными центрами производства колчаковских денег стали Екатеринбург (дававший до 70% купюр крупного достоинства), Омск, Иркутск; с отступлением белой армии осенью 1919 г. производство было налажено и во Владивостоке[162]. Общий объём эмиссии краткосрочных обязательств на 5 декабря 1920 г. составил 12 731 095 625 руб.[163]

Совет министров правительства Колчака 15 апреля 1919 г. принял решение об изъятии «керенок» из оборота. В течение месяца держатели знаков должны были сдавать их в банковские, кредитные учреждения и почтово-телеграфные конторы под «временные квитанции» на половину принятой суммы. Почтовые конторы ставили свои штемпеля на изъятых «керенках» и переправили их в отделения Госбанка.

Обмен «керенок» производился в основном на краткосрочные обязательства. Предполагалось, что вторую половину суммы выплатят деньгами не позднее 1 января 1920 г. Оплата остальной суммы распределялась на 20 лет, начиная с 1 июля 1920 г. с ежегодным погашением на основе выданного «Заемного листа» с 20 приложенными к нему талонами. Положение предусматривало, также, продление сроков сдачи «керенок», но уже по меньшей их стоимости.

Однако спешно разработанная и проведённая реформа по изъятию из обращения «керенок» была изначально обречена на провал. Негативные результаты обмена прогнозировались и союзниками-интервентами[164]. Правительство разработало реформу в расчёте на продвижение белой армии в западном направлении. Вариант отступления совершенно не учитывался. Обещая гражданам компенсировать изъятые «керенки» в течение второй половины 1919 г., власти в очередной раз сделали ставку на получение американских купюр – купюры шли с сильным опозданием[165]. Оптимизм правительства не имел под собой никакого основания. Оба условия успешного развития реформы оказались нереализованными.

«Керенки» одинаково хорошо принимались и у белых, и у красных. Но правительство Колчака не учло того факта, что легко изъять из обращения лишь те деньги, которые уже потеряли значение на рынке. А «керенки» таковыми не являлись. В этом случае правительство Колчака уже было обречено на запаздывание при решении этой проблемы[166].

Сам момент для изъятия из обращения «керенок» был выбран очень неудачный - началось отступление белой армии на восток. Кроме того, будучи ограничено в ресурсах, правительство решило провести унификацию денежного обращения за счёт населения. В результате предпринятые в мае-августе 1919 г. меры больно ударили по экономическому положению населения, которое встретило их резким недовольством и даже саботажем.

Вместо стабилизации экономики денежная реформа по изъятию «керенок» привела к полной потере правительственного контроля над финансами. Упал авторитет едва начавшего завоевывать популярность «сибирского» рубля. Реформа настроила против правящей власти все слои населения, особенно крестьянство и буржуазию, являвшихся самыми крупными держателями этих денежных знаков, а на Дальнем Востоке - железнодорожников, от которых зависела единственная связывавшая восток России с внешним миром транспортная артерия[167].

О провале реформы может свидетельствовать и тот факт, что к осени 1919 г. из обращения было изъято 1100 млн. руб. «керенками». Это при учёте того, что на территории, подконтрольной белым по приблизительным подсчётам находилось до 9 млрд. руб. в «керенках»[168]. Получается, что лишь малая часть их была выведена из обращения.

Для успешного проведения намеченной операции необходим был огромный запас этих денег, а его не было. Для увеличения количества бумажных денег приходилось переоборудовать многие сибирские типографии для их печатания. Однако и это не могло существенно смягчить денежный кризис. Кроме того, разве могли типографии провинциальных городов, с грехом пополам печатавшие газеты, выпускать бумажные деньги, изготовление которых требовало самого высокого уровня полиграфии? Даже в Омске не было необходимых специалистов: художников и граверов. Не лучше обстояло дело с бумагой и краской. Наконец, помимо всего прочего, на подготовку и проведение эмиссии выделили очень мало времени. В своих воспоминаниях Г.К. Гинс пишет: «Все могли видеть, с какой преступной небрежностью печатались знаки - одни темнее, другие светлее. Целая серия пятисоток была выпущена с опечаткой. Если в руки попадало несколько пятисотрублевок, то нельзя было ручаться, что все они настоящие, потому что размеры их и цвет резко отличались»[169].

В результате оказалось, что вводимые в оборот «сибирские» деньги защищены от подделок еще хуже, чем изымаемые из оборота «керенки». Этим не могли не воспользоваться фальшивомонетчики. Возникали целые подпольные «предприятия» по производству «сибирок». Официальные отчёты отмечали «…сумма действительно обращавшихся среди населения краткосрочных обязательств значительно больше стоящей на балансе ввиду огромного количества фальшивых купюр. Из-за легкости их подделки в Сибири и за границей появляются многочисленные особые фабрики…»[170]

Наибольшее количество фальшивых обязательств правительства Колчака производилось на Дальнем Востоке. Широкую огласку приняло разоблачение японских коммерсантов организовавших во Владивостоке массовое производство фальшивых «омских» обязательств. При задержании у них было изъято таких денег на 2,5 млрд. руб. (!)[171].

Увеличение количества фальшивых «сибирок» привело к усложнению их размена на рынке.[172]

Региональные ОГБ то и дело присылали на экспертизу в Омск сомнительные обязательства, «принятые от разных лиц для определения платёжности…». Так, только Хабаровским ОГБ с 19 сентября по 1 октября 1919 г. было прислано изъятых подозрительных «сибирок» на 29775 руб.[173]. Причиной невозможности проведения экспертизы на местах являлось «отсутствие данных, по коим возможно было отличить фальшивые обязательства…»[174].

Положение в денежном обращении усложнилось еще и тем, что как только прошел слух об изъятии «керенок», так началось падение курса «сибирских» денег. После же изъятия они стали обесцениваться со стремительной быстротой. Это, в свою очередь, привело к «денежному голоду» - нехватке в обороте бумажных денег. Падение курса «сибирок» сопровождалось, также, ростом курса иностранных валют.

С точки зрения заполнения рынка фальшивыми купюрами «сибирские» деньги недалеко ушли от «керенок», а может быть, даже их превзошли, несмотря на то, что находились они в денежном обороте в течение короткого периода власти омского правительства. Все эти факторы привели к потере доверия у населения к «сибирским деньгам». Их отказывались принимать промышленники Сибири; крестьяне предпочитали отдавать продукты в кредит, лишь бы не получать колчаковские деньги. Просчёт реформы был и в том, что правительство Колчака пыталось заменить «керенки» менее популярными среди населения деньгами.

В своих воспоминаниях Г.К. Гинс так описывал обстановку, связанную с хождением этих денег: «Крестьяне перестали привозить товары на ярмарки, не зная, долговечны ли деньги, которыми им будут платить. Жаловались держатели «керенок» потому, что в кассах не хватало «сибирских» для обмена на «керенки». На фронтах жаловались, что солдат утратил «интерес» к победам потому, что захват «керенок» перестал давать ему барыш»[175].

Увеличивающаяся с каждым днём эмиссия «омских» вызвало повсеместное крайнее обесценение русского рубля, принявшее за последнее время катастрофический характер, в особенности на Дальнем Востоке и Сибири. Сибирский рубль, раздуваясь и умножаясь, погубил сам себя и подошел к той грани, за которой начинается нуллификация[176]. К 1 июля 1919 г. покупательная способность его снизилась до 2-2,5 коп.[177]

Т.о., процедура изъятия из обращения «керенок», рассчитанная на военные успехи и «американские» рубли, настолько сильно потрясла финансовый рынок, что последовавший за ним обмен местных денежных суррогатов не вызвал со стороны населения практически никакой реакции. С августа 1919 г. государственная власть белых окончательно потеряла влияние на денежный рынок. Кроме «сибирок» в денежном обращении оставалось ещё около 125 видов различных денежных знаков[178].

Что касается ввода в обращение «американских» рублей, то правительство Колчака успело ввести лишь боны номиналом в 50 коп. Эти денежные знаки ввиду упрощённого полиграфического качества (однотонности печати) были изготовлены первыми, и соответственно, первыми попали в Россию.

В мае 1919 г. в распоряжение Омского правительства из Америки прибыло 25 млн. руб. бонами 50-копеечного достоинства[179]. В отличие от всех выпускавшихся в Сибири денежных знаков, бон, не имевший даже названия и нарисованный одним цветом, отличался высоким художественно - полиграфическим исполнением. Обе его стороны орнаментированы геометрическим узором. На одной из его сторон изображен двуглавый орел без монархических атрибутов, а под ним рисунок Таврического дворца, где заседала Государственная Дума.[180]

Министерством финансов правительства Колчака разрабатывалась ещё одна эмиссия. Её идея связана с неудачным использованием заказанных в Америке кредитных билетов (точнее сказать, их отсутствием). Правительство попало в довольно тяжелое положение, так как план финансового оздоровления Сибири строился именно в расчете на эти знаки. Министерство финансов было вынуждено приступить к подготовке самостоятельного тиражирования денежных знаков, способных заменить в обороте массу скомпрометировавших себя суррогатов. Краску, бумагу и станки для печатания денег закупили в США. 8 мая 1919 г. в газетах прозвучала информация: «Министерство финансов незамедлительно приступает к выпуску знаков, технически пригодных для обращения (хорошая бумага, водяные знаки и более усовершенствованный способ работы гарантируют эти знаки от подделки). Знаки выпускаются в виде кредитных билетов Государственного Банка 3, 5, 10, 15, 25, 50, 100, 250, 500-рублевого достоинства». Эта эмиссия должна была получить красивое название «Возрождение России»[181]. Выпуск этих знаков не был произведён, зато бонистам известны 20 различных пробных экземпляров.

Кроме всех указанных видов денежных знаков к бонам правительства Колчака относятся и изготовленные в США облигации 4½%-ого внутреннего выигрышного займа 1917 г. номиналом в 200 руб. I, II, и III разрядов, а также купоны к ним (номинал 4 руб. 50 коп.). Выпуск их, согласно постановлению правительства, начался с 19 ноября 1919 г.[182] в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. Объём эмиссии облигаций и купонов составил 1 464 499 710 руб.[183] из них 8,7 млн. рублей к 1922 г. будет изъято[184].

На сегодняшний день, краткосрочные обязательства правительства Колчака, казначейские знаки облигации, купоны и «американские полтинники» встречаются почти в каждой коллекции. Реже попадаются обязательства номиналом в 100 руб. Наибольший интерес коллекционеров вызывают пробные знаки нереализованной эмиссии, особенно билеты в 100 и 1000 руб. Каталог П.Ф. Рябченко присваивает им 3-ю степень редкости.[185]

Также, к эмиссиям правительства Колчака, косвенно относится Георгиевская благотворительная лотерея, разрешённая министерством финансов правительства Колчака 28 февраля 1919 г.[186] Данная лотерея представляет собой продолжение традиций дореволюционной русской армии.

Отмечены факты наличия в денежном обращении колчаковской Сибири денежных знаков других контрреволюционных правительств, в частности, т.н. «донских» денег (денежных знаков правительства генерала А.И. Деникина).[187] Однако их присутствие никак не отразилось на денежной системе белой Сибири.

С июля 1919 г. красные войска стали упорно теснить армии Колчака с запада. Активное развитие партизанского движения в тылу белых привело к тому, что, реально, колчаковские власти контролировали только города. 14 ноября 1919 г. был взят Омск. Через несколько дней колчаковское правительство, эвакуированное в Иркутск, возобновило заседания. 29 ноября 1919 г. финансовое ведомство возглавил П.А. Бурышкин.

Осенью 1919 г. в Сибири возник Политический центр, готовивший свержение Верховного правителя. В конце декабря для подрыва власти Колчака Политическим центром было организован ряд городских восстаний в Восточной Сибири, в т.ч. и в Иркутске. С 24 декабря 1919 г. по 5 января 1920 г. в городе параллельно существовало 2 власти. Политический центр претендовал на создание в Восточной Сибири нейтрального буферного государства, несоветского, но и не принимающего участия в борьбе с большевиками. Но влияние его было во многом номинальным. 27 января 1920 г. Политический центр передал государственную власть Иркутскому ВРК.[188] Политический центр за недолговременный срок своего существования «по инерции» продолжил выпуск денег правительства Колчака.

К февралю 1920 г. Сибирь перешла под контроль Советской власти. К этому моменту общий объём денег, выпущенных правительством Колчака, находившихся в обращении, составил 16 654 956 523 руб.[189]

Существуют сведения о том, что в некоторых районах Восточной Сибири, (в частности в глухих отдалённых деревнях Иркутской области), хождение денег, выпущенных правительством Колчака, ещё в течение достаточно длительного времени продолжалось и при Советской власти вплоть до конца 1950-ых гг.[190]

Контрреволюция Дальнего Востока, как уральское и сибирское антибольшевистские движения имеет свои особенности развития, сказавшиеся, в том числе и на денежном обращении дальневосточного региона в период власти белых.

На Дальнем Востоке падение Советской власти привело к возникновению политического вакуума. Огромные расстояния и отсутствие единого центра сильно осложняли обстановку. Некоторое время каждая территориально-административная единица представляла собой полную автономию. Это вытекало ещё и из характера борьбы в регионе между советской властью и её противниками. На протяжении 1-2 месяцев областные и уездные советы в Забайкалье, Амурской области и Приамурье защищались от натиска контрреволюции и функционировали как самостоятельные республики. Свержение советской власти не изменило ситуацию - регион оставался политическим «лоскутным одеялом».

С 18 сентября по 10 ноября 1918 г. в Благовещенске действовало Временное правительство Амурской области. Его главой, отвечавшим также за вопросы юстиции, охраны и безопасности, путей сообщения, внешних сношений и финансов, стал член Учредительного собрания от Амурской области, известный меньшевик А.Н. Алексеевский. Без малого два месяца область жила в условиях почти полной самостоятельности, в том числе и финансовой. Ситуация осложнялась тем, что Амурское войсковое казачье управление претендовало на автономию уже внутри области[191].

В декларации правительства Алексеевского, опубликованной 20 сентября 1918 г. объявлялось свободное обращение японской иены в Амурской области. «Амурское правительство», не имея других денежных знаков, продолжало выпуск сторублевых большевистских «мухинок», и рублевых благовещенских городских разменных билетов. По данным, приведенным в сборнике «Наше денежное обращение», менее чем за десять дней - с 25 сентября по 4 октября 1918 г. - «Амурское правительство» выпустило областных билетов на сумму 18 033 600 руб.[192] Для ликвидации «денежного голода» на местах использовались, также, кооперативные и частные боны.[193]

В полосе отчуждения КВЖД и в Приморье ещё несколько месяцев продолжалась драма противостояния между Временным правительством автономной Сибири и Д.Л. Хорватом, который 9 июля 1918 г. сформировал «Деловой кабинет Временного правителя». Претензии обоих государственных образований на власть носили явно авантюрный характер. В то же время, с точки зрения революционной политической мифологии, генезис правительства П.Я. Дербера выглядел более или менее легитимно. При этом правительство Д.Л. Хорвата подкрепляло свои амбиции материально. Не найдя поддержки в полосе отчуждения КВЖД, правительство П.Я. Дербера после выступления чехов во Владивостоке переместилось в этот город, где вступило в альянс с Приморским областным земством.

В сентябре 1918 г. премьер-министр Временного Сибирского правительства выехал на Дальний Восток. По пути он провел переговоры с атаманом Г.М. Семеновым, А.Н. Алексеевским, Д.Л. Хорватом и П.Я. Дербером. Дальневосточные автономисты отказались от претензий на власть, уступив её Омску. Д.Л. Хорват при этом получил должность верховного уполномоченного Временного Сибирского правительства на Дальнем Востоке[194].

Пособничество местных властей (прежде всего, Семёнова, Алексеевского, Лихойдова и др.) дало возможность начала японской военной и экономической интервенции на русских землях Дальнего Востока. Начиная с 5 апреля 1918 г. на дальневосточной земле было введено японское военное присутствие. Предусмотрительность японской интервенции была велика. Интервенция по форме своей военная, таила в себе интервенцию экономическую. И, понимая, что лучшим символом экономической оккупации являются обращающиеся в крае денежные знаки оккупанта, японские войска привезли с собой изготовленные по особому заказу оккупационные деньги. Эти денежные знаки были изготовлены в 1917 г. достоинствами 10, 20, 50 сен, 1, 5, 10 иен, но, ставка делалась именно на разменную мелочь. Японцы правильно учли, что при недостатке русских разменных знаков этой мелочью наиболее легко будет приучить местное население к переходу в счёте на японскую денежную единицу. Объём выпуска оккупационных денег составил 1,6 млн. иен[195].

Интересен тот факт, что при покупке провианта и топлива у местного населения японцы платили за товар в 2-3 раза больше его рыночной цены, ведя расчёт рублями. Удивлённые продавцы слышали от микадо: «Мы ведь расплачиваемся не своими деньгами, а вашими».[196] Курс иены в конце 1919 г. заметно вырос и составил 150 руб.[197] Спекулянты в связи с этим стались приобрести иену или американский доллар. Но на обесценивающиеся «сибирки» валюта не продавалась, и для того чтобы купить валюту надо было обменивать «сибирки» на «думские» или «романовские».[198]

«Во Владивостоке, Чите и Маньчжурии созданы отделения японских банков. Появилось много японских менял, способствовавших внедрению иены и вытягиванию русского золота. Ликвидировались русские финансовые учреждения, препятствовавшие распространению иены. Действия японцев были решительны. Подрывая прочность рубля, интервенты-микадо захватили во Владивостоке 16 вагонов с золотом, серебром и валютой, но не успели их вывезти… Продолжалось активное внедрение японских денег…»[199].

Отпечатанные специально для оккупированных районов России боны колониального «Чосен банка» украшали драконы, павлины и хризантемы. Кроме надписей на японском языке, имелась на них и русская: столько-то «иенъ Японскою Монетою. Императорское Японское Правительство»[200]. Надписи на русском языке делались для более скорого усвоения и принятия японских денег русским рынком[201]. Хождение этих денег продолжалось до 1922 г., пока войсками ДВР не были изгнаны японские интервенты и подавлена дальневосточная контрреволюция.

Оккупационные боны Императорского Японского Правительства на сегодняшний день одни из самых дорогих военных денег в мире. Встречаются в коллекциях очень редко, а цена на них колеблется от 285 до 6000 $ в зависимости от номинала[202].

Относительная временная политическая и финансово-денежная стабилизация на Дальнем Востоке наступила при установлении власти правительства Колчака. На территорию Дальнего Востока стали поступать «омские» казначейские знаки и обязательства. Тем не менее, дальневосточные земли иногда испытывали нехватку разменных знаков. «Разменный голод» иногда порождал микроэмиссии. По инициативе Амурского областного земства в 1919 г. был осуществлён выпуск бон образца гербовой марки 50 коп., 1, 3 и 5 руб.[203] на сумму 18 млн. руб. Суррогаты эти «наследовались» Временным правительством Дальнего Востока, и ходили вплоть до реформы 5 июня 1920 г.[204] Сейчас в коллекциях «деньги-марки» Амурского областного земства встречаются не часто; (вероятная причина тому – невысокое качество бумаги и, как следствие, быстрый износ).

Из-за отступления армий Колчака и потери летом 1919 г. Екатеринбурга - уральского эмиссионного центра, - с октября 1919 г. во Владивостоке было налажено производство краткосрочных обязательств. Отличительной особенностью их оформления являются дата «октябрь 1919 г.» и бумага американского производства с сетчатым рисунком (т.н. «сетчатка»). На «сетчатке» выпускались обязательства 50, 250, 1000 и 5000 руб.[205]. Выпуск «сетчаток» продолжился и после падения власти «верховного правителя». Суммарный объём эмиссии «сетчаток», произведённый колчаковской и местной властями к 5 июня 1920 г., составил 5 411 025 900 руб.[206]

За короткий срок февраля-марта 1920 г. в денежном обращении Дальнего Востока было отмечено необычное для того времени явление – рост курса «сибирок». Причина этого - первоначальная уверенность рынка, в том, что на смену ушедшей власти идёт другая, способная объединить Сибирь, достичь соглашения с Советской Россией, и принять на себя обязательства прежней власти. Однако уже в апреле началось катастрофическое падение курса «сибирок», вызванное политической обстановкой и известями об аннулировании их большевиками.

Кроме выпуска «сетчаток» Владивостокское ОГБ в начале 1920 г. осуществило эмиссию односторонних 1000-рублёвых «чеков» на той же сетчатой бумаге[207]. Объём эмиссии составил 502 050 000 руб. Курс чеков был уравнен с «сибирскими». Чеки ходили вплоть до реформы 5 июня 1920 г.[208]

Кроме «сетчаток» в декабре 1919 г. во Владивостоке местное ОГБ произвело эмиссию облигаций (со штемпелем) и купонов 4½%-ого выигрышного займа 1917 г. Объём выпуска составил 253 420 000 руб.[209]

На сегодняшний день «сибирки», выпущенные на сетчатой бумаге встречаются реже обязательств на бумаге без водяных знаков, и представляют интерес для бонистов. Владивостокские чеки встречаются чаще. Из-за того, что для производства указанных денег использовалась импортная бумага, в руки коллекционеров попадает много экземпляров весьма неплохой сохранности.

Одна из крупных эмиссий контрреволюционных правительств была связана с именем атамана Г.М. Семёнова. Адмирал А.В. Колчак 4 января 1920 г. успел передать ему верховную власть. Фактически уже ещё с сентября 1918 г. Забайкалье было «государством в государстве», падение власти адмирала Колчака лишь формально закрепило это положение. Центр вооруженной борьбы с большевиками сильно сместился на восточном направлении: в восточную часть Забайкалья, Приморье и Манчжурию. Эти территории, остававшиеся под контролем контрреволюции, получили название Правительства Российской Восточной Окраины (ПРВО). Данное государственное образование активно сотрудничало с японскими интервентами. Центр власти атамана Семёнова располагался в Чите.

Уже к концу января 1920 г. ПРВО столкнулось с проблемами в денежном обращении. «Если в частном обороте и имелись хотя и обесценивавшиеся денежные знаки, всё же в количестве совершенно достаточном, то совсем иное положение создавалось для казны. Государственная казна атамана Семенова не обладала собственным запасом денежных знаков, и с перерывом формальной связи с Западом перед правительством Читы встал вопрос о собственной эмиссии»[210].

После обсуждения вопроса об эмиссии в совещаниях при атамане, 30 января 1920 г. был издан закон о местной эмиссии. Местному ОГБ распоряжением правительства предложено было приступить к изготовлению и выпуску «бон Читинского Отделения Государственного Банка» достоинством в 100 и 500 руб.»[211] Выпуск денежных знаков ПРВО был возможен и потому, что в руках атамана Семёнова находилось 711 ящиков с ценностями на сумму до 90 млн. руб. золотом.[212]

Ещё до падения власти Колчака Семёнов задержал партию особой бумаги американского производства с сетчатым рисунком водяных знаков. Бумага шла по железной дороге из Владивостока в Омск[213]. Для производства собственных денег атаманом была использована эта бумага.

Деньги Семёнова не получили даже официального названия. «Среди множества бумажных денег… гражданской войны эти относятся к числу наиболее примитивных. Рождались они в страшной спешке и практически не имели никакого обеспечения»[214].

Выпуск этих бон производился Читинским ОГБ с 18 февраля по 17 августа 1920 г. О предстоящем выпуске своих бон Государственный Банк ПРВО информировал население следующим объявлением: «Для удовлетворения потребности населения Российской Восточной Окраины в денежных знаках, Государственный Банк на днях приступает к выпуску 500 руб. казначейских знаков, разрешенных к выпуску законом 30 января с. г. и изготовленных на плотной бумаге с особыми водяными знаками, с художественно выполненными изображениями и рисунками»[215]

100-рублёвые боны печатались серо-коричневой краской, за что получили в народе название «воробьи». 500-рублёвые боны имеют 3 варианта цвета печати (по серия выпуска): синяя, серо-зелёная и серая[216]. По цвету печати народ назвал их «голубки». Кроме этих названий существовали и другие – собирательные: «атаманские», «семёновские». На оборотных сторонах имелась лаконичная надпись «Имеет хождение наравне с денежными знаками. Подделка преследуется законом».

В предупреждение установления лажа на «сибирки», атаман Семенов издал приказ об обязательности хождения бон Госбанка наравне с «сибирскими» и установил для лиц, нарушающих это постановление, наказание: арест на 6 месяцев и штраф в 10000 руб. Приказ этот остался лишь на бумаге. Курс выпущенных атаманом Семеновым бон сразу же был установлен рынком в два раза худший, нежели на «сибирские».[217].

Первая серия выпущенных бон разошлась немедленно, и вскоре состоялось утвержденное атаманом, постановление Помощника Главкома по гражданской части следующего содержания: “Предоставить Читинскому ОГБ разрешенный ему в феврале сего года выпуск бонов Государственного Банка на сумму 500 млн. рублей, увеличить до 1 млрд. рублей. Купюры бонов сохранить в 25, 50, 100 и 500 рублей. Разверстание общей суммы бонов между купюрами предоставить Государственному Банку; ему же предоставить и установление серий выпуска, а равно номеров и литер бонов”.

Боны достоинством в 25 и 50 руб. в обращение выпущены не были и даже не заготовлялись ЭЗГБ из-за стремительного падения курса «атаманского» рубля[218]. На Дальнем Востоке в начале июня 1920 г. за 1 рубль золотом давали 5000 руб. «семёновскими». В конце июня курс составлял 1:10000; к августу курс упал до 40000 «атаманских» руб. за золотой рубль[219]. В июле 1920 г. за 1 японскую иену давали 25000-30000 «семёновскими».[220]

«Семёновские» деньги буквально на глазах теряли свою платёжеспособность. Население категорически не желало их принимать. «Особенно способствовало падению читинских знаков то, что за пределами Забайкалья эти деньги абсолютно ни кем не принимались. А т.к. выпуск этих бон совпал с моментом перелома в сторону катастрофы курса на «сибирки», то и боны Госбанка ПРВО разделили участь денег правительства Колчака. Финансисты Семёнова предлагали осуществить новую эмиссию бон, обеспеченных земельным фондом Забайкалья. Однако это предложение даже не рассмотрели».[221]

Выпуск бон продолжался вплоть до изгнания Семёнова из Читы. На момент захвата Читы Красной армией в конце августа 1920 г. «атаманских» денег было отпечатано на сумму в 9,8 млрд. руб. при реальном золотом обеспечении всего на 0,5 млн.[222].

Помимо выпуска бон Читинского ОГБ атаман Семёнов планировал ещё одну эмиссию, которой не суждено было осуществиться. Необходимо было срочно избавиться от скомпрометировавших себя «воробьёв» и «голубков». Для этого специально была разработана и отпечатана пробная партия «казначейских знаков правительства Российской Восточной Окраины» номиналами 25, 50, 100, 500, 1000 и 5000 руб.[223] с вариантами. «На пробных знаках помещены изображения, двуглавого орла без короны “московского стиля”, а также женские фигуры, которые существуют на нескольких вариантах пробных денежных знаках различного достоинства. Тут и привычный символ России – в кокошнике с перекинутой через плечо косой грозные воительницы в богатырских доспехах[224]. Однако все эти проекты так и остались лишь в нескольких пробных оттисках, никогда не появившись в обращении. После разгрома Семенова в Читу переезжает Правительство ДВР. Своим законом от 15 ноября 1920 г. оно запрещает обращение денежных знаков, выпущенных при атамане. В типографиях Читы были обнаружены запасы бумаги с недопечатанными казначейскими знаками. Листы эти впоследствии использовались в мастерских для изготовления форзацев и переплета книг»[225].

«Семёновские» рубли, оказавшиеся на подконтрольных белым территориях Дальнего Востока, став обычной бумагой, продолжали свой бесславный путь, пока рынок окончательно не перестал их принимать.

В настоящее время денежные знаки атамана Семёнова номиналом 100 и 500 руб. достаточно часто встречаются в коллекциях. Гораздо больший интерес для коллекционеров представляют пробные казначейские знаки, которые встречаются редко.

Интересен тот факт, что современники отмечали большое количество звонкой монеты на руках населения Забайкалья в период власти «семёновщины», связывая это с уплатой жалования атаманом своим подопечным в звонкой монете.[226]

Дальнейшие эмиссии контрреволюции связаны с последними всплесками активности белого движения на Дальнем Востоке (1921-1922) гг.: переворотом 26 мая 1921 г., кратковременной властью Временного Приамурского правительства и выступлением генерал-лейтенанта Р.Ф. Унгерна.

Силами белогвардейцев 26 мая 1921 г. во Владивостоке был произведён переворот. Власть перешла в руки Временного Приамурского правительства, во главе с братьями-купцами Меркуловыми. Власть эта фактически распространялась на города Владивосток и Никольск-Уссурийск и на некоторые уезды Приморской области. Военные действия позволили белым захватить Хабаровск, но захват этот продолжался лишь несколько недель, после чего территория Приамурского Государства вновь сократилась до немногих уездов.

При помощи интервентов готовилось вооруженное выступление против ДВР. Интервенты поддержали и инициативу барона Унгерна. Под его командованием в конце мая 1921 г. со стороны Монголии в районе Кяхты было организовано вторжение на территорию ДВР. Однако к концу августа объединёнными силами армии ДВР, V-ой Красной армии и революционных монгольских частей Унгерн был разбит, попал в плен и был расстрелян[227].

30 мая 1922 г. сделана была внутренняя попытка ниспровергнуть власть Временного Приамурского правительства и передать ее новому Временному правительству, избранному «меркуловским» Приамурским Народным Собранием. Попытка эта успеха не имела и после двухнедельного фактического безвластия, власть вновь была возвращена Временному Приамурскому правительству.

Существуют данные о том, что выпускались односторонние беспроцентные краткосрочные обязательства Государственного Казначейства Временного Приамурского правительства номиналом 5 руб. с датой «1921». Однако нет каких-либо других сведений по этой эмиссии.[228]

Японское правительство 25 июня 1922 г. официально заявило о ликвидации своего военного присутствия в Приморье: т.о., белое движение лишалось силовой поддержки. По инициативе японцев «чтобы предотвратить полное крушение контрреволюционных сил на Дальнем Востоке 23 июня 1922 г. во Владивостоке в здании местного цирка был созван т.н. Земский Собор»[229], где Временное Приамурское правительство сложило с себя власть.

Земский Собор, провозгласил принцип единоличной власти и, постановил призвать на царство законного наследника из династии Романовых. Временно власть возглавил генерал-лейтенант М.К. Дитерихс, принявший титул «Верховного Правителя и Воеводы Земской Рати» («земской ратью» именовались силы, подчинённые Дитерихсу). Само «государство» было названо «Приамурский Край» и представляло собой небольшой участок территории Приморья. Новый «верховный правитель» принял на себя управление краем, вскоре перенес свою резиденцию в Никольск-Уссурийск и объявил о предстоящем походе на запад.

В указе от 30 июня 1922 г., «воевода» Дитерихс, распорядился выпустить: «…в народное обращение бумажные разменные денежные знаки достоинством в 1, 2, 3, 5, 10, 20 и 50 коп. в золотом исчислении на общую сумму 50 000 руб.»[230].

Но отпечатать успели только 1- и 5-копеечные разменные знаки[231]. «Воевода» велел поместить на разменных знаках царский герб - двуглавого орла со всеми регалиями. На обороте, под орлом, стояли буквы: «ЗПК» (Земский Приамурский Край)[232]. Выпустить в обращение даже отпечатанные разменные знаки правительство Дитерихса не успело, поскольку осенью 1922 г. силами армии ДВР «земская рать» была разбита.

В настоящее время разменные знаки Приамурского Края, как и любые другие, нереализованные и пробные эмиссии представляют интерес для коллекционеров и встречаются нечасто.

С ликвидацией «земской рати» Дитерихса её остатки ушли на юг в Манчжурию. На сокрушенном выступлении Дитерихса закончились активные действия контрреволюции на Дальнем Востоке. Нереализованный выпуск денежных знаков «воеводы» поставил точку в истории эмиссий денег контрреволюции на Дальнем Востоке и на территории бывшей Российской империи в целом.

Опыт ведения финансово-денежной политики антибольшевистскими правительствами в 1918-1922 гг., по сравнению с опытом Советской России является не менее актуальным и поучительным. Большевики предполагали ликвидацию института денег в экономике. Но по опыту мировой истории подавляющая часть обществ, оказавшись в финансовом кризисе, ищет пути спасения своей денежной системы, а не её уничтожения. Потому белые стремились реанимировать кредитно-денежную систему. Однако решить данную проблему для антибольшевистских правительств за кратковременный срок, да ещё и в условиях противостояния гражданской войны оказалось в принципе невозможно.

Это подтверждается итогами финансово-денежной политики, проводимой правительством адмирала А.В. Колчака. Финансовую организацию этого антибольшевистского государственного образования, даже не смотря на итоговый провал, можно назвать самой основательной, по сравнению с другими контрреволюционными правительствами. Деньги «колчакии» - наиболее значимая эмиссия контрреволюционных правительств за Уралом, да и в целом по стране в силу политических притязаний своего эмитента.[233] Поэтому при изучении финансовой политики антибольшевистских правительств в Урало-Сибирском и Дальневосточном регионах основное внимание уделяется деятельности правительства Колчака. Поскольку именно его мероприятия оказали наибольшее влияние на денежную сферу подконтрольных регионов.

Говоря о причинах срыва финансово-денежных преобразований белых необходимо отметить, что в ряде случаев решения принимались поспешно в силу давления социальных и экономических обстоятельств.[234] Поспешность, в свою очередь, вызывала недоучёт условий и последствий в будущем. Просчёты финансово-денежной политики были, также, одной из причин дезорганизации тыла, и как следствие, военного поражения контрреволюции.

Если говорить непосредственно о самих деньгах, то те, что выпускались после падения власти «верховного правителя», носили, лишь номинальный характер, являясь проявлением личных политических амбиций своего эмитента[235].

3.1 Денежные знаки необязательного обращения:

Гражданская война ещё больше усугубила кризис в финансово-денежной сфере, разразившийся в результате стремительного краха российской государственности в 1914-1917 гг. «Денежный голод» по стране к 1918 г. стал практически повсеместным явлением. Новая государственность, как красных, так и белых, как могла, старалась урегулировать денежное обращение. Однако на территориях, охваченных гражданской войной, противоположные взгляды большевиков и контрреволюции в политике по отношению к деньгам ещё больше усиливали кризис.

В таких условиях, когда денежный рынок терпел фиаско, по экономическим закономерностям денежного обращения своё активное развитие получают суррогатные деньги чрезвычайных обстоятельств (или денежные знаки необязательного обращения). В условиях денежного обращения в период гражданской войны «…появляется масса временных способов обойтись без общенациональных денежных знаков. Обычно такие денежные знаки печатают некачественно, их защита минимальна. Они являются временным решением проблемы торговли в условиях смутного времени…»[236].

Суррогатные деньги в период гражданской войны возникали повсеместно. В зависимости от того, кем являлся инициатор их выпуска – государственное образование, муниципалитет, различные организации, объединения и частные лица - они делятся на 3 группы. Особый интерес для бонистики представляет последняя 3-я группа - т.н. «частные деньги», - поскольку в силу наиболее широкого в ней круга эмитентов, она, на сегодняшний день, является менее исследованной.

Для данной категории денежных знаков продолжаются терминологические споры, связанные с вопросами их классификации и правомочности. Так, термин «частные деньги» вызывает дискуссии среди бонистов. Р.И. Тхоржевский предложил заменить его термином «внутренние деньги» для бонов, «обслуживавших рабочих и служащих организаций и предприятий либо потребителей небольших кооперативов»[237] Но к единому мнению не пришли до сих пор. Поэтому из-за терминологических споров эмиссии различных организаций, объединений и частных лиц уже в течение 80 лет, собирательно называют «денежные знаки необязательного обращения».

К денежным знакам необязательного обращения, выпущенным на территориях Урала, Сибири и Дальнего Востока в период гражданской войны, на наш взгляд, можно отнести следующие категории денежных суррогатов:

1. Денежные знаки финансово-кредитных учреждений (банков, сберегательных касс, обществ взаимного кредита и др.);

2. Денежные знаки правительственных учреждений (продовольственных управ, железных дорог, горных округов и др.)[238];

3. Денежные знаки кооперативов и кооперативных объединений;

4. Денежные знаки общественных объединений и организаций (собраний, клубов, обществ)[239];

Многие выпуски производились в силу узкой своей локальности в малых объёмах, и являются редкостью в прямом смысле этого слова. Что касается обязательности обращения частных денежных знаков, то в ряде случаев нет никакой возможности провести границу между обязательным и необязательным, (особенно в небольших городах ).[240]

Денежные знаки необязательного обращения имели множество разнообразных официальных наименований – «…ассигновки, боны, заметки, знаки, карточки, квитанции, контрамарки, купоны, марки, наряды, обязательства, ордера, приказы, расписки, талоны, чеки и мн.др.…»[241]

Общее количество денежных знаков периода гражданской войны до сих пор не подсчитано. Приводимые в литературе количественные оценки бон, выпущенных на территории бывшей Российской империи в период с 1918 по 1922 гг. сильно разнятся. Минимальная цифра – 200 образцов.[242] Наиболее распространённая цифра - 2200 образцов.[243] Называют, также, цифру 5000 образцов.[244] Последние исследования говорят о 14000.[245] Максимальная цифра оценки – 20000 образцов, (включая разновидности).[246]

И во многом данная ситуация, связанная с видовым многообразием и проблематичностью подсчётов, сложилась из-за эмиссий денежных знаков необязательного обращения, поскольку и в наши дни в этой категории денег периода гражданской войны периодически случаются находки.

Проблематична ситуация с историческими источниками по этим эмиссиям. Это связано, главным образом, с отсутствием документальной базы частных архивных фондов. В ряде случаев об эмитентах и эмиссиях приходится судить лишь по самим частным денежным знакам или по каким-либо косвенным источникам. Частные суррогатные денежные знаки 1918-1922 гг.- направление отечественной бонистики, являющееся перспективным для научных изысканий.

3.2 Денежные знаки необязательного обращения, выпущенные на Урале

Среди частных денежных знаков, выпущенных на Урале в период гражданской войны, значительное место занимают боны различных потребительских обществ, товариществ, объединений и кооперативов. Кооперативные суррогаты денег являются одной из особенностей денежного обращения в данном регионе в период гражданской войны.

Это связано с активным развитием кооперативного движения в Уральском регионе. Начиная с 1864 г. с введением «Положения о Губернских и уездных земских учреждениях» на Урале возникли потребительские общества, кредитные и ссудо-сберегательные товарищества, кустарные и рабочие артели, вольные и сословные кассы, сельскохозяйственные общества. На момент начала I Мировой войны на Урале насчитывалось порядка 60 различных крупных городских, сельских и заводских обществ[247].

«…I мировая война нарушила сложившиеся экономические отношения. Продовольственная разруха, искусственное вздутие цен, спекуляция на дефицитных товары послужили мощным толчком к развитию кооперации. На этом фоне девиз “В единении - сила!” оказался очень привлекательным для многих уральских кооператоров. К началу гражданской войны 4 крупных Союза координировали работу более ста потребительских обществ с оборотным капиталом свыше 10 млн. руб. Кроме потребительской кооперации широко развивалась и кооперация кредитная, объединявшая на Урале более 3 млн. человек…»[248]

Появление ряда первых разменных денежных суррогатов на Урале отмечается уже в 1905-1907 гг. Нехватка разменных денег, (прежде всего, мелкой монеты), в 1915-1916 гг. привели к новым частным эмиссиям. Однако производство частных денег на Урале достигнет своего апофеоза в 1918-1919 гг. - в разгар гражданской войны.

Революция и гражданская война сильно ударили по частному предпринимательству. С началом гражданской войны экономика оказалась полностью разбалансированной. Деньги, выпускавшиеся в 1918-1919 гг. каждой новой властью, почти мгновенно обесценивались. Выжившие в кооперативных объединениях частные дельцы в условиях нехватки в обращении денежных знаков, для нормализации торговли, (прежде всего, своей), организовывали собственные эмиссии денег. И, как это ни было странно, наиболее защищённым платёжным средством становились боны кооперативов и предприятий, поскольку на них при любой власти было возможным приобретение хоть какого-то товара.

По мнению В.Ю. Козлова: «…гражданский оборот сам создаёт для себя средства удовлетворения “денежного голода”. Знаки, используемые им в этом случае, могут быть лишены как государственно-правовой санкции, так и какого-либо экономического обеспечения (разменного фонда и т. д.). Единственной гарантией их ценности является сама потребность оборота в выполнении ими денежных функций, и эта потребность является существенной и достаточной для обеспечения ими полной меновой ценности»[249]. За период 1917-1919 гг. в Уральском регионе насчитывалось более 100 различных частных эмитентов; подавляющее большинство их – различные кооперативные объединения[250].

Многие выпуски уральских частных и кооперативных бон имели целью преодоление «разменного голода». Поэтому в обращение, как правило, выпускались боны 1-3-ёх номиналов. Их выпуск обеспечивался товарами кооператива или наличностью разменного фонда в серебряной монете. Поэтому частные и кооперативные эмиссии не подрывали без того шаткие позиции рубля, и не оказывали разрушительного действия на экономику, каковое имело место от эмиссий различных государственных образований.

Многие из частных и кооперативных выпусков денежных знаков были примитивны в полиграфическом исполнении, и внешне мало походили на деньги. Материалом для их изготовления, как правило, была плотная бумага, а чаще тонкий картон. Единственными атрибутами, удостоверяющими подлинность, зачастую, служили печать организации и подписи членов правления кооператива. Некоторые кооперативные эмиссии пропагандировали движение кооперации. Так, на ряде кооперативных денежных знаков встречается символическое изображение рукопожатия, являющееся знаком единения и верности[251], и девиз «В единении – сила!»[252].

Отдельно стоит отметить денежные знаки, выпускавшиеся горными заводами и округами. Отмечено порядка 10-15 уральских горных предприятий, выпускавших в период гражданской войны собственные денежные знаки (заводы Надеждинска, Кыштыма, Белорецка, Лысьвы и др.)[253]. Эта категория эмитентов представляла собой традиционный вид местной промышленности с присущей ему местной индустриальной спецификой. В период гражданской войны большое количество крупных горнозаводских предприятий, разбросанных и удалённых друг от друга, начинали жить собственной жизнью, до предела ужимая связи с внешним миром, и вводя собственные деньги. Причина ввода собственных денег – нехватка общегосударственных знаков. Неофициально население называло денежные знаки горных предприятий «горные» или «горнорудные».

«Большинство горных округов Урала к весне 1919 г. имели собственные чеки или обязательства. Они не были обязательны к приёму в государственной торговле и кредитных учреждениях, хотя и имели широкое распространение на чёрном рынке. Заводские выпуски были обеспечены крупной наличностью, хранившейся в кассе завода или на банковском счёте; в худшем случае завод объявлял обеспечением собственное имущество…»[254] В отношении своего обеспечения деньги горных предприятий, также как и боны кооперативов, были безвредны для экономики.

Денежные знаки горных предприятий, по сравнению с кооперативными бонами, были несколько лучше по качеству. Купюры имели индивидуальные номера, тогда как боны кооперативов иногда выпускались литерной серией[255]. Тенденцией эмиссий горных предприятий стал выпуск эмиссионной группы денежных знаков[256]. Главным бичом кустарного производства денежных знаков оставалась их очень плохая обращаемость. Они быстро скапливались на руках у держателей, и эмитенту приходилось прибегать к дополнительным выпускам. На уровне небольших предприятий такая «инфляция» оборачивалась обычно не падением курса, а прекращением к приёму в платежи. По сравнению с бонами кооперативов «горные» деньги принимались населением хуже. Отмечены факты подделок «горных» денег.[257]

В.М. Рынков отмечает тенденцию взаимосвязи «горных» и кооперативных денег. «…Практически весь запас общероссийских денег в горнозаводских округах резервировался для взаимодействия с внешним миром. Предприятия, получавшие недостаточно денег для выплаты заработной платы, осуществляли выплату купонами, бонами, ордерами. Попадавшие к населению общенациональные деньги перетекали в кассы кооперативов в качестве авансов за товары. Взамен выдавались кооперативные боны, на которые осуществлялся местный кооперативный товарооборот. Подобная практика сформировалась в регионе с начала 1918 г.».[258]

Только в Уральском регионе правительство адмирала Колчака в рамках своей программы по унификации денежного обращения подконтрольных территорий, не пыталось вмешиваться в местное денежное обращение, тогда как в Сибири предпринимались попытки запретить выпуски частных денежных знаков.[259]

С приходом к власти большевиков условия деятельности уральских кооператоров усложнились. В 1920-1921 гг. реализовывались 2 документа советского правительства - «Положение о социалистическом землеустройстве и мерах перехода к социалистическому земледелию» от 14 февраля 1919 г. и декрет «О потребительских коммунах» от 16 марта 1919 г.

В условиях «чрезвычайки» и гиперинфляции обычная деятельность кооперативов стала невозможна, и сохранились только те из них, которые начали выполнять функции распределительных подотделов исполкомов. Каждый гражданин должен был стать членом потребительской коммуны и приписаться к одному из её пунктов. Функции банков начали переходить к Народному комиссариату продовольствия, который контролировал распределение. Кроме того, нельзя сбрасывать со счётов и те обстоятельства, что кредитные союзы были просто уничтожены, а в период гражданской войны проявилось резко негативное отношение населения и к сельскохозяйственным кооперативам, т.к. именно через них Советская власть пыталась проводить, т.н., “первую коллективизацию”…»[260]

Уральская заводская промышленность с приходом советской власти была национализирована; соответственно, были ликвидированы и эмитенты-заводоуправления. С их ликвидацией «горные» деньги теряли свою платёжную силу. В 1920 г. на Урале появился только 1 (!) новый эмитент – Висимо-Уткинское общество потребителей[261]. В каталогах бон периода гражданской войны нет ни одного денежного знака необязательного обращения с датой «1921 г.», выпущенного на территории Урала.

Т.о., с приходом власти Советов производство частных денег на Урале временно прекратилось вплоть до повторного развития кооперации на Урале к 1922 г., что будет связано уже с мероприятиями нэпа.

В настоящее время частные денежные знаки Урала в коллекциях встречаются нечасто, но и особого интереса коллекционеры к ним не проявляют. На наш взгляд, подобная ситуация вызвана сложностью изучения данных эмиссий ввиду отсутствия по ним каких-либо сведений. Подобная ситуация существует в отечественной бонистике уже около 80 лет. Коллекционированием и изучением их занимаются только отдельные бонисты, не смотря на то, что на Урале иногда находят ранее неизвестные боны необязательного обращения.

3.3. Денежные знаки необязательного обращения,

Ситуация сложившаяся в Сибирском регионе с денежными знаками необязательного обращения в 1918-1922 гг. во многом схожа с положением дел соседнего Уральского региона. В Сибири, как и на Урале, к началу ХХ в. сложилась сильная потребительская и кредитная кооперация. Так, к 1918 г. на территории охвата только Омского отделения Народного Банка, включавшей Тобольскую губернию, Акмолинскую область и некоторые уезды Томской и Алтайской губерний, находилось 36 кооперативных объединений. Из них 10 кредитных, 22 потребительских и 4 смешанных[262]. Индустриальная специфика развития региональной промышленности заключалась в расположении основных районов добычи полезных ископаемых в восточной части региона.

Сибирь отличается от Урала меньшим количеством эмиссий денежных знаков необязательного обращения. За период 1918-1922 гг. здесь отмечено порядка 60-ти эмитентов, связанных с частной предпринимательской деятельностью и кооперацией[263]. На наш взгляд, ещё одной особенностью для денежного обращения региона является его центральное политическое положение для белого движения, (особенно, Западная Сибирь). Правительство адмирала Колчака, стремившееся произвести централизацию денежного обращения, пыталось не допускать выпуска денег негосударственными образованиями.

Тем не менее, для сибирских территорий отмечены случаи выпуска частных бон, имевших достаточно широкое хождение и относительно крупный объём эмиссий. Таковыми являются примеры эмиссии ордеров Управления Кузнецкого каменноугольного и металлургического акционерного общества в Томске в 1918 г. и эмиссии чеков общества взаимного кредита в Красноярске в 1919 г.[264]

История томских ордеров такова. «…Отсутствие разменных денег заставило Кузнецкое каменноугольное и металлургическое товарищество выпустить собственные ордера. Удалось достичь договорённости с Кузнецким союзом кооперативов о приёме ордеров, при условии их периодического обмена на общероссийские деньги в крупных купюрах…»[265] Ордера выпускались однотонные, односторонние, однотипные, на простой бумаге без водяных знаков. Надпись на них гласила: «Ордер №… в кассу Управления на сумму … руб. выдайте предъявителю сего из кассы … рублей (номинал прописью рублей)». Ниже шло факсимиле директора-распорядителя: «Федорович» и подписи бухгалтеров от руки. Ниже подписей располагалась надпись: «Ордера обеспечены на полную сумму государственными кредитными билетами крупного достоинства». В левой стороне ордера располагался корешок, который отрывался при погашении ордера.[266] Ордера выпускались номиналами в 1, 3, 5, 10, 20 и 100 руб. Поскольку ордера имели хождение на территориях кузнецких каменноугольных копей,[267] в народе их называли «кузнецкие».

«Но обращаемость ордеров была очень плохая. Приходилось прибегать к дополнительным выпускам. Ордера не принимали местные крестьяне, поэтому отоварить на них можно было только в лавках выпустившего их предприятия. Но в лавках товары быстро иссякали, и поэтому ордера скапливались на руках у работников. В начале 1919 г. Кузнецкий кооперативный союз и винные лавки отказались принимать ордера. Министерство финансов потребовало немедленно прекратить их выпуск и обменять держателям на сибирские краткосрочные обязательства. Но сделать это оказалось уже невозможно без прекращения деятельности предприятия…»[268]. К апрелю объём эмиссии ордеров составил 950 000 руб.[269] Однако отсутствуют какие-либо сведения о том, какое количество томских ордеров в действительности находилось в обращении. Достаточно часто в руки коллекционеров попадают бланки ордеров (отсутствует номер и подписи бухгалтеров), что свидетельствует о том, что сравнительно немалое число «кузнецких» так и не попало в обращение.

В настоящее время «кузнецкие» ордера достаточно полно представлены в коллекциях, несколько реже встречаются 100-рублёвые ордера.

В феврале 1919 г. Красноярским обществом взаимного кредита (ОВК), так же, как Кузнецкое акционерное общество, оказавшись в ситуации разменного кризиса, приняло решение о выпуске собственных разменных суррогатов. Были выпущены разменные чеки на 1, 3, 5, 10, 25 и 50 руб. Объём выпуска первоначально определили в 25000 руб.,[270] однако, за несколько месяцев выпуск пришлось увеличить до 550000 руб. Ареалом обращения чеков Красноярского ОВК был сам город[271].

Чеки Красноярского ОВК сегодня очень редки в коллекциях. А известный в бланке 10-рублёвый чек из серий «Б», «В», «Г» относится к категории уникальных[272].

Большие по объёмам эмиссии частных бон в Томске и Красноярске принудили правительство адмирала Колчака для снятия остроты дефицита разменных денег возобновить выпуск в обращение суррогатов общероссийских образцов. В начале 1919 г. Самарская контора Государственного банка, эвакуированная в Томск, получила указания выпустить оставшиеся запасы государственных ценных бумаг, наложив на них штемпель «Томск, 1918».[273]

Падение режима Колчака, аннулирование его денег большевиками и дефицит советских денежных знаков на рубеже 1919-1920 гг. вызвали в Сибири «вакуум» денежного обращения. В результате чего кооперативное движение было поставлено в чрезвычайно тяжёлые условия. Причём страдали, в том числе, и те кооперативные организации, которые обеспечивали продовольствием Красную армию и рабочее население. Официальные документы характеризовали ситуацию следующим образом: «Налаженные и нетронутые аппараты кооперативных союзов, оставаясь без средств, ввиду аннулирования сибирских знаков [денег правительства Колчака – Прим. Д.П.], замирают.[274] Отсутствие советских денежных знаков для самых необходимых расчётов и платежей дезорганизует аппараты кооперативных организаций и грозит полной их остановкой…»[275]

В такой обстановке многие сибирские кооперативные и торговые общества и предприятия для нормализации своей деятельности были вынуждены выпускать свои боны и при Советской власти. Кооперация в собственной периодике даже размещала рекламу своих «заёмных писем». Но нет данных о том, как принимались эти деньги населением. Подавляющее большинство из них по-прежнему изготовлялось на низком полиграфическом качестве, а некоторые из них внешне мало походили на деньги.[276]

Отдельную категорию бон необязательного обращения в Сибири в период гражданской войны представляют собой денежные знаки концентрационных лагерей военнопленных. Лагеря для военнопленных появились в Сибири ещё во время первой мировой войны. К 1920 г. на территории Западной и Восточной Сибири их насчитывалось порядка полутора десятков концлагерей-эмитентов[277]. Для внутренних расчётов лагеря прибегали к выпуску своих «денег». Из-за отсутствия материала «лагерные деньги» изготовлялись, иногда, на подручном материале. Например, лагерь в посёлке Берёзовка (Бурятия) выпускал денежные знаки на лоскутах материи.[278] Многие из «лагерных» выпусков относятся к категориям редких, особо ценных и уникальных денежных знаков. В коллекциях они встречаются очень редко.

Не обошлось и без денег-курьёзов. Ещё одним фактом, указывающим на кризисную нехватку денег в периферийных районах Сибири, является курьёзный опыт микроэмиссии Якутии 1918-1919 гг. Ввиду отсутствия в обращении денег и бумаги для их производства Якутским товариществом розничной торговли был организован выпуск денежных знаков на винных этикетках. На мадере рукой уполномоченного товарищества А.А. Семёнова было написано «1 рубль», на кагоре - «3 рубля», на портвейне – «10 рублей», на хересе – «25 рублей». Печать, роспись наркомфина и порядковый номер придавали этим «деньгам» вполне законный вид. Якуты и тунгусы очень хорошо принимали эти деньги. Позднее Советская власть изъяла и погасила эти своеобразные квитанции. «Винные деньги» Советской Якутии относят к категории уникальных денежных знаков, поскольку бонистам известны лишь единичные экземпляры [279]

Спортивная организация «Сокол» Чехословацкого корпуса в 1918 г. в Сибири выпускала боны номиналом в 50 коп. и 1 руб. для внутренних расчётов между чешскими легионерами. «На… знаках была сделана… надпись: “Подделка не преследуется, потому что, и на хорошие деньги ничего не купишь”»[280]. Подобные денежные знаки относят к категории т.н. «бон-агиток».

Ещё более курьёзными оказались «деньги» известного сибирского писателя-футуриста Антона Семёновича Сорокина. Знаменитый в Омске своими чудачествами литератор А.С. Сорокин в конце 1919 г. вручную изготовил собственные денежные знаки. На одном из литературных вечеров Сорокин объявил себя «диктатором над всеми писателями» и раздал гостям «денежные знаки своей VI державы». На «знаках» была надпись «Денежные знаки VI державы обеспечиваются полным сочинением Антона Сорокина. Подделыватели караются сумасшедшим домом, а не принимающие знаки – принудительным чтением рассказов Антона Сорокина. Король писателей Антон Сорокин. Директор банка Всеволод Иванов [друг писателя – Прим. Д.П.]». Внешне «знаки» были схожи с аннулированными обязательствами Колчака, потому население сначала даже принимало их. Народ, привыкший к хаосу денег, посчитал их новыми советскими денежными знаками.

А.С. Сорокина вызвали в омское ЧК. Однако он отрицал инкриминированное ему чекистами обвинение в фальшивомонетчестве, поскольку он – «король писателей» – выпускал деньги от своего имени, а не от имени советского правительства. Обескураженные чекисты отпустили А.С. Сорокина, посчитав его психически нездоровым человеком, однако, предупредив о грозящем ему тюремном заключении в случае повторного производства своих «денег».[281]

Но подобная эмиссия вряд ли претендовала на какую-то масштабность. Это, скорее, была одна из искромётных острот А.С. Сорокина, тем не менее, его «знаки VI державы» кратковременно имели место в локальном денежном обращении Омска. На наш взгляд, «деньги» А.С. Сорокина будет правильнее отнести, к категории бутафорских денежных знаков.[282]

На сегодняшний день для сибирских денежных знаков необязательного обращения характерно тоже положение, что и для уральских. Они, в большинстве своём, слабо изучены, и по сравнению с уральскими частными и кооперативными бонами несколько хуже каталогизированы. Интерес бонистов на сегодняшний день к ним не слишком велик.

3.4. Денежные знаки необязательного обращения,

Денежные знаки необязательного обращения, выпущенные на дальневосточных территориях – особенная составляющая негосударственных эмиссий периода гражданской войны. По своему разнообразию денежного обращения в период гражданской войны Дальний Восток - это наиболее привлекательный регион. Это, прежде всего, связано с его незамкнутыми границами и сильной удалённостью от Центра.

Все необязательные к обращению дальневосточные боны, на наш взгляд, территориально можно разделить на две группы. Первая группа – боны, выпущенные на русских дальневосточных территориях; вторая группа – «русские зарубежные» боны, выпущенные в полосе отчуждения КВЖД. Характерной особенностью денежного рынка Дальнего Востока являлась ориентация на японскую иену, потому в этом регионе были отмечены факты изготовления частных денежных знаков в исчислении на японскую валюту.

Другой особенностью для территорий Дальнего Востока является большое количество денежных знаков необязательного обращения, выпущенных торговой и потребительской кооперацией с преобладанием выпусков первой. Это возможно объяснить тем, что из-за благоприятного экономико-географического положения дальневосточных территорий здесь была хорошо развита торговля, поэтому достаточно много эмитентов-магазинов.

На Дальнем Востоке за период с 1918 по 1922 гг. всего насчитывается 65 эмитентов бон первой группы и 56 эмитентов второй группы. Как и в соседней Сибири, но в меньшем количестве, здесь с 1915-1916 гг. располагались концентрационные лагеря военнопленных; 4 лагеря выпускали собственные денежные знаки.[283]

Дальний Восток в силу удалённости своей территории с нарушением нормального денежного обращения в период первой мировой войны и революционных событий 1917 г. первым ощутил на себе воздействие денежного кризиса и, прежде всего, нехватку в обращении разменных денег. Как и по всей России, инициативу разрешения ситуации, сложившейся в денежном обращении взяли на себя кооперативные организации. Многие из них решили выпустить собственные деньги. Некоторые эмиссии приобретали широкое хождение.

Общая заинтересованность в урегулировании денежного обращения привела к согласованию фирмами между собой вопроса о взаимном приёме выпускаемых бон, (чего не наблюдалось в других регионах). Ограниченность территории и прекрасная, по местным условиям, осведомленность о делах друг друга укрепляла доверие к выпускаемым бонам, и они прижились на местном рынке, заменив для населения отсутствующие мелкие купюры денежных знаков. Некоторые боны выпускались в обращение на небольшой срок, а после выкупались и уничтожались своими эмитентами. Лишь правительственные учреждения не принимали в платежи частных бон и этим, до некоторой степени препятствовали их свободному обращению в регионе.[284]

В Приморье «Союз Приамурских кооперативов» в течение 1918 -1919 гг. выпускал в обращение «билеты» достоинством в 1, 3 и 5 руб., которые приобрели массовое обращение. Объём эмиссии составил 300000 руб. Кроме билетов «Союз…» выпускал, также, именные заёмные письма, однако, они, в отличие от билетов «Союза», не оказали никакого влияния на денежное обращение в регионе.[285] Выпуски этого приморского кооператива на сегодняшний день редко встречаются в коллекциях.

Почти одновременно в Никольске-Уссурийском «Организация казенных сельскохозяйственных складов» Переселенческого управления выпустила в обращение свои ордера номиналами в 1, 3, 5, 10, 20, 40 и 100 руб.

Бланки ордеров заготавливались в Японии на хорошей бумаге.[286] Надписью на ордерах указывалось, что «предъявителю сего… казенными сельскохозяйственными складами или товаро-продовольственными лавками переселенческого управления в Приморской, Амурской и Сахалинской областях выдается товар на сумму ... рублей»[287]. Но ордера эти фактически пользовались населением, особенно сельским, как орудие обмена при различных торговых сделках[288].

Широкое распространение имели, выпущенные в 1918 г. боны-обязательства торгового дома «Кунст и Альберс» номиналами от 50 коп. до 10 руб. Эта торговая организация имела свои представительства и сеть магазинов в Никольске-Уссурийском, Хабаровске, Николаевске-на-Амуре и Владивостоке. В указанных городах осуществлялось распространение бонов, обеспеченных товарами данной фирмы. На бонах была сделана надпись: «взамен всего … выдаётся товаров на сумму … рублей»[289] Ордера Переселенческого управления, как и боны торгового дома «Кунст и Альберс» в современных коллекциях можно встретить нечасто.

Амурский областной кредитный союз и Хабаровский кооперативный банк совместно выпустили в 1919 г. свои авансовые карточки номиналами 1, 3, 5 и 10 руб. Эти денежные знаки, исполненные на тонкой бумаге, имели индивидуальную нумерацию. Надпись на них гласила: «Настоящая авансовая карточка имеет хождение между членами союзных товариществ Амурского областного кредитного союза и Хабаровского кооператив-банка. В обмен на карточки выдается товар». Интересны эти авансовые карточки и оригинальностью оформления. На них изображен крестьянин в сапогах, сеющий хлеб из лукошка. На обороте - сноп с перекрещенными вилами и косой, плуг, прялка, улей и серп.[290] Однако нет сведений об объёмах данной эмиссии. Авансовые карточки в современных коллекциях представлены полно, и встречаются достаточно часто.

Как всегда не обошлось без курьёзов. В упомянутом Хабаровске общество потребителей «Единение» из-за отсутствия хорошей бумаги выпустило свои боны на игральных картах (дамы разных мастей).[291] Это очень редкие образцы отечественной бонистики. Каталог П.Ф. Рябченко и В.И. Нибака присваивает им 1-ю степень редкости.[292]

Из всех дальневосточных бон русских территорий особой популярностью пользовались талоны «магазина Петра Николаевича Симады из Николаевска-на-Амуре». П.Н. Симада – обрусевший японец, принявший православие; он являлся главой крупной торговли, сети увеселительных домов и механических мастерских.[293] В период японской оккупации Дальнего Востока в 1919 г. для удобства торговых расчётов П.Н. Симада выпустил собственные разменные денежные знаки в золотом исчислении. Купюры были пяти номиналов: 50 коп., 1, 3, 5 и 10 руб. Производство денег магазина П.Н. Симады было организовано в переплётных мастерских Ямамото в Токио. Для изготовления талонов использовалась мягкая рисовая бумага. Было осуществлено 3 выпуска денег. Однако нет данных об объёмах эмиссии.

Предприимчивый японец Симада сделал всё, чтобы его валюта выглядела солидно и респектабельно. На лицевой стороне талонов изображался его фотопортрет[294] и японский государственный флаг в лавровом венке. На оборотной стороне талонов надпись гласила: «предъявитель сего талона имеет право получить в магазине П.Н. Симады товары на сумму …»[295] Талоны имели индивидуальную нумерацию.

Тем не менее, с талонами Симады вышел свой курьёз: из-за ошибки наборщика они содержали 2 опечатки, отчего недоверчивые покупатели не желали сначала брать их на сдачу. Эти денежные знаки население стало называть «симадки», «петрушки», «рубли Петра IV» и т.д.[296]

Обращение денег магазина Симады продолжалось около 2 лет. С установлением Советской власти на Дальнем Востоке и ликвидацией японского военного присутствия Симада вернулся в Японию, предварительно обменяв свои талоны на … обесцененные «сибирки».[297] Бизнес Симады в России был окончательно ликвидирован в 1925 г., когда чекистами были подтверждены факты причастности сотрудников Симады к антисоветскому шпионажу.

Занимателен тот факт, что «симадки» стали единственными в своём роде денежными знаками, на которых эмитент решил поместить свой портрет. Ни один из белогвардейских генералов и «верховных правителей» не рискнул пойти на такой шаг.[298]

Талоны магазина П.Н. Симады - солидное украшение современных коллекций бон. Встречаются они редко, и пользуются высоким спросом у бонистов[299].

Особую категорию отечественных дальневосточных денежных знаков необязательного обращения составляют боны «русского азиатского зарубежья» - полосы отчуждения КВЖД (Китайско-Восточной железной дороги) – своеобразного самобытного территориального образования.

В 1896 г. было заключено русско-китайское соглашение о постройке железнодорожной магистрали в северо-восточном Китае под названием Китайско-Восточная железная дорога. Строительство велось Российской империей в 1897-1903 гг. С самого начала постройки КВЖД Россия, фактически, осуществляла независимое администрирование полосы отчуждения, представлявшей наиболее населенную и обработанную часть Северной Маньчжурии. Центром политической и торгово-экономической жизни здесь был Харбин. Этот город в регионе был одной из крупных международных валютных бирж. Здесь имели представительства русские и ряд крупных иностранных банков, занимавшихся, в основном, спекулятивным обменом валюты[300].

После начала гражданской войны падения связи с центром в июле 1918 г. управляющий КВЖД генерал-лейтенант Д.Л. Хорват провозгласил себя Верховным Правителем России, но вскоре подчинился Временному Сибирскому правительству, а позднее Временному Российскому правительству адмирала Колчака, продолжая относить свои прежние функции по управлению дорогой. Нарушение с началом гражданской войны экономических связей привело дефициту денег в полосе отчуждения КВЖД. Выпускавшиеся Временным Сибирским правительством деньги практически полностью расходовались в Сибири, не доходя до Дальнего Востока и КВЖД.

Для поиска выхода из сложившейся ситуации летом 1918 г. Русско-Азиатским Банком и КВЖД было принято совместное решение о выпуске бон. Производство денежных знаков было заказано в Америке у известной фирмы по изготовлению банкнот - «American Bank Note Company». Объём заказа составил 20 млн. руб.[301] Возможность этой эмиссии была предопределена стабильностью источников финансирования КВЖД.[302]

Боны были хорошего качества выпускались номиналами 50 коп., 1, 3, 10 и 100 руб.[303] Денежные знаки имели индивидуальную нумерацию. На лицевых сторонах указывался эмитент – Русско-Азиатский банк, и изображался паровоз – символ КВЖД - соучредителя эмиссии. На бонах ставились факсимиле управляющего КВЖД Д.Л. Хорвата, председателя правления Русско-Азиатского банка А.И. Путилова и контролёра банка Пименова. На оборотных сторонах бон надпись гласила, что они «принимаются во всех кассах Китайско-Восточной железной дороги, равно как в отделениях Русско-Азиатского банка в Харбине, Хайларе и Куаньченцзы наравне с государственными кредитными билетами образцов, находящихся в обращении до 1917 года включительно».[304]

Выпуск бон был поручен ОГБ Харбина, куда заготовленные боны и поступили к концу 1918 г. Народ называл их «хорватскими». Боны КВЖД, уравненные в курсе с царскими кредитными билетами, хорошо принимались местным населением.[305] Объём бон, находившихся в обращении равен объёму заказа на их производство[306].

Правительство Колчака негативно отнеслось к выпуску в полосе отчуждения КВЖД бон крупнейшего на Дальнем Востоке российского банка, полагая, что эта мера, наряду с валютными спекуляциями, способствует понижению курса сибирских денег. Изъятие «керенок» спровоцировало недовольство населения полосы отчуждения КВЖД из-за принятия и непринятия различных денег разными учреждениями и частными лицами. В результате этих запретов КВЖД в своих расчётах вынуждена была перейти на валюту.[307]

«Начиная с 1920 г. боны КВЖД постепенно стягиваются железной дорогой в свою кассу и вновь не выпускаются на рынок. Все это производится в естественном порядке, постепенно и без каких-либо особых объявлений дороги или Банка. Одновременно КВЖД устанавливает обязательный курс на свои боны к золотому рублю, и постепенно рынок воспринимать их как на действительное платежное средство. В итоге, к середине 1920 г. этими денежными знаками рынок перестает интересоваться»[308]. Русско-Азиатский банк не производил выкупа или обмена своих банкнот, что вызвало в 1924 г. претензии к нему со стороны держателей, оставшиеся без ответа.[309]

Совместная эмиссия Русско-Азиатского Банка и КВЖД была наиболее значительной и грамотно организованной во всём регионе. О чём может говорить высокая покупательная способность бон: средний курс к моменту прекращения их хождения в 1920 г. составил 11 руб. бонами КВЖД за 1 руб. золотом. Благодаря хорошему качеству исполнения денежных знаков нигде не отмечаются факты их фальсификации. Эмиссия бонов дала Русско-Азиатскому Банку возможность содержать в течение полутора лет весь свой аппарат и, кроме того, помогла ему сохранить свою валютную наличность, сберечь которую при иных обстоятельствах ему вряд ли удалось бы[310].

В настоящее время боны КВЖД представляют большой интерес для коллекционеров[311], а особенно пробный бон в 50 руб. Достаточно большое количество этих денежных знаков благодаря изначально хорошему качеству производства встречается в хорошей сохранности.

Кроме Русско-Азиатского Банка и самой КВЖД в полосе её отчуждения за период с 1918 по 1922 гг. существовало 65 различных эмитентов.[312] Только в Харбине и его предместьях по данным В.М. Рынкова существовало 16 эмитентов[313]; по сведениям А.И. Погребецкого – 22[314]; по каталогу П.Ф. Рябченко и В.И. Нибака - 54[315].

Наиболее значительным эмитентом Харбина, наряду с КВЖД, являлось Харбинское общественное управление (Городской совет), которое осенью 1919 г. последовало примеру Русско-Азиатского Банка в выпуске своих бон.

Харбинское общественное управление в своих поисках денежных знаков мелких купюр исходило из желания сохранить в Харбине именно русскую денежную единицу – рубль, - на который совершались все сделки и исчислялись все сметы Горсовета. Объём эмиссии составил 211368 руб., но денежные знаки Горсовета быстро обесценивались и к июлю 1920 г. они был выкуплены эмитентом.[316] Сегодня расписки-боны Горсовета Харбина в коллекциях встречаются редко.

19 марта 1920 г. КВЖД была занята китайскими войсками, генерал Хорват был смещен. Ликвидировались все русские учреждения. Китайские власти произвели отмену юрисдикции и прав экстерриториальности по отношению к русским гражданам. Вместе с этим постепенно к 1923 г. русский рубль прекратил своё существование в Монголии, Северной Маньчжурии и Китае. Началось китайское засилье «русского азиатского зарубежья», а Харбин стал одним из центров русской эмиграции. Ликвидация т.н. «русского азиатского зарубежья» в истории отечественной бонистики Дальнего востока завершила период обильного многообразия денежных знаков необязательного обращения.

К дальневосточным бонам необязательного обращения, по сравнению с аналогичными денежными знаками Урало-Сибирского региона, на сегодняшний день, наблюдается больший интерес со стороны коллекционеров. В силу большего распространения из-за объёмов своих эмиссий отдельные дальневосточные денежные знаки необязательного обращения несколько лучше изучены.

Характеризовать однозначно значение денежных знаков необязательного обращения Урало-Сибирского и Дальневосточного регионов (да на всей территории бывшей Российской империи), выпущенных в период с 1918 по 1922 гг., нельзя. Традиционная советская историография несколько пренебрежительно воспринимала эти денежные знаки, ставя, зачастую, их в один ряд с эмиссиями контрреволюционных правительств либо, упоминая об эмиссиях денежных знаков необязательного обращения, как о неком курьёзе времени. Советскими исследователями, как и Советской властью, частные эмиссии воспринимались как источник засорения и инфляции денежного рынка. И лишь в современной историографии заговорили о непричастности денежных знаков необязательного обращения к инфляционному процессу в то время, поскольку частные эмитенты самостоятельно изыскивали средства обеспечения для собственных денег (тезаврированная в кассе монета, денежные знаки высокой ликвидности, товар предприятия).

Общероссийская валюта не вызывала у населения доверия, а солидная фирма гарантировала предъявителю своих бон продажу товаров или оказание услуг на указанную сумму. Хотя многие эмитенты суррогатов денег вообще не претендовали на обязательное и свободное хождение своих платёжных средств, в практике денежного обращения иногда наблюдалась обратная ситуация. Некоторые частные боны обменивались на рынке полным рублём и даже выше.[317]

Руководители сибирской контрреволюции воспринимали частные эмиссии как пагубное экономическое явление, пытаясь бороться с ними. Большевики же до окончательной стабилизации своего политического положения «не замечали» частных бон, изживая собственной финансовой политикой, прежде всего, сам институт денег, а также денежные знаки белых.

Как ни странно, но в период гражданской войны «деполитизированные» денежные знаки необязательного обращения по сравнению с деньгами различных правительств имели большую платёжеспособную гарантию. Однако это, порой, вызывало другую проблему. Боны известных фирм иногда становились предметом накопления и обратно в кассы возвращались очень плохо.[318] Тем не менее, частные денежные знаки, не смотря на своё многообразие, по сравнению правительственными эмиссиями, были менее губительными для экономики.

Эмиссии бонов необязательного обращения в период гражданской войны – яркий пример естественной саморегуляции в денежном обращении. Поскольку суррогатные формы денег в экономике имеют место всегда, а степень их развития и ликвидность обратно пропорциональны степени стабильности общегосударственной финансово-денежной системы.[319] Т.о., эмиссии денежных знаков необязательного обращения в период гражданской войны, с одной стороны, были источником наводнения сферы денежного обращения избыточной денежной массой. Но с другой стороны, они являлись закономерной реакцией денежного рынка на последствия продолжительного политического и экономического кризиса 1914-1922 гг. Кроме того, осуществление эмиссий организациями, объединениями и частными лицами в период гражданской войны, на наш взгляд, стало дополнительным аргументом в пользу отрицания большевистской концепции «безденежных отношений».

В период проведения денежной реформы Г.Я. Сокольникова и унификации денежного обращения частные суррогаты ещё продолжали существовать, (особенно стоит отметить возродившиеся выпуски уральской и дальневосточной кооперации). Однако в марте 1924 г., когда советская денежная система заметно окрепла, «…Совет Труда и Обороны воспретил государственным и частным организациям, предприятиям и лицам выпуск, без особого разрешения НКФ СССР, денежных суррогатов…».[320] Постановление НКФ СССР от 25 февраля 1933 г. «О недопущении выпуска в обращение денежных суррогатов» вторично запретило появление частных бон. С 1935 г. за незаконный выпуск ценных бумаг и денежных суррогатов была предусмотрена уголовная ответственность.[321] С этого времени право эмиссии внутренних бон получили лишь отдельные ведомства (например, НКВД).

Процесс параллельной деградации российской государственности и финансово-денежной системы, начавшийся в период I Мировой войны, привёл страну к глубокому экономическому кризису: произошло крушение золотомонетного стандарта, был нарушен баланс спроса и предложения, на руках у населения были огромные излишки обесценивающихся бумажных денег.

Дальнейший процесс разрушения единой властной вертикали за период с февраля по октябрь 1917 г. ещё более усугублял положение и власти, и сферы денежного обращения. В итоге, октябрьский переворот и разразившаяся в результате его гражданская война стали переломным моментом для всех жизненных основ государства в новейшей отечественной и всемирной истории. Исключением здесь не стали деньги и денежное обращение. Но, если политические режимы сменялись достаточно быстро, то процессы денежного обращения протекали с совершенно иной скоростью. За время гражданской войны в сфере денег происходит трансформационный процесс перерождения и переформирования отечественной денежной системы, тесно взаимосвязанный с политическими обстоятельствами того времени.

Децентрализация экономики и политико-экономическая слабость эмитентов привели к вводу в обращение по нарицательной стоимости т.н. «государственных суррогатных денег» (разнообразных ценных бумаг и купонов к ним). Первыми это сделали большевики; позднее их действия многократно повторили и небольшевистские правительства. Производство денежных суррогатов от имени правительств заметно активизировало производство различных денежных суррогатов муниципалитетами, различными организациями, объединениями и частными лицами. Эмиссии денежных знаков необязательного обращения стали ответом денежного рынка на дисбаланс экономики. Сильное расширение круга эмитентов привёло к тому, что денежные знаки, выпущенные с 1918 по 1922 гг., превратились в отдельную многообразную составляющую отечественной истории финансов.

Среди денег гражданской войны особую категорию представляют собой денежные знаки, выпускавшиеся на территориях Урала, Сибири и Дальнего Востока. В силу того, что за период гражданской войны эти регионы стали зонами активного военно-политического противостояния большевиков силам контрреволюции, деньги и денежное обращение здесь приобретают собственную специфичность.

На наш взгляд, основным фактором, влиявшим на создание специфики денежного обращения Урала, Сибири и Дальнего Востока в период гражданской войны, является географическое расположение данных регионов. Причём для большевистских правительств большую значимость играла именно географическая удалённость, которая из-за нарушения работы транспортных коммуникаций приводила к перебоям в снабжении регионов деньгами, дефициту денег в обращении, и как следствие, к микроэмиссиям. Стоит отметить, что подобная ситуация возникала как до начала гражданской войны,[322] так и в период восстановления советских порядков и ликвидации последствий гражданской войны.[323]

Для антибольшевистских сил востока России в период их консолидации под эгидой Омского правительства адмирала А.В. Колчака более значимой была суммарная географическая протяжённость трёх регионов. Из-за протяжённости подконтрольных территорий правительству Колчака в условиях противостояния большевикам было особенно сложным организовать денежное обращение (прежде всего, это касалось окраин). Главным образом, затруднения были связаны с проведением унификации денежного обращения и снабжением территорий деньгами.

Фактор экономико-географического положения территорий отразился и на денежных знаках необязательного обращения, выпущенных на Урале, в Сибири и Дальнем Востоке. Кооперация, особенно развитая на Урале и на Дальнем Востоке, сделала эмитентами торговые объединения, потребительские общества и др. Эмитентами, «представляющими» промышленность на Урале и в Сибири стали горные округа, заводы, прииски и т.д. На Дальнем Востоке, благодаря морским и сухопутным границам была хорошо развита внешняя торговля с Азией; поэтому в данном регионе много эмитентов, связанных с торговлей (магазины, торговые кооперативы и др.).

Однако, как было сказано выше, осуществление всех финансово-денежных мероприятий было напрямую связано с общей политикой и принципиальными идеологическими воззрениями эмитентов. Так, большевики на отвоёванных у контрреволюции территориях категорически, даже в качестве временной меры по предотвращению угрозы создания дефицита денег, отказывались принимать в платежи денежные знаки, выпущенные или зарегистрированные белыми. Санкция СНК на микроэмиссию региональным правительствам давалась только в том самом крайнем случае, когда любая другая мера была неоправданна.[324] До 1920-1921 гг. большевистское правительство грезило теорией о последовательном отмирании денег, однако, «государство не могло отказаться от денег: для него была необходима эмиссия как источник дохода… и покрытия бюджетных дефицитов»[325].

О ликвидации денег на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке и не могло идти речи. В этих регионах к 1920 г. либо ещё добивали контрреволюцию, либо восстанавливали разрушенное войной хозяйство. В итоге Урал, Сибирь и Дальний Восток в силу географической удалённости своих территорий, обстановки войны и послевоенного восстановления региональной экономики в полной мере не испытали на себе «экономических экспериментов» большевиков.

В конечном результате получилось так, что гражданская война и послевоенное восстановление экономики значительно оттянули сроки большевистского реформирования в области денежного обращения, запланированного на лето 1918 г.[326]

Большевики, планировавшие замену денег и товарных отношений организованным распределением, позднее признались, что «…сделали ту ошибку, что решили произвести непосредственный переход к коммунистическому производству и распределению»[327]. «…Конкретная действительность показала… необходимость регулирования денежного обращения»,[328] а значит, и сохранения денег со всей полнотой их прежних функций. Мероприятия нэпа ознаменовали собой следующий этап развития, которому был характерен новый взгляд на деньги и их значение в экономике.

Что касается идейных подходов контрреволюции при проведении финансово-денежной политики, то она признавала денежные знаки и финансовые обязательства царского и Временного правительств. Белые не могли объявить вне закона денежные знаки, выпущенные до октября 1917 г.: это противоречило бы их идеологическим взглядам. Мало того, контрреволюционные правительства, производя собственные денежные знаки, зачастую делали их во многом похожими с царскими кредитными билетами и платёжными обязательствами. Копировалась символика и внешнее оформление дореволюционных денег и ценных бумаг.[329] Подобный шаг мог расцениваться не иначе как преемственность идей и взглядов.

Отказ контрреволюции от внешних долгов был равнозначен разрыву с Антантой и, как следствие, лишению военной поддержки с её стороны. Т.о., в финансовом отношении полученное антибольшевистским движением от предшественников «наследие» было ничуть не лучше той ситуации, с которой столкнулись их противники большевики: огромная обесценивающаяся денежная масса с фактической инфляционной зависимостью от печатного станка Совнаркома и колоссальные внешние долги. По сути своей всё это сильно блокировало общую политику белых, ещё больше ставя её в жёсткую зависимость от внешних и внутренних обстоятельств.

Что касается денежных знаков необязательного обращения, то эти эмиссии были практически лишены идеологии и политики. Основная «идея» их эмитентов в ряде случаев заключалась в том, чтобы выжить в условиях сложившейся экономической обстановки. Единственным «пропагандистом» была торговая и потребительская кооперация с девизом «В единении сила!». Денежные знаки необязательного обращения, являясь временным решением проблем денежного дефицита, почти не претендовали на какую-либо глобальность обращения. Их «главенство» в местном денежном обращении распространялось в узких локальных рамках некого ареала, где были сильны экономические позиции эмитента.[330]

С идеологическими воззрениями эмитентов связано и использование денег, как средств агитации и пропаганды собственных идей. Здесь достаточно обратиться к символике денежных знаков. В связи с агитационной нагрузкой правительственные выпуски были хорошо оформлены. Для их дизайна характерно активное использование различных композиционных и символических приёмов (антропонимические, зооморфные и растительные мотивы, шрифт, девизы и мн. др.). Денежные знаки необязательного обращения, претендовавшие на временное локальное хождение, как правило, оформлялись гораздо беднее.

Для периода гражданской войны характерным явлением стало и то, что в постоянно растущей (в видовом и объёмном отношении) массе различных бумажных денежных знаков, потерявшие свою реальную стоимость, деньги обращались иногда сугубо номинально, т.е., порой, не принималось во внимание обеспечение эмиссии. Более важным стало то, как деньги принимаются в платежи рынком и правительственными учреждениями. С «номинальностью» обращения денег связаны и факты использования денежных знаков и бланков денег одного правительства другим по прямому предназначению, порой, не взирая даже на идеологическую противоречивость подобного шага взглядам эмитента.[331] «В условиях гражданской войны, когда ни один денежный знак отечественного производства не был обеспечен реальным товарным, валютным или металлическим содержанием, (ведь и старые романовские рубли его к тому времени уже потеряли), на первый план выступил вопрос не авторитетности политической власти и доверия к ней населения, а качества исполнения денег»[332].

Что касается видового и объёмного роста бумажной денежной массы на территории Урала, Сибири и Дальнего Востока в 1918-1922 гг., то однозначной количественной оценки ещё не было дано, поскольку открытия в бонистике гражданской войны происходят и сегодня. В руки исследователей отечественного денежного обращения периода гражданской войны, порой, попадают ранее не известные экземпляры денежных знаков необязательного обращения, причём в ряде случаев кроме самой боны нет никаких других исторических свидетельств об её эмитенте.

Характерной чертой денежного обращения на территориях Урала, Сибири и Дальнего Востока в 1918-1922 гг., как и во всей стране, стало исчезновение металлических денег. Монета, чеканившаяся до свержения монархического режима, с гиперинфляцией и ростом цен к 1917 г. потеряла своё функциональное значение размена, став средством тезаврации. Значение стал играть уже не номинал монеты, а металл, из которого она произведена. Золотые монеты стали своего рода всеобщим денежным эквивалентом для территорий, разрозненных гражданской войной, поскольку золотой рубль стал основой для установления курса обращения между денежными знаками различных правительств. Однако это ограниченное обращение монеты происходило, как правило, только на «чёрном рынке». Стоит отметить, что в Урало-Сибирском и Дальневосточном регионах металл почти не использовался и для производства денежных суррогатов, тогда как в европейской части России отмечены отдельные подобные факты.[333]

С фактами тезаврации монет и других ценностей связано обильное появление кладов по всей стране, вызванное нестабильностью политической обстановки времени. Однако денежные знаки, выпускавшиеся в период гражданской войны, как правило, не имели большой стоимости на денежном рынке, поэтому, как правило, и не попадали в тайники. Единственные бумажные денежные знаки, которые чаще встречаются в сибирских тайниках, - дореволюционные кредитные билеты, лучше всего принимавшиеся населением.

Период 1918-1922 гг. денежного обращения на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке с точки зрения видовой сложности – самый интересный, как и во всей стране. Специфику данного периода задаёт и обстановка внутренней политической междоусобицы, одним из плацдармов для которой стали обширные территории Урало-Сибирского и Дальневосточного регионов.

В это время «проблема денежного обращения и поиски более рационального разрешения назревшей денежной катастрофы заняли почетное место, наряду с другими вопросами экономики…»,[334] поскольку, как подтвердила практика, от проведения мероприятий финансово-денежной политики иногда мог зависеть и общий итоговый результат всего политического курса государственного образования. Потому одна из важных задач для исследователя «…охватить общую тенденцию эпохи и из частных фактов суметь сделать общие выводы, которые помогут преодолевать довлеющие вопросы текущей практики…»[335]

Деньги, в целом, являясь средством обращения, платежа, обогащения, сбережения и мерой стоимости, также, зеркально отражают политику своего эмитента. Природа любого денежного знака состоит в том, что он неразрывно связан с государственным функционированием. Поэтому любое изменение основного признака эмитента говорит об изменениях социально-экономического и политического характера. Потому бумажные денежные знаки, как и монеты, являются уникальными историческими свидетельствами для своей эпохи. Своей методикой – комплексным анализом элементов бумажных денежных знаков и их суррогатов – бонистика, наряду с другими вспомогательными историческими дисциплинами, оказывает помощь при выявлении дополнительных сведений, раскрывающих детали исторического процесса, которые могут быть неизвестны по другим источникам.[336]

АВЕРС (от лат. «adversus» - обращенный лицом) - лицевая сторона монеты, банкноты, а также медали. В современной бонистике считается аверсом та сторона, на которой стоит некий символ, гарантирующий подлинность денежного знака; таковыми являются, прежде всего, государственный герб, эмблема эмиссионного банка, факсимиле чиновников-финансистов и др.

АЛЛОНЖ – дополнительное белое поле бумажного денежного знака и ценной бумаги без текста.

АССИГНАЦИЯ (от лат. «assignāre» - назначать, выделять) – архаичное название бумажного денежного знака.

БАНК (от итал. «banco» - скамья, лавка менялы) – государственное или частное финансовое предприятие, производящее операции с вкладами, кредитами и платежами физических и юридических лиц.

БАНК ЭМИССИОННЫЙ (то же, что и центральный банк) – традиционно государственное финансовое предприятие, обладающее законодательно закреплённой исключительной монополией производства эмиссий денежных знаков.

БАНКНОТЫ (то же, что и банковские билеты; от нем. «Banknote», «Bank» [банк] + «Note» [счет]) - кредитные знаки денег, выпускаемые эмиссионными банками и замещающие металлические деньги в обращении. Представляют собой бессрочные долговые обязательства. Они заменили собой обращение частных коммерческих векселей. Не размениваются на золото, таким образом, превратились в бумажные деньги.

БИЛИНГВЫ – денежные знаки, выпущенные на двух языках.

БЛАНК – незаконченный бумажный денежный знак, не имеющий определённых элементов оформления (печатей, подписей, перфорации и др.)

БОНИСТИКА (то же, что и нотофилия) - вспомогательная историческая дисциплина, изучающая вышедшие из употребления бумажные денежные знаки, ценные бумаги и клады бумажных денег, как исторический источник по экономической и социально-политической истории общества. Как наука развилась в ХХ в. Бонистика имеет научное и практическое направления. Научное направление - изучение бумажных денежных знаков, как исторических источников, политико-экономических документов и культурных памятников прошлого, отражающих политическую, социально-экономическую жизнь и искусство соответствующей эпохи; Практическое направление - коллекционирование и изучение бумажных денежных знаков, их разновидностей и вариантов.

БОНЫ (от лат. «bonus» - хороший, удобный) - 1) Краткосрочные долговые обязательства казначейства, муниципальных органов и частных фирм. Заменяют общегосударственные денежные знаки. 2) Бумажные деньги, утратившие силу платежного средства и ставшие предметом коллекционирования.

БОНЫ ВНУТРЕННИЕ (то же, что и внутренние деньги) – бумажные (реже металлические) денежные знаки, предназначенные для узколокального денежного обращения. Пример внутренних бон - боны предприятий, организаций, мест лишения свободы и т.д.

БУМАЖНЫЙ РАЗМЕННЫЙ ЗНАК – денежный знак общегосударственного образца с номиналом меньше основной денежной единицы страны. Зачастую такие знаки используются в качестве заменителя монеты в период её отсутствия или нехватки.

ВАЛЮТА (от итал. «valuta», буквально - стоимость) - 1) Денежная единица какой-либо страны и ее тип (золотая, серебряная, бумажная). 2) Средства на счетах, бумажные деньги, монеты, векселя, чеки, используемые в международных расчетах (иностранная валюта).

ВАЛЮТНЫЙ КРИЗИС - обострение противоречий в валютной сфере, проявляющееся в резких колебаниях валютных курсов, несбалансированности платежных балансов, перемещениях ссудного капитала. Валютный кризис сопровождается усилением государственного вмешательства в форме девальваций и ревальваций, введением валютных ограничений, проведением мероприятий общеэкономического характера.

ВАЛЮТНЫЙ КУРС – цена валюты одного государства, выраженная в денежных единицах другого.

ВАЛЮТНЫЕ ЦЕННОСТИ - ценности, в отношении которых государство устанавливает ограниченный режим обращения (иностранная валюта и выраженные в ней платежные документы и ценные бумаги, драгоценные металлы, природные драгоценные камни в сыром и обработанном виде, жемчуг).

ВАРИАНТЫ – в бонистике, незначительные отличия в оформлении одной серии бумажных денежных знаков (оттенки, величина шрифта, перфорации и др.).

ВЕКСЕЛЬ (от нем. «wechsel», буквально - обмен) - вид ценной бумаги, денежное обязательство. Безусловный и бесспорный долговой документ строго установленной законом формы. Различают вексель простой и переводный (тратта). Передача векселя от одного лица другому оформляется передаточной надписью — индоссаментом.

ВОДЯНОЙ ЗНАК (то же, что и филигрань) - видимое на просвет изображение на бумаге. Наносится валиком (эгутером) с помощью проволочной фигуры водяного знака. Применяется для изготовления документов, денег, ценных бумаг во избежание подделок, а также, в качестве фабричной марки. Изучается филигранографией.

ДЕВАЛЬВАЦИЯ (от частицы-отрицания «de...» и лат. «valeo» - имею значение, стою) - снижение курса национальной валюты по отношению к какой-либо иностранной валюте, золоту. Причины девальвации - инфляция, дефицитность балансов платежных.

ДЕНЕЖНАЯ ЕДИНИЦА – основной номинал денежной системы, служащий узаконенным средством обращения.

ДЕНЕЖНОЕ ОБРАЩЕНИЕ - движение денег в наличной и безналичной формах в качестве средства обращения и платежа, опосредствующее обмен товаров.

ДЕНЕЖНЫЕ ЗНАКИ - бумажные деньги, неполноценные монеты и другие знаки стоимости, не имеющие собственной стоимости и заменившие в обращении золотые или серебряные деньги.

ДЕНЕЖНЫЕ РЕФОРМЫ - законодательные акты и мероприятия, направленные на укрепление денежной системы страны с целью улучшения денежного обращения. В ходе денежной реформы из сферы обращения изымаются обесцененные или потерявшие платежную силу бумажные деньги, выпускаются новые, изменяется денежная единица или её золотое содержание, осуществляется переход от одной денежной системы к другой.

ДЕНЕЖНЫЕ СИСТЕМЫ - установленные государством формы организации денежного обращения в стране. Государство определяет денежную единицу (рубль, доллар и др.), масштаб цен, виды денежных знаков в обращении и порядок их эмиссии, характер обеспечения денег, формы безналичного платежного оборота, курс национальной валюты. В большинстве стран действуют денежные системы бумажноденежного и банкнотного обращения, продолжает сокращаться сфера налично-денежного оборота.

ДЕНЕЖНЫЕ СУРРОГАТЫ (то же, что и деньги чрезвычайных обстоятельств) – эмиссии денежных знаков, осуществляемые для временного решения проблем денежного обращения. Денежные суррогаты по виду эмитента подразделяются на государственные, местные (муниципальные) и частные.

ДЕНЬГИ - средство осуществления меновых отношений, всеобщий эквивалент. Стихийно выделились на определенном историческом этапе. В докапиталистических формациях роль денег выполняли различные товары (шкуры зверей, зерно, скот), постепенно она перешла к благородным металлам (золоту, серебру), наилучшим образом, отвечающим требованиям денежного товара. Усложнение современных платежно-расчетных отношений обусловило замену металлических денег кредитными, имеющими форму денег бумажных и различных записей на счетах банковских учреждений. Основные функции денег: средство обращения, средство платежа, мера стоимости, мера обогащения и средство сбережения.

ДЕНЬГИ БУМАЖНЫЕ - бумажные знаки, используемые в качестве средства обращения (банковские билеты, казначейские билеты). По сути своей являются беспроцентными долговыми обязательствами центрального банка. Современные деньги бумажные обеспечиваются специальными системами защиты от подделки: особая бумага, отличительные знаки, распознаваемые с помощью электронных средств, и др.

ДЕНЬГИ БУТАФОРСКИЕ – 1) Законные копии денежных знаков; 2) Специально придуманные версии денежных знаков.

ДЕНЬГИ ВОЕННЫЕ – 1) Оккупационная валюта - деньги, выпущенные в период войны государством или группой государств, чьи вооружённые силы оккупируют территории чужих стран. Подобные выпуски финансируют военные нужды и расходы оккупантов. 2) Деньги, выпускаемые для обращения в замкнутой системе торговли и обслуживания оккупационных войск, расположенных на чужих территориях. Подобные выпуски производятся на счётной основе валюты страны-оккупанта. Военные деньги, как правило, были лишены всякого обеспечения.

ДЕНЬГИ ВНУТРЕННИЕ – см. «Боны внутренние».

ДЕНЬГИ ЧРЕЗВЫЧАЙНЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ – см. «Денежные суррогаты».

ДЕНОМИНАЦИЯ (от частицы-отрицания «de...» и лат. «nominatio» - наименование) - изменение нарицательной стоимости денежных знаков с целью стабилизации валюты или упрощения расчетов. При деноминации денежные знаки прежних выпусков обмениваются на новые, более крупные денежные единицы; соответственно пересчитываются цены, тарифы и заработная плата.

ДЕФЛЯЦИЯ (от лат. «dēflatio» - сдувание) - уменьшение денежной массы в обращении путем изъятия части избыточных, по сравнению с потребностями денежного обращения, бумажных денег. Проводится в целях борьбы с инфляцией путем повышения налогов, учетной ставки банков, сокращения бюджетных расходов, стимулирования сокращения кредитов, роста сбережений и т. д.

ДИЗАЖИО (от итал. «disaggio» - отклонение) - отклонение в сторону уменьшения, понижения рыночного курса денежных знаков и ценных бумаг от их нарицательной стоимости.

ЗАКОННОЕ ПЛАТЁЖНОЕ СРЕДСТВО - денежные знаки, обязательные к приёму в качестве средство обращения всеми гражданами и учреждениями государства.

ЗОЛОТОЙ СТАНДАРТ - денежная система, сложившаяся к концу XIX в. во многих странах. При золотом стандарте только золото выступало всеобщим эквивалентом и непосредственной основой денежного обращения.

ЗОЛОТОВАЛЮТНЫЙ СТАНДАРТ - мировая валютная система, при которой связь валют отдельных стран с золотом осуществляется опосредованно - через обмен на валюту, сохраняющую обращение в золото.

ЗОЛОТОДЕВИЗНЫЙ СТАНДАРТ - денежная система государства, при которой банкноты обмениваются не на золото, а на иностранную валюту.

ЗОЛОТОМОНЕТНЫЙ СТАНАРТ - денежная система государства, основанная на свободном обращении золотой монеты при строго определённом и неизменном содержании золотой единицы. В настоящее время не существует.

ЗОЛОТОСЛИТКОВЫЙ СТАНДАРТ – денежная система государства, при которой банкноты обмениваются на слитки зафиксированных законом масс.

ИНФЛЯЦИЯ (от лат. «influtio» - вздутие) - процесс обесценивания бумажных денег, падение их покупательной способности вследствие чрезмерного выпуска (эмиссии) или сокращения товарной массы в обращении при неизменном количестве выпущенных денег. Проявляется в повышении стоимости жизни и росте цен.

КАЗНАЧЕЙСКИЕ БИЛЕТЫ - бумажные деньги, выпускаемые казначейством, как правило, для покрытия бюджетного дефицита. После отмены золотого стандарта грань между казначейскими билетами и банковскими билетами практически стерлась.

КАЗНАЧЕЙСТВО - в ряде стран государственный финансовый орган, ведающий кассовым исполнением бюджета. Казначейство также организует взимание налогов, сборов, выпускает казначейские билеты.

КВАЗИДЕНЬГИ – неденежная эмиссия финансовых и бюджетных инструментов, выпускаемых различными учреждениями. Квазиденьги, в отличие от денежных суррогатов, обладают пусть ограниченной, но постоянной ликвидностью.

КЛИШЕ (от франц. «cliche») – печатная форма для воспроизведения способом высокой печати.

КОНГРЕВ - рельефные тисненые изображения, используемые для защиты бумажных денег от подделки.

КРЕДИТНАЯ СИСТЕМА - 1) совокупность форм и методов кредита в рамках одной страны. 2) Совокупность кредитных учреждений страны (банки, страховые общества, ломбарды и т. д.).

КРЕДИТНЫЕ БИЛЕТЫ - знаки стоимости, выпускаемые эмиссионными банками. Понятие кредитных билетов тождественно банковским билетам.

КУПОНЫ (от франц. «coupon» - отрезной талон) - 1) Часть ценной бумаги (акции или облигации), которая предъявляется для получения процента или дивиденда. 2) Заменители денег.

КУПЮРА (от франц. «coupure» - резать, отрезать) - денежный знак (бумажные деньги), акция, облигация или какая-либо другая ценная бумага с обозначенной на ней нарицательной стоимостью.

ЛАЖ (то же что и ажио; от франц. «l’agio») - превышение рыночной цены золота, курсов валют, векселей и других ценных бумаг установленного номинала.

ЛЕГЕНДА – в нумизматике и бонистике текстовая информация, содержащаяся на денежном знаке.

МАСШТАБ ЦЕН - весовое количество (масса) металла, закрепленное за денежной единицей.

МИКРОЭМИССИЯ – выпуск денежных знаков, предназначенных для обращения на ограниченной территории. Формой микроэмиссий, зачастую, становятся различные денежные суррогаты и внутренние боны.

МОНЕТА (от лат. «moneta») – металлический знак определённой формы, качества и веса, узаконенный государственным актом как средство денежного обращения.

НАДПЕЧАТКА – надпись, произведенная на бумажных денежных знаках типографским (реже ручным) способом для различных целей (защита от подделки, объявление новых условий обращения, изменения номинала, агитация, реклама и др.).

НОВОДЕЛ – в нумизматике и бонистике денежные знаки, произведённые позже времени своего обращения на государственных предприятиях специально для коллекционеров, зачастую, в ограниченном тираже. При производстве новоделов, традиционно, используют подлинные клише.

НОМИНАЛ (от лат. «nominalis» - именной) – достоинство, нарицательная стоимость денежных знаков и ценных бумаг, выраженная в цифровой или словесной форме. Номинал выражает паритет данного денежного знака к денежной единице государства.

НОТОФИЛИЯ – (от англ. «note» - банкнота) - то же, что и бонистика.

НУЛЛИФИКАЦИЯ – лишние денежных знаков их рыночных функций.

НУМИЗМАТИКА (от лат. «numisma» - монета) - вспомогательная историческая дисциплина, изучающая историю монетной чеканки и денежного обращения по монетам, денежным слиткам и монетным кладам. Коллекционирование монет началось в античную эпоху. Нумизматика как наука оформляется к ХIХ в.

ОБЛИГАЦИЯ (от лат. «obligatio» - обязательство) - ценная бумага на предъявителя, дающая владельцу право на получение годового дохода в виде фиксированного процента (в форме выигрышей или оплаты купонов). Облигации подлежат погашению (выкупу) в течение обусловленного при выпуске займа срока. Облигации выпускают акционерные общества и государство.

ОБЯЗАТЕЛЬСТВО – денежный заёмный документ, гарантирующий выплату займа на объявленных условиях.

ОРДЕР (от франц. «ordre» - порядок, приказ) – см. «Чек»

ПАРИТЕТ (от лат. «paritas» - равенство) – в денежном обращении, соотношение между валютами разных стран.

ПЕРФОРАЦИЯ (от лат. «perforātio» - пробуравливание) – в бонистике буквы или рисунок, нанесённые на полях бумажного денежного знака в виде расположенных в определённом порядке отверстий. Перфорация, как правило, служит средством защиты от подделок.

ПРОБНЫЙ ДЕНЕЖНЫЙ ЗНАК – знак неутверждённого образца, произведённый в процессе разработки новых типов денежных знаков.

РАЗНОВИДНОСТИ - в бонистике значительные отличия в оформлении одной серии бумажных денежных знаков (подписи, текст, шрифты, бумага и др.).

РАЗМЕННЫЙ КРИЗИС – острая нехватка в денежном обращении государства разменных денежных знаков.

РАЗМЕННЫЙ СУРРОГАТ – заменители денежных знаков мелких номиналов произвольного образца, формы и материала, выпускаемые в условиях разменного кризиса без соответствующего разрешения государства.

РЕВАЛЬВАЦИЯ – удорожание валюты по сравнению с валютами других стран.

РЕВЕРС (от лат. «revertor» - поворачиваю назад, возвращаюсь) - оборотная сторона денежного знака или медали.

СВЯЗКА – несколько одинаковых неразрезанных бумажных денежных знаков.

ТЕЗАВРАЦИЯ (от греч. «thēsauros» - сокровище, запас) – накопление частными лицами драгоценных металлов.

ФАЛЬШИВОМОНЕТНИЧЕСТВО - вид преступления. Заключается в изготовлении с целью сбыта или в сбыте поддельных денежных знаков и ценных бумаг.

ФИНАНСЫ - (от франц. «finances» - оплачивать) - совокупность денежных средств государства, предприятия, а также система их формирования, распределения и использования.

ФИНАНСОВАЯ СИСТЕМА - 1) Совокупность различных сфер финансовых отношений в рамках данной страны. 2) Совокупность финансовых учреждений страны. В широком смысле охватывает и кредитные учреждения (см. «Кредитная система»).

ЦЕННЫЕ БУМАГИ - денежные и товарные документы: акции, облигации, купоны к ним, векселя, чеки и др. Ценные бумаги могут быть предъявительскими (передается другому лицу путем вручения), ордерными (передается путем совершения надписи, удостоверяющей передачу), именными (передается в порядке, установленном для уступки требования, если законодательством не предусмотрено иное).

ЧЕК (от англ. «check», «cheque») - ценная бумага, содержащая ничем не обусловленное письменное распоряжение чекодателя уплатить держателю чека указанную в нем сумму. Чек должен быть предъявлен к оплате в течение установленного срока. Различают чеки именные, на предъявителя и ордерные (выписанные в пользу определенного лица или по его приказу).

ШТЕМПЕЛЬ (от нем. «Stempel» - печать, клеймо) - прибор с нарезными знаками для оттискивания их на чем-нибудь, а также оттиск, полученный с помощью такого прибора.

ЭМИССИЯ (от лат. «emissio» - выпуск) – выпуск бумажных денежных знаков в обращение.

ЭМИССИОННОЕ ПРАВО – юридически зафиксированная исключительная монополия на выпуск в обращение собственных денег, традиционно, принадлежащая государству. ЭМИТЕНТ – государство, учреждение, предприятие, организация или лицо, производящее выпуск собственных денег.

ВЗВП – Временная Земская Власть Прибайкалья

ГАОО – Государственный архив Омской области

Дальсовнарком – Дальневосточный Совет Народных Комиссаров

Комуч - Комитет членов Учредительного собрания

Сибревком – Сибирский революционный комитет

ПРВО – Правительство Российской Восточной окраины

Прикомуч – Прикамский Комитет членов Учредительного собрания

РГАСПИ – Российский государственный архив социально-политической истории

РКП (б) – Российская коммунистическая партия большевиков

РСФСР – Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика

СССР – Союз Советских Социалистических Республик

ЭЗГБ - экспедиция заготовления государственных бумаг

ЧУПР – Чрезвычайный уполномоченный Прикамского района

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

Декрет СНК РСФСР от 21 января (3 февраля) 1918 г. «Об аннулировании государственных займов» // Декреты Советской Власти 25 октября 1917 – 16 марта 1918 гг. Т.1 / Институт истории АН СССР [ред. колл.: Г.Д. Обичкин и др.]. – М.: Госполитиздат, 1959. – С.389-387

Декрет СНК РСФСР от 30 января (12 февраля) 1918 г. «О выпуске в обращение облигаций “Займа свободы” в качестве денежных знаков» // Декреты Советской Власти 25 октября 1917 – 16 марта 1918 гг. Т.1 / Институт истории АН СССР [ред. колл.: Г.Д. Обичкин и др.]. – М.: Госполитиздат, 1959. – С. 449-450

Декрет СНК РСФСР от 4 февраля 1919 г. «О выпуске денежных знаков 1, 2 и 3-рублёвого достоинства» Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительства. 1919 г. – М., 1919. – С. 101-102

Декрет СНК РСФСР от 16 марта 1919 г. «О потребительских коммунах» // Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительства. 1919 г. – М., 1919. – С.179-180

Декрет СНК РСФСР от 15 мая 1919 г. «О выпуске в обращение новых кредитных билетов образца 1918 г.» // Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительства. 1919 г. – М., 1919. – С.193-208

Декрет СНК РСФСР от 9 октября 1919 г. «Об аннулировании облигаций, займов и всех долгов бывших земских и городских самоуправлений» // Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительства. 1919 г. – М., 1919. – С. 487

Декрет СНК РСФСР от 31 октября 1919 г. «О выпуске расчётных знаков РСФСР достоинством в 15, 30, 60 рублей и кредитных билетов достоинством в 5000 рублей и 10000 рублей» // Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительства. 1919 г. – М., 1919. – С. 538-544

Декрет СНК РСФСР от 28 февраля 1920 г. «О милитаризации бумажных и картонных фабрик, целлюлозных и древомассных заводов, типографий и предприятий полиграфического производства» // Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительства. 1920 г. – М., 1920. – С. 94-95

Декрет СНК РСФСР от 4 марта 1920 г. «О денежных знаках» // Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительства. 1920 г. – М., 1920. – С. 81-83

Декрет СНК РСФСР от 16 сентября 1920 г. «О прекращении выдачи возмещения за аннулированные ценные бумаги» // Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительства. 1920 г. – М., 1920. – С. 397-398

Декрет СНК РСФСР от 16 июня 1921 «О денежных знаках крупного достоинства» // Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительства. 1921 г. – М., 1921. – С. 381-382

Декрет СНК РСФСР от 30 июня 1921 г. «О выпуске срочных беспроцентных обязательств» // Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительства. 1921 г. – М., 1921. – С. 384

Постановление СТО СССР от 29 апреля 1924 г. «О воспрещении выпуска денежных суррогатов» // Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительства. 1924 г. – М., 1924. – Ст. 349

Постановление ЦИК от апреля 1924 г. «О предоставлении ЦК последгола права реализации аннулированных денежных знаков» // Вестник ЦИК, СНК и СТО СССР. – М., 1924. - №4 - Ст. 94

Протокол заседания СНК от 17 января 1918 г. №49 // Протоколы заседаний СНК РСФСР, ноябрь 1917 – март 1918 гг. / РГАСПИ, институт истории РАН. – М., 2006. – С. 227-230

Объявление и.д. управляющего Народным Банком от 3 марта 1918 г. об обращении в качестве денежных знаков купонов государственных процентных бумаг // Сборник декретов и распоряжений по финансам. – Петроград, 1919. – С.5

Циркулярная телеграмма Центрального Управления Народного Банка 19 марта 1918 г. №13 всем казначействам и отделениям Народного Банка РСФСР об обращении облигаций “Займа свободы” и купонов государственных процентных бумаг в качестве денежных знаков // Сборник декретов и распоряжений по финансам. – Петроград, 1919. – С.6

Циркулярная телеграмма Центрального Управления Народного Банка 22 марта 1918 г. №15 всем отделениям Народного Банка об обращении облигаций “Займа свободы”// Сборник декретов и распоряжений по финансам. – Петроград, 1919. – С.6

Циркулярная телеграмма Центрального Управления Народного Банка от 26 апреля 1918 г. за №54/537 всем учреждениям Народного Банка и казначействам о купонах процентных бумаг, имеющих хождение наравне с кредитными билетами // Сборник декретов и распоряжений по финансам. – Петроград, 1919. – С.6-7

Циркулярная телеграмма Центрального Управления Народного Банка от 9 мая 1918 г. за №56 всем учреждениям Народного Банка и казначействам о хождении серий и обязательств Государственного Казначейства наравне с кредитными билетами // Сборник декретов и распоряжений по финансам. – Петроград, 1919. – С.7

Гинс, Г.К. Сибирь, союзники и Колчак. Поворотный момент русской истории. 1918-1920 гг. / Г.К. Гинс. – М.: Айрис-пресс, 2008. – 672 с. + вкл. 24 с. – (Белая Россия)

Горький, А.М. О единице / А.М. Горький // Новый мир. – 1960.- №11. С. 57-63

За спиной Колчака: документы и материалы / под ред. А.В. Квакина. – М.: Аграф, 2005. – 511 с. [8] л, фотоил., портр., карт.

Иванов, В.В. Антон Сорокин / В.В.Иванов По Иртышу: Рассказы. Повести. Воспоминания. – Омск: книжное издательство, 1982. – С.346-360

Государственный архив Омской области (ГАОО)

Алямкин, А.В. К проблеме классификации бумажных денежных знаков / А.В. Алямкин, Г.Г. Павлуцких // Зауралье в панораме веков: Межвузовский сборник научных трудов / Курган, 2005. – С. 149-162

Алямкин, А.В. Денежное обращение в контексте политической и социально-экономической жизни Зауралья: автореферат диссертации кандидата исторических наук: 07.00.02 / Курганский государственный университет. Челябинск., 2006. – 32 с.

Алямкин, А.В. Денежное обращение при Временном Сибирском и Всероссийском временном правительствах / А.В. Алямкин, А.Г. Баранов // Научные труды Московского гуманитарного университета. - Вып.53. - М., 2005. - С.54-69.

Арнаутов, А.Д. Советский рубль / А.Д. Арнаутов. – Краснодар: Краснодарское книжное издательство, 1960 – 35 с.

Атлас, З.В. Очерки по истории денежного обращения в СССР (1917-1925) / З.В. Атлас. - М.: Госфиниздат, 1940. – 245 с.

Атлас, З.В. Социалистическая денежная система: проблемы социалистического преобразования и развития денежной системы СССР / З.В. Атлас. - М.: Финансы, 1969. – 384 с.: ил., черт., сх.

Барсук, А. Деньги бумажные / А. Барсук // Сибирская Советская Энциклопедия. Т.1. – Новосибирск: Сибирское краевое изд-во, 1929. – С. 810-811, 813: ил.

Беловинский, Л.В. Вспомогательные исторические дисциплины / Л.В. Беловинский: Учебно-справочное пособие для студентов вузов. – М.: изд-во Московского Государственного Университета Культуры и Искусств, 2000. – 128 с

Богдашкин, В.О. Правовое положение и компетенция Сибревкома в 1921-1925 гг. / В.О. Богдашкин // Материалы XLVI международной научной студенческой конференции «Студент и НТП» (26-30 апреля 2008 г.): История / НГУ, Новосибирск, 2008. – С. 160-163

Болотский, Б.С. Фальшивые деньги (фальшивомонетчество) / Б.С. Болотский / под. ред. В.Д. Ларичева. – М.: Экзамен, 2002. – 384 с.

Бумажные денежные знаки России и СССР / А.И. Васюков [и др.]. – СПб.: Политехника, 1993 - 216 с.: ил.

Вычугжанин, А. Деньги времён Гражданской / А. Вычугжанин // Тобольск и вся Сибирь. №7. Омск. – Верона: График, 2006. - С. 275-281: ил.

Гражданская война в документах и материалах: Каталог книжной выставки / Сост. Г.К. Алексеева; Государственная публичная историческая библиотека России. – М., 1995. – 99 с.

Гражданская война и иностранная интервенция на Урале / О.А. Васьковский [и др.]. - Свердловск: Средне-Уральское книжное издательство, 1969 - 390 с.

Винокуров, М.А. Экономика Сибири 1900-1928 / М.А. Винокуров, А.П. Суходолов. – Новосибирск: Наука. Сибирская издательская фирма РАН, 1996 - 320 с.: ил.

Войтов, А.Г. Деньги / А.Г. Войтов: Учебное пособие. – М.: издательско-торговая корпорация «Дашков и К^о», 2002 – 240 с.

Воронов, Ю.П. Страницы истории денег / Ю.П. Воронов / отв. ред. Б.П. Орлов. АН СССР, Сиб. отделение. – Новосибирск: Наука. Сиб. отделение, 1986 с. – 175 с.: ил.

Вожегов, Г.Н. Безмолвные проповедники. Очерки по истории денег / Г.Н. Вожегов. - Омск: книжное издательство, 1992. – 144 с.

Денежное обращение и кредит в СССР / З.В. Атлас [и др.]; под. ред. Э.Я. Брегеля. – М.: Госфиниздат, 1947. – 420 с.

Добкин, Л.З. Самые оригинальные деньги / Л.З. Добкин // Деньги и кредит. – 1989. - №4. - С. 67-69

Долгов, Л.Н. Денежное обращение на «белом» Дальнем Востоке (1918 – 1920) гг. / Л.Н. Долгов // История «белой» Сибири. – Кемерово, 1995. – С. 77–80

Едидович, Л. Деньги Комуча / Л. Едидович. – Самара, 2003. – 28 с.

Елизаветин, Г.В. Деньги / Г.В. Елизаветин. – 2-е. изд. - Л.: Детская литература, 1970. – 221 с.: ил.

Исакова, Е. История денежных реформ Советского государства в документах РГАЭ / Е. Исакова // Денежные реформы в России: История и современность. Сборник статей / [сост. Альтман М.М.; ред. колл. Е.А. Тюрина (отв. ред.) и др.]; ФАА, РГАЭ. - М.: Древлехранилище, 2004. – С. 193-198

Иоффе, Г.З. Колчаковская авантюра и её крах / Г.З. Иоффе. – М.: Мысль, 1983 – 294 с.

Изучение бумажных денег / Бумажные деньги, ходившие на Украине: (Каталог ХХ столетия) / Сост. А.С. Бадаев. - Чернигов, 1991. – С. 7-8

Кайдалов Ж. Рубль. Взлеты и падения / Ж. Кайдалов, И. Кайдалова. - Тбилиси: Пергамент, 1993. - 328 с.

Колташёв, И. Рассказывают бумажные деньги // Мир коллекционера. Сборник статей. – Алма-Ата: Казахстан, 1967. – С. 150-192

Конник, И.И. Деньги в период строительства коммунистического общества / И.И. Конник. – М.: Госфиниздат, 1957. – 319 с.

Коровушкин, А.Г. Новый советский рубль / А.Г. Коровушкин. – М.: Госполитиздат, 1960. - 31с.

Краснов, Г. Денежное обращение / Г. Краснов // Сибирская Советская Энциклопедия. Т.1. – Новосибирск: Сибирское краевое изд-во, 1929. – С. 809-810

Крушанов, А.И. Гражданская война в Сибири и на Дальнем Востоке (1918-1920) гг.: [в 2 кн.] / А.И. Крушанов; АН СССР. Дальневосточный научный центр. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока. – Владивосток: Дальневосточное книжное изд-во, 1972-1984

Лившиц, С.Г. Политика Японии в Сибири в 1918-1920 гг.: Учебное пособие по спецкурсу / С.Г. Лившиц; Барнаульский государственный педагогический университет. – Барнаул: изд-во БГПИ, 1991. – 120 с.

Макаревич, Л.М. В мире денег / Л.М. Макаревич. – М.: Вершина, 2003. - 187 с.

Малышев, А.И. Бумажные денежные знаки России и СССР / А.И. Малышев, В.И. Таранков, И.И. Смиренный / под ред. В.И. Таранкова. – М.: Финансы и статистика, 1991.- 496 с.: ил.

Машков, В.В. Деньги в истории и коллекциях / В.В. Машков. – Екатеринбург: изд-во Уральского университета, 1999. – 64 с.: ил

Мельникова, А.С. Твёрдые деньги / А.С. Мельникова. – М.: Политиздат, 1971. – 80 с.: ил.

Мельникова, А.С. Твёрдые деньги / А.С. Мельникова.– 2-ое изд., доп. – М.: Политиздат, 1973. – 72 с.: ил.

Мельникова, А.С. Деньги России. 1000 лет / А.С. Мельникова, В.В. Узденников, И.С. Шиканова. – М.: Родина – Фодио, 2000. – 335 с.: ил

Мец, Н.Д. Наш рубль. Исторический очерк / Н.Д. Мец. – М.: Соцэкгиз, 1966. – 99 с.: ил.

Милищенко, О. Элементы повседневности: сибирские крестьяне, рынок и денежное обращение / О. Милищенко, Л. Шишкина // Вестник ОмГАУ. – 2001. - №1. - С. 44-46

Милищенко, О. Элементы повседневности: сибирские крестьяне, рынок и денежное обращение / О. Милищенко, Л. Шишкина // Вестник ОмГАУ. – 2002. - №3. - С. 66-67

Михаэлис, А.Э. Бумажные деньги России / А.Э. Михаэлис, Л.А. Харламов. - Пермь: Печатная фабрика Гознака, 1993. - 176 с.: ил. + 1 вкл.

Наволочкин, Н.Д. Дело о полутора миллионах / Н.Д. Наволочкин. - 2 изд., доп. – Хабаровск: Хабаровское книжное издательство, 1982 – 144 с.: ил.

Нечаев, Г.М. Деньги России (Очерки истории денежных знаков). Литературная обработка Г.Н. Орлова. / Г.М. Нечаев. - изд. 2-е, расширенное. – Омск: изд. группа «Соло», 1996. – 104 с.: ил.

Новиков, П.А. Гражданская война в Сибири / П.А. Новиков. – М.: ЗАО Центрполиграф, 2005. – 414 [1] с.: [20] л. фотоил., портр., карт.

Огнев, Л.В. О денежной политике Советского государства в годы военного коммунизма / Л.В. Огнев // Вестник Ленинградского Университета. Серия 5. Экономика. – 1991. Вып.1. – С. 116-117

Ольшевский, В. Финансово-экономическая политика советской власти в 1917-1918 гг.: тенденции и противоречия / В. Ольшевский // Вопросы истории. – 1999. - №3. - С. 28-46

От гривны до рубля: 70 лет Государственному Банку СССР / Ганичев С.И. [и др.]. – М.: МКИП «Боян», 1991. - 71 с.

Очерки по истории города Омска. Т.2. Омск. ХХ век / под ред. А.П. Толочко. – Омск: изд-во ОмГУ, 2005. – 400 с.

Нумизматика: сб.ст. / Государственный Эрмитаж; отв. ред. А.А. Быков. – Л.: изд-во Гос. Эрмитажа, 1961. – 148 с.

Пашкус, Ю.В. Деньги: прошлое и современность / Ю.В. Пашкус / ЛГУ. – Л.: изд-во ЛГУ, 1990 – 183 с.

Потин, В.М. Нумизматика и бонистика / В.М. Потин // Потин В.М. Монеты. Клады. Коллекции: очерки нумизматики. СПб: Искусство-СПб, 1992. – С. 47-51

Петров, И. В Омске жил король / И. Петров // Отцовский сундучок: документальная повесть, краеведческие очерки, статьи, заметки. – Омск: ОмГПУ, 2004. – С.83-93

Преображенский, Е.А. Бумажные деньги в эпоху пролетарской диктатуры / Е.А. Преображенский. – М., 1920. - 84 с.

Прохорова, Н.В. Монеты и банкноты России / Н.В. Прохорова. - М.: ООО Дом славянской книги, 2006. – 352 с.: ил.

Рахилин, В.К. Деньги России / В.К. Рахилин. – М.: Слово, 2001. – 47 с.: ил. (Что есть что)

Ривкин, Б.Б. Финансовая политика в период Великой Октябрьской Социалистической революции / Б.Б. Ривкин. – М.: Госфиниздат, 1957. – 319 с.

Розенберг, Л. Историю рассказывают деньги / Л. Розенберг // Наука и жизнь. - 1964. - №3. - С. 91-96

Розенберг, Л. Историю рассказывают деньги / Л. Розенберг // Наука и жизнь. - 1964. - №4. - С. 97-101

Розенберг, Л. Историю рассказывают деньги / Л. Розенберг // Наука и жизнь. - 1964. - №5. - С. 102-104

Рогов, Г.И. Денежные знаки, выпущенные в период существования белогвардейских правительств в Сибири и на Дальнем Востоке / Г.И. Рогов // История белой Сибири. Тезисы IV научной конференции (6-7 февраля 2001 г.). - Кемерово: Кузбассвузиздат, 2001. - С.158-162.

Рынков, В.М. Из истории финансовой политики контрреволюционных правительств Сибири / В.М. Рынков // Социокультурное развитие Сибири (XVII-XX) вв. Новосибирск, 1998. - С. 74-89

Рынков, В.М. Обмен «керенок» в Сибири и на Дальнем Востоке весной - летом 1919 г. / В.М. Рынков // Материалы XXXIV международной научной студенческой конференции «Студент и НТП»: История. - Новосибирск, 1996. - С. 85-88

Рынков, В. М. Финансовая политика антибольшевистских правительств востока России (вторая половина 1918 - начало 1920 г.): Монография. Новосибирск, 2006. - 212 с.

Рынков, В.М. Экономическая политика контрреволюционных правительств Сибири: автореферат диссертации кандидата исторических наук: 07.00.02 / Институт истории СО РАН. Новосибирск., 2000. – 26 с.

Седой, Ю.Н. Денежное обращение России при Временном Правительстве / Ю.Н. Седой // Вестник Адыгейского университета. - 2006. - №2. - С. 39-41

Сенкевич, Д.А. Государственные денежные знаки РСФСР и СССР 1918-1961: Каталог / Д.А. Сенкевич. – М.: Совместное советско-западногерманское предприятие “Межнумизматика” - Внешторгиздат, 1988. – 212 с.: ил.

Светачёв, М.И. Империалистическая интервенция в Сибири и на Дальнем Востоке (1918-1922) / М.И. Светачёв; отв. ред. В.С. Познанский; АН СССР. Сибирское отделение. Институт истории, филологии и философии. – Новосибирск: Наука. Сибирское отделение, 1983. – 334 с.

Сибирь в период Гражданской войны: Учебное пособие / Кемеровский областной институт усовершенствования учителей; сост. С.П. Звягин; Под. ред. А.Н. Никитина, С.П. Звягина. – Кемерово, 1995. – 143 с.

Сокольников, Г.Я. Новая Финансовая политика: на пути к твёрдой валюте / Г.Я. Сокольников / АН СССР. – М.: Наука, 1991. – 336 с., [1] л. портр.

Тхоржевский, Р.И. Бонистика / Р.И. Тхоржевский // Вопросы истории. – 1985. - №6. - С. 172-174

Тхоржевский, Р.И. Отечественная бонистика: Учебное пособие для вузов / Р.И. Тхоржевский; Тернопольский финансово-экономический институт. – Киев: Ротапринт,1988. - 68 с.: ил.

Шепелев, В. Документы РГАСПИ о денежных реформах первой половины ХХ века / В. Шепелев // Денежные реформы в России: история и современность. Сборник статей. / [сост. Альтман М.М.; ред. колл. Е.А. Тюрина (отв. ред.) и др.]; ФАА, РГАЭ. - М.: Древлехранилище, 2004. – С. 211-215

Шиканова, И.C. Денежная реформа А.В. Колчака / И.С. Шиканова // Денежные реформы в России: История и современность. Сборник статей. / [сост. Альтман М.М.; ред. колл. Е.А. Тюрина (отв. ред.) и др.]; ФАА, РГАЭ. - М.: Древлехранилище, 2004. – С.126-132

Шиканова, И.С. Денежная реформа А.В. Колчака / И.С. Шиканова // Труды ГИМ. – Вып. 80. Нумизматика, бонистика, филателия. Ч. XI – М., 1992. – С. 148-166

Шиканова, И.С. Русские денежные знаки, отпечатанные в США (1917-1920) гг. / И.С. Шиканова // Труды ГИМ. – Вып. 98. Новейшие исследования в области нумизматики. Ч. XIII – М., 1998. – С. 183-210

Щёлоков, А.А. Свидетели истории / А.А. Щелоков. - М.: Молодая Гвардия, 1987. – 191с.: ил.

Щёлоков, А.А. Монеты СССР / А.А. Щелоков. – М.: Финансы и статистика, 1986. – 188с.: ил.

Щёлоков, А.А. Увлекательная бонистика. Факты, легенды, открытия в мире банкнот / А.А. Щелоков. – М.: Эксмо, 2007. – 384 с.: ил. – (Энциклопедия коллекционера)

Юровский, Л.Н. Денежная политика Советской власти (1917-1927). Избранные статьи / Л.Н. Юровский. – М.: ЗАО «Изд-во “Экономика”», 2008. – 592 с. – (Экономическая история России)

Авчухов, А. Бонистика 2007: тенденции и цены / А. Авчухов // Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования. – 2008. - №1-2. – С. 118-123

Алексеев, А. Книга о том, сколько стоили деньги / А. Алексеев // Дальний Восток. – 1970. - №6. - С. 149

Алексич, И. Что черт в карман положит? / И. Алексич // Аргументы и факты в Восточной Сибири. – 2005. -23 ноября. – С. 8

Алехов, А. 225 лет назад в России появились бумажные деньги /А. Алехов // Техника-молодежи. – 1994. – №11. - С. 5.: ил

Алямкин, А.В. 1917 год: "Думки", "керенки", "мотыльки". Бумажные денежные знаки революционной России / А.В. Алямкин, А.Г. Баранов // Банкноты стран мира. – 2006. – № 3. - С. 24-29: ил

Алямкин, А.В. Могли ли «американские рубли» спасти правительство русского адмирала Колчака? / А.В. Алямкин, А.Г. Баранов // Банкноты стран мира. – 2006. – №6. - С. 26-31: ил

Белкин, Е. Деньги третьей столицы / Е. Белкин // Третья столица. – 2000. – 10 февраля. – С. 14: ил

Бабенко, А. Четвертованные керенки / А. Бабенко // Советский коллекционер. – Вып. 22. – М., 1984. - С. 157-158: ил

Винарская Н. Раскрытая тайна / Н. Винарская // Новый Курс. - 2008. – 8 августа - С. 10

Вычугжанин, А. Цифры не знают партий / А. Вычугжанин // Родина. - 2005. - №5. - С. 92-98: ил

Гвоздев, Б. Фальшивые деньги / Б. Гвоздев // Омская правда. – 1994. – 5 августа. – С. 7

Для вас, бонисты! // Коммерческие вести. – 1993. – 24 ноября. – С. 15: ил

Жуков, А. Деньги Дальневосточного Совнаркома / А. Жуков, Р. Николаев // Петербургский коллекционер. – 2003. -№3. - С.10-12: ил

Жуков, А. Боны китайско-восточной железной дороги / А. Жуков, Р. Николаев // Петербургский коллекционер. – 2003. -№ 4 (25). - С. 15-18: ил

Известия Сибирского Революционного Комитета. – 1920. - №1. – С.1

Киселёв, В. На службе Кесаря и Аполлона / В.Киселёв // Техника – молодёжи. – 1994. - №11. - С. 6-10

Кузнецов, Д. Почтовое обращение разменных «денег-марок» / Д. Кузнецов // Филателия СССР. – 1974. - №18. - С. 37

Лебедева, Е. Строительство коммунизма без кабальных кредитов / Е.Лебедева // Родина. - 2005. - №5. -С. 124-125

Ломкин, А. «Керенки» и кредитные билеты // Иртышский вертоград: [Сб.: эссе, док., спр., инф., воспоминания, хроника, рассказы, стихи]. – М., 1998. – С. 271-273. – (Вся Россия)

Ломкин, А. Финансы «белой» Сибири / А. Ломкин // Былое. - 1996. - № 3-4. - С. 14-15: ил

Маллори Д. Имевшие хождение / Д. Маллори // Красная нива. – 1927. - №49. – С.11

Михайлов, Н. Новое о денежном обращении в Тувинской Народной республике / Н. Михайлов // Советский коллекционер. – Вып. 11. – М., 1971. - С. 131-134: ил

Наволочкин, Н.Д. В папке полтора миллиона. История денежных знаков на Дальнем Востоке / Н.Д. Наволочкин // Дальний Восток. – 1966. - №4. - С. 153-158

Наволочкин, Н.Д. Приморский рубль борется / Н.Д. Наволочкин // Советский коллекционер. – Вып.7. – М., 1970. - С. 66, 103-114: ил

Нечаев, Г. Фальшивомонетчики / Г. Нечаев // Любинский проспект. - 1992. - №18 (ноябрь). - С.9

Николаев, Р. Адмирал Колчак и «керенки» / Р. Николаев // Миниатюра. – 1991. - №6. (декабрь) - С. 11: ил

Николаев, Р. Дензнаки трагической памяти / Р. Николаев // Всемирный коллекционер. - 1996, №6. - С. 15: ил.

Николаев, Р. Как адмирал Колчак уничтожал «керенки» / Р. Николаев // Всемирный коллекционер. – 1998. - №2 (22). - С. 11: ил

Николаев, Р. Деньги партизана Тряпицина / Р. Николаев // Петербургский коллекционер. – 2000. – № 3 (9). – С. 7.

Николаев, Р. Контрольные марки – бумажные деньги / Р. Николаев // Петербургский коллекционер. – 2000. – № 6 (12). – С. 7: ил.

Николаев, Р. Деньги Оренбургской республики / Р. Николаев // Петербургский коллекционер. – 2000. – № 8 (14). – С. 6.

Николаев, Р. Разменные знаки «воеводы» Дитерихса / Р. Николаев // Петербургский коллекционер. – 2002. - №1 (18). - С. 16: ил.

Николаев, Р. История американских денег-облигаций / Р. Николаев // Петербургский коллекционер. – 2002. – № 2 (19). – С. 10–11

Николаев, Р. Деньги адмирала Колчака / Р. Николаев // Петербургский коллекционер. – 2003. – № 1 (22). -С. 14-15: ил.

Пахомов, Ю. Бумажные денежные знаки Монголии и Танну-Тувы / Ю. Пахомов // Филателия СССР. – 1967. - №8. - С. 41: ил.

Парамонов, О. Уральские областные билеты / О. Парамонов // Таганский бонист. – 1997. - № 38 (60). - С. 5

Парамонов, О. Американские полтинники / О. Парамонов // Родина. – 1998. - №9. - С. 74-79: ил.

Парамонов, О. «Кузнецы» с «языками». Сибирские деньги / О. Парамонов // Родина. - 2000. - №5. - С. 132-134: ил.

Парамонов, О. «Кузнецы» с «языками». Сибирские деньги / О. Парамонов // Родина. - 2000. - №6. - С. 40-44: ил.

Парамонов, О. Расстрельный рубль. Кредитные билеты Урала чрезвычайного выпуска / О. Парамонов // Родина. - 2001. - №11. - С.72-73: ил.

Парамонов, О. Непростая судьба «дутовок» / О. Парамонов // 2004. - №7-8. - С. 136-143: ил.

Першина, Л. Денежная эпопея Временного Сибирского правительства / Л. Першина // Новое обозрение – Версия [Омск]. – 2003. – 18-24 июня. – С. 9: ил.

Петров, Ю. Директивы без альтернативы / Ю.Петров // Родина. - 2005. - №5. - С. 110-114

Подчуфаров, Е. …и не обеспечиваются ничьим достоянием… / Е. Подчуфаров // Техника – молодёжи. – 1994. - №11. - С. 12-17: ил.

Ремезов, А. Отпечатки «денежного камня» / А. Ремезов // Вечерний Омск. – 1999. – 16 февраля. – С.2: ил.

Розенберг, Л. Винные деньги Якутии / Л. Розенберг // Советский коллекционер. – Вып. 2. – М., 1964. - С. 123-124

Рубль серпастый и молоткастый // Филателия СССР. – 1967. - №11. - С.44-45

Сенкевич, Д., Советские общегосударственные бумажные денежные знаки / Д. Сенкевич, М. Неронов // Советский коллекционер. – Вып. 1. – М., 1963. - С. 125-133: ил.

Сенкевич, Д. Государственные денежные эмиссии РСФСР / Д. Сенкевич // Советский коллекционер. – Вып.5. – М., 1967. - С. 71-80: ил.

Сенкевич, Д. Первые деньги Советской власти / Д.Сенкевич // Культура и жизнь. – 1967. - №11. – С.44-45

Сенкевич, Д. Создание денежной системы советского государства / Д. Сенкевич // Филателия СССР. – 1970. - №10. - С. 43-44

Сенкевич, Д. Классификация бон / Д. Сенкевич // Советский коллекционер. – Вып. 20. – М., 1980. - С. 142-151

Сенкевич, Д. Уточнение списка купонов-бон / Д. Сенкевич // Советский коллекционер. – Вып. 21. – М., 1980. - С. 139-141

Слабина, Л.А. От керенок к совзнакам. Денежное обращение 1917-1924 гг. / Л.А. Слабина // Россия и АТР. -1998. - №3. - С. 17-19

Терской, А. От керенки до червонца / А. Терской // Огонёк. – 1927. - №.45. – С.15: ил.

Усачёв, А. Перфорация на бонах / А. Усачёв // Московский бонист. – 1979. – №3–4. - С.121–122.

Уфимцев, Ю. Японские деньги России / Ю. Уфимцев // Япония сегодня. – 1996. - №4. - С.26-27: ил.

Ходяков, М. Сомнительные деньги / М. Ходяков // Родина. - 2002. - №7. - С. 72-76: ил.

Холяева, О. Областной кредитный билет / О. Холяева // Тагильский рабочий. – 1987. – 25 марта. – С. 5: ил.

Хождение «сибирок» // Филателия. – 1996. - №4. - С. 64

Цветков, В. Заграница нам поможет? / В.Цветков // Родина. - 2005. - №5. - С. 98-105: ил.

Цветков, В. «Экономическое чудо» по Колчаку / В.Цветков // Родина. - 2005. - №5. - С.141-144: ил.

Чекунаев, В.В. Акцептированные чеки Хабаровского отделения Госбанка в денежном обращении края 1918-1919 гг. / В.В. Чекунаев // Нумизматический альманах. – 2001. - №2. - С. 42-48

Шапиро, С. Дальневосточные боны / С. Шапиро // Советский коллекционер. - Вып. 21. – М., 1984. - С. 153.

Шиканова, И. Думки, керенки, колчаковки… / И. Шиканова // Родина. - 1990. - №10. - С. 54-57: ил.

Шрайбер, Я.Л. Меч — не наша эмблема /Я..Л. Шрайбер // Дальний Восток. – 1973. - №7. С. 8-9

Щёлоков, А. Интервенция штыка и иены / А. Щёлоков // Филателия СССР. – 1988. - №10. - С.60-61

Щёлоков, А. «Кузнецы» из Забайкалья / А. Щёлоков // Филателия СССР. – 1989. - №6. - С.39-40

Щёлоков, А. Дальневосточные «косари» / А. Щёлоков // Филателия СССР. – 1989. - №7. - С.38-39

Щёлоков, А. Наравне с разменной монетой / А. Щёлоков // Филателия. – 1991. - №5. - С.43-44

Белокуров, О.Г. Определитель состояния монет и банкнот / [Сов. фонд культуры, Ленинградское отделение] / О.Г. Белокуров. – Л.: Ленинградская панорама, 1990. - 37 с.

Бойко, В.А. История бумажных денег России и Урала: Каталог знаков и бон МИЕ / В.А. Бойко. – Екатеринбург: Уралтранс, 1999. – 48 с.: ил.

Бумажные денежные знаки России. Государственные выпуски с 1769 г. Российская империя, РСФСР, СССР, РФ: Каталог / под ред. В.Б. Загорского. – 1 изд. – СПб: Стандарт-Коллекция, 2007. – 56 с.

Власов, В.А. Каталог отечественных бон. / В.А. Власов. - Ростов н/Д: Ротапринт, 1992. - 140 с.: ил.

Гладкий, В.Д. Словарь нумизмата / В.Д. Гладкий. – М.: ЗАО Центрполиграф, 2007. – 377 с.: ил.

Гражданская война и военная интервенция: Энциклопедия / Гл. ред. С.С. Хромов. – М.: Советская Энциклопедия, 1983. – 703 с., 28 л. ил., карт: ил., карт.

Бумажные деньги России: каталог-справочник: В 2 ч. – СПб: Капрос, 2003

Зварич, В.А. Нумизматический словарь / В.А. Зварич. – Львов: Вища школа, 1980. – 225 с.: ил.

История Сибири с древнейших времён до наших дней / отв.ред. И.М. Разгон. - В 5 т. Т.4. Л.: Наука, 1967. - 501 с.

Каталог бумажных денежных знаков РСФСР 1917-1923 гг. / Автор-составитель Полынский Ю.Б. – Л., 1990. – 150 с.: ил.

Каталог бон и денежных знаков России, РСФСР, СССР, окраин и новообразований (1769-1927). Ч.1 / под ред. Ф.Г. Чучина – М.: Союзбланкоиздат, 1992. – 128 с.

Соколов, В.М. Каталог частных бон (денежных знаков необязательного обращения), выпущенных на территории СССР в 1914-1925 гг. / [Северокавказский отдел ВОК, Ростов-на-Дону] / В.М. Соколов, М.Л. Иванов. – переизд. Пермского клуба коллекционеров, испр. и доп. – Пермь, 1962. – 91 с.

Кириченко, Е.С. Каталог бумажных денег России, РСФСР и СССР / Е.С. Кириченко, А.С. Ильчишин. - Киев: Киевский горком профсоюза рабочих электростанций и электротехнической промышленности, клуб “Энергия” предприятия Киевских тепловых сетей. Киевский клуб бонистики, 1988. - 208 с.: ил.

Лившиц, Б.И. Деньги России: Каталог-альбом / Б.И. Лившиц. – М.: ЗАО Центрполиграф, 2000. – 440 с.: ил.

Рябченко, П.Ф. Полный каталог бумажных денежных знаков и бон России и СССР (1769- 1990) гг. / П.Ф. Рябченко, В.И. Нибак. - Киев: РАНО “Укрвузполиграф”, 1991. - 592 с.: ил.

Похлёбкин, В.В. Словарь международной символики и эмблематики / В.В. Похлёбкин. – М.: ЗАО Центрполиграф, 2006. – 543 с.: ил.

Фенглер, Х. Словарь нумизмата. / Х. Фенглер, Г. Гироу, В. Унгер. – М.: Радио и связь, 1982. – 328 с.: ил.

Щёлоков, А.А. Монеты СССР: Каталог / А.А. Щелоков. –2-ое изд., перераб. и доп. – М.: Финансы и статистика, 1989. – 240 с.: ил.

Щёлоков, А.А. Энциклопедия коллекционера. Монеты, награды, банкноты, марки, гербы / А.А. Щелоков. – М.: Эксмо, 2007. – 624 с.: ил.

Бумажные денежные знаки в количестве 37 экземпляров из личной коллекции автора.

8. Статьи автора, посвящённые исследуемой проблеме:

Петин, Д.И. Денежное обращение в Сибири (1918-1922) / Д.И. Петин // Материалы XLV международной научной студенческой конференции «Студент и НТП»: История / НГУ, Новосибирск, 2007.Ч.2. – С. 141-143

Петин, Д.И. Денежное обращение в Сибири (1918-1922) / Д.И. Петин // Гуманитарное развитие в Омском Прииртышье: история, современное состояние, инновационные технологии. Тезисы докладов VIII областного конкурса студенческих работ по гуманитарным наукам (30 мая 2007 г.) / Региональный центр по связям с общественностью, Омск, 2007. – С. 22-24

Петин, Д.И. К вопросу о неофициальных названиях денежных знаков территорий бывшей Российской Империи в период гражданской войны / Д.И. Петин // Материалы XLVI международной научной студенческой конференции «Студент и НТП» (26-30 апреля 2008 г.): История / НГУ, Новосибирск, 2008. – С. 121-123

[1] Рынков В.М. Финансовая политика антибольшевистских правительств востока России (вторая половина 1918 - начало 1920 гг.). Новосибирск, 2006. С. 200

[2] Тхоржевский Р.И. Бонистика // Вопросы истории. 1985. №6. С. 172

[3] Щёлоков А.А. Увлекательная бонистика. М., 2007. C. 360

[4]Отличительной чертой продаваемых коллекционных денежных знаков было наличие на них специальной надпечатки «Коллекционный» (Прим.Д.П.).

[5] Щёлоков А.А. Увлекательная бонистика… C. 327

[6] Погребецкий А.И. Денежное обращение и денежные знаки Дальнего Востока за период Войны и Революции (1914-1924) гг. Харбин, 1924. С. 3 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/ knigi/Pogrebecki.htm

[7] Рынков В. М. Финансовая политика… C. 5

[8] Характеристика работ А.И. Погребецкого, Л.М. Иольсона и Н.И. Кардакова, С.П. Виноградова приводится по материалам Интернет-ресурса http: // www.bonistikaweb.ru (Прим.Д.П.).

[9] Тхоржевский Р.И. Бонистика… С. 172

[10] А.Г. Коровушкин, Новый советский рубль. М.,1960. – 31 с.; А.Д. Арнаутов, Советский рубль. М.,1960. – 35 с. и др.

[11]Розенберг Л. Винные деньги Якутии // Советский коллекционер. Вып. 2. М., 1964. С. 123-124; Наволочкин Н.Д. Приморский рубль борется // Советский коллекционер. Вып.7. М., 1970. С. 66, 103-114; Бабенко А. Четвертованные керенки // Советский коллекционер. Вып. 22. М., 1984. С. 157-158 и мн. др.

[12] Шиканова И.С. Думки, керенки, колчаковки… // Родина. 1990. №10. С. 54-57; Она же. Денежная реформа А.В. Колчака // Денежные реформы в России: История и современность // М., 2004. С.126-132; Она же. Денежная реформа А.В. Колчака // Труды ГИМ. Вып. 80. М., 1992. С. 148-166; Она же. Русские денежные знаки, отпечатанные в США (1917-1920) гг. // Труды ГИМ. Вып. 98. М., 1998. С. 183-210 и др.

[13] Парамонов О. «Кузнецы» с «языками» // Родина. 2000. №5. С. 132-134; Он же. «Кузнецы» с «языками» // Родина. 2000. №6. С. 40-44; Он же. Расстрельный рубль. Кредитные билеты Урала чрезвычайного выпуска // Родина. 2001. №11. С.72-73; Он же. Непростая судьба «дутовок» // Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования. 2004. №7-8. С. 136-143

[14] Николаев Р.В. Деньги - Время - Власть. СПБ, 2002. – 135 с. Он же. Дензнаки трагической памяти // Всемирный коллекционер. 1996. №6. - С. 15; Он же. Как адмирал Колчак уничтожал «керенки» // Всемирный коллекционер. 1998. №2. - С. 11; Он же. Разменные знаки «воеводы» Дитерихса // Петербургский коллекционер. 2002. №1. - С. 16.

[15] Едидович Л. Деньги Комуча. Самара, 2003. – 28 с.

[16] Козлов В.Ю. Боны и люди. Екатеринбург, 2000. C. 3

[17] Алямкин А.Г., Баранов А.В. 1917 год: "Думки", "керенки", "мотыльки". Бумажные денежные знаки революционной России // Банкноты стран мира. 2006. № 3. С. 24-29; А.В. Они же. Могли ли «американские рубли» спасти правительство русского адмирала Колчака? // Банкноты стран мира. 2006. №6. С. 26-31.

[18] Рынков В.М. Из истории финансовой политики контрреволюционных правительств Сибири // Социокультурное развитие Сибири (XVII-XX) вв., Новосибирск, 1998. С. 74-89; Он же. Обмен «керенок» в Сибири и на Дальнем Востоке весной - летом 1919 г. // Материалы XXXIV международной научной студенческой конференции «Студент и НТП». Новосибирск, 1996. С. 85-88; Он же. Финансовая политика антибольшевистских правительств востока России (вторая половина 1918 - начало 1920 гг.). Новосибирск, 2006. - 212 с.

[19] Щёлоков А.А. Увлекательная бонистика… C. 375

[20]Бойко В.А. История бумажных денег России и Урала. Екатеринбург, 1999. – 48 с.; Боны Дальнего Востока. 1917-1922 гг., Хабаровск, 2002. - 148 с.; Бумажные денежные знаки России. Государственные выпуски с 1769 г. Российская империя, РСФСР, СССР, РФ. СПб, 2007. – 56 с.

[21] Щёлоков А.А. Увлекательная бонистика… C. 327

[22] Мельникова А.С. Твёрдые деньги. М., 1973. С. 9

[23] Вожегов Г.Н. Безмолвные проповедники. Омск, 1992. C. 41

[24] Огнев Л.В. О денежной политике Советского государства в годы военного коммунизма // Вестник Ленинградского Университета. Серия 5. Экономика. 1991. Вып.1. С. 116

[25] Вожегов Г.Н. Безмолвные проповедники… С. 42

[26] Петров Ю. Директивы без альтернативы // Родина. 2005. №5. С. 110

[27] Войтов А.Г. Деньги. М., 2002 C. 121

[28] Щёлоков А.А. Монеты СССР. М., 1989. С. 7

[29] Войтов А.Г. Деньги… С. 122

[30] Протокол заседания СНК от 17 января 1918 г. №49 // Протоколы заседаний СНК РСФСР, ноябрь 1917 – март 1918 гг. М., 2006. С. 228

[31] Мельникова А.С. Твёрдые деньги… С. 17

[32] Парамонов О. Расстрельный рубль. Кредитные билеты Урала чрезвычайного выпуска // Родина. - 2001. - №11. С.72

[33] Парамонов О. Расстрельный рубль… С. 72. См. Приложение A.

[34] Парамонов О. Расстрельный рубль… С. 72

[35] Рынков В.М. Финансовая политика антибольшевистских правительств востока России (вторая половина 1918 - начало 1920 г.). Новосибирск, 2006. С. 209

[36] Парамонов О. Уральские областные билеты // Таганский бонист. 1997. № 38 (60). С. 5

[37] Козлов В.Ю. Боны и люди. Екатеринбург, 2000. C. 78. Рябченко П.Ф. Нибак В.И. Полный каталог бумажных денежных знаков и бон России и СССР (1769- 1990) гг. Киев, 1991. С. 163

[38] Парамонов О. Расстрельный рубль… С.72

[39] Щёлоков А.А. Увлекательная бонистика. М., 2007. C. 35

[40] В.Ю. Козлов в своём каталоге присваивает пятирублёвым билетам с агитационными надпечатками, как и бланку сторублёвого знака 3-ю степень редкости (См. Козлов В.Ю. Указ. соч., С.78, 82).

[41] Парамонов О. Расстрельный рубль… С. 72-73

[42] Существуют, также, разновидности штемпелей, использовавшиеся в Екатеринбургском и Пермском ОГБ для регистрации (См. Козлов В.Ю. Боны и люди… С.81).

[43] Николаев Р. Дензнаки трагической памяти // Всемирный коллекционер. 1996. №6. С. 15

[44] Козлов В.Ю. Боны и люди… С.174

[45] Парамонов О. Непростая судьба «дутовок» // Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования. 2004. №7-8. С. 140

[46] Там, же С. 141

[47] Там, же С. 142

[48] ГАОО. Ф.238. Оп.1. Д.7. Л.150. Более подробно см. раздел «Денежные знаки советских правительств Сибири»

[49] Парамонов О. «Кузнецы» с «языками» // Родина. 2000. №5. С. 132

[50] Там же, С. 132-133

[51] Щёлоков А.А. Увлекательная бонистика ... C. 56-57

[52] См. Приложение Б.

[53] Погребецкий А.И. Денежное обращение и денежные знаки Дальнего Востока за период Войны и Революции (1914-1924) гг. Харбин, 1924. С. 135 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/ knigi/Pogrebecki.htm

[54] Рынков В. М. Финансовая политика… С. 176

[55] Цит. по: Рынков В. М. Финансовая политика … С. 181

[56] Погребецкий А.И. Указ. соч. С. 136 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/knigi/Pogrebecki.htm

[57] Парамонов О. «Кузнецы» с «языками» … С. 133

[58] См. Приложение Б.

[59] Щёлоков А.А. Увлекательная бонистика .... С. 41-43

[60] Бабенко А. Четвертованные керенки // Советский коллекционер. Вып. 22. М., 1984. С. 157-158

[61] Щёлоков А.А. Увлекательная бонистика .... С. 39-40

[62] Погребецкий А.И. Указ. соч. С. 245-246 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/knigi/Pogrebecki.htm

[63] Щёлоков А.А. Указ .соч., С. 40

[64] «Каталог…» Ф.Г. Чучина определял цену кяхтинских бонов в 2,5 советских червонца, что было эквивалентно 16,25 золотых долларов США. По стоимости к кяхтинским бонам приравниваются выпуски Нарревкома Сахалина (1920) и переводные письма исполкома Керби (1920). (См. Каталог бон и денежных знаков России, РСФСР, СССР, окраин и новообразований (1769-1927). Ч.1 / под ред. Ф.Г. Чучина. М., 1992. С. 84).

[65] Постановление ВЦИК от 27 августа 1919 г. «Об учреждении Сибирского революционного комитета» // Известия Сибирского Революционного Комитета. 1920 . №1. С.1

[66] История Сибири с древнейших времён до наших дней. Т.4. Л., 1967. С. 152-153

[67] Богдашкин В.О. Правовое положение и компетенция Сибревкома в 1921-1925 гг. // Материалы XLVI международной научной студенческой конференции «Студент и НТП», Новосибирск, 2008. С. 160

[68] ГАОО. Ф.238. Оп. 1. Д. 1. Л. 5-6

[69] Там же, Д. 10. Л. 14

[70] ГАОО. Ф.238. Оп. 1. Л. 1, 14, 17

[71] Там же, Л. 1

[72] Там же, Л. 17

[73] Там же, Д. 9. Л. 4

[74] Облигации и купоны ценились выше «сибирок», потому население не пускало их в обращение и хранило вместе с деньгами дореволюционных образцов, доверие к которым было высоко. (Прим. Д.П.)

[75] ГАОО. Ф.238. Оп. 1. Д. 10. Л.3

[76] ГАОО. Ф.238. Оп. 1. Д. 1. Л. 3

[77] См. Приложение Б.

[78] Щёлоков А.А. Увлекательная бонистика… C. 20

[79] Наше денежное обращение: Сб. материалов по истории денежного обращения в 1914-1925 гг. / Под ред. Л.Н. Юровского. М., 1926. С. 280 // Цит. по: http: //www.bonistikaweb.ru/knigi/Jurovski.htm

[80] Погребецкий А.И. Указ. соч. С. 261 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/knigi/Pogrebecki htm

[81] Вожегов Г.Н. Безмолвные проповедники. Омск, 1992. С. 127

[82] ГАОО. Ф. 238. Оп.1. Д.7. Л.150

[83] Общий обзор Харбинского рынка // Алтайский кооператор. 1919. №10-12. С. 37

[84] Погребецкий А.И. Указ. соч. С. 177 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/knigi/Pogrebecki.htm

[85] Наволочкин Н.Д. Дело о полутора миллионах. Хабаровск, 1982. С. 8-9

[86] Шапиро С. Дальневосточные боны // Советский коллекционер. Вып. 21. М., 1984. С. 153.

[87] Щёлоков А. Дальневосточные «косари» // Филателия СССР. 1989. №7. С.38-39

[88] Жуков А., Николаев Р. Деньги Дальневосточного Совнаркома // Петербургский коллекционер. 2003. №3. С.11

[89] Каталог П.Ф. Рябченко и В.И. Нибака по местам регистрации выделяется 7 разновидностей регистрационных надпечаток. (См. Рябченко П.Ф., Нибак В.И. Полный каталог… С. 241).

[90] Наволочкин Н.Д. Дело о полутора миллионах… С. 101

[91] См. Приложение В.

[92] Наволочкин Н.Д. В папке полтора миллиона //Дальний Восток. 1966. №4. С. 156

[93] Более подробно. См. Глава II. Денежные знаки контрреволюционных правительств Дальнего Востока.

[94] Бумажные денежные знаки России и СССР. СПб, 1993. С. 77. П.Ф. Рябченко и В.М. Нибак указывают на 4 разновидности регистрационных надпечаток для амурских областных билетов (См. Рябченко П.Ф. Указ. соч. С. 240).

[95] Погребецкий А.И. Указ. соч. С. 212 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/knigi/Pogrebecki.htm

[96] Погребецкий А.И. Указ. соч. С. 280-281 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/knigi/Pogrebecki.htm

[97] См. Приложение В.

[98] Бумажные денежные знаки России и СССР … С.81

[99] История Сибири с древнейших времён до наших дней … С. 161-162

[100] Изображение указанного герба несли на себе деньги и почтовые марки ДВР. Гербов у ДВР, собственно, было 2: конституционный и описанный, несколько упрощенный, получивший наибольшее распространение. Этот герб изображался, также, на листовках, лотерейных билетах, выпущенных в помощь голодающим Поволжья. (Прим. Д.П.).

[101] Погребецкий А.И. Указ. соч. С. 286 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/knigi/Pogrebecki.htm; Щёлоков А.А. Увлекательная бонистика… C. 300

[102] Редко встречаются пробные экземпляры «американских» кредитных билетов в 25 и 100 рублей с грифом-гербом ДВР и забитой краской датой «1918» (См. Погребецкий А.И. Указ. соч. С.292; Наволочкин Н.Д. Дело о полутора миллионах… С.132-133).

[103] Погребецкий А.И. Указ. соч. С. 288 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/knigi/Pogrebecki.htm

[104] Погребецкий А.И. Указ. соч. С. 288 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/knigi/Pogrebecki.htm

[105] Щёлоков А.А. Монеты СССР … С. 33

[106] Более подробно. См. Глава II. Денежные знаки контрреволюционных правительств Дальнего Востока.

[107] Наволочкин Н.Д. Дело о полутора миллионах… С. 67

[108] См. Приложение Е.

[109] Бумажные денежные знаки России и СССР … С. 82

[110] Погребецкий А.И. Указ. соч. С. 286 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/knigi/Pogrebecki.htm

[111] См. Рябченко П.Ф. В.И. Нибак Полный каталог … С. 240-276

[112] Цит. по: Огнев Л.В. О денежной политике Советского государства в годы военного коммунизма // Вестник Ленинградского Университета. Серия 5. Экономика. 1991. Вып.1. С. 116.

[113] Атлас З.В. Очерки по истории денежного обращения в СССР (1917-1925) гг. М., 1940. С. 70

[114] Там же, С. 70

[115] Козлов В.Ю. Боны и люди. Екатеринбург, 2000. С. 74

[116] Козлов В.Ю. Боны и люди… 28, 74-77

[117] Едидович Л. Деньги Комуча. Самара, 2003. С. 3 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/knigi/Edidovich.htm

[118] Козлов В.Ю. Боны и люди… С.104-107

[119] Цит. по: Рынков В.М. Финансовая политика антибольшевистских правительств востока России (вторая половина 1918 - начало 1920 гг.). Новосибирск, 2006. С. 171-172.

[120] Рынков В. М. Финансовая политика… С. 4-5

[121] См. Приложение Г. Надпечатки имеют разновидности по форме, размеру и цвету мастичной печати (См. Едидович Л. Указ. соч. С.16 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/knigi/Edidovich.htm).

[122] Едидович Л. Указ. соч. С. 17-28 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/knigi/Edidovich.htm

[123] Рынков В. М. Финансовая политика… С. 209

[124] См. Приложение Г.

[125] В.М. Рынков называет цифру объёма эмиссии в 70 млн. руб. (См.В.М. Рынков Финансовая политика… С. 171, 209)

[126] Едидович Л. Указ. соч. С. 19-23 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/knigi/Edidovich.htm

[127] Козлов В.Ю. Боны и люди… С. 68-69

[128] Рынков В. М. Финансовая политика… С. 177-179

[129] Там же, С. 179

[130] В.Ю. Козлов указывает на 7 разновидностей по штемпелям ОГБ: Барнаул, Екатеринбург, Иркутск, Курган, Омск, Томск и Челябинск. (См. Козлов В.Ю. Боны и люди... С. 72).

[131] В.Ю. Козлов присваивает ей 2 степень редкости и оценивает в 180 $ (См. Козлов В.Ю. Боны и люди... С. 69).

[132] Парамонов О. Непростая судьба «дутовок» // Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования. 2004. №7-8. С. 141

[133] См. Приложение Г.

[134] Рынков В. М. Финансовая политика… С. 171

[135] Парамонов О. Непростая судьба «дутовок»… С. 143; Козлов В.Ю. Боны и люди… С.174

[136] Рынков В. М. Финансовая политика… С. 178-179

[137] Парамонов О. Непростая судьба «дутовок»… С. 141

[138] Рынков В. М. Финансовая политика… С. 12-14

[139] Ломкин А. Финансы «белой» Сибири // Былое. 1996. № 3-4. С. 14

[140] История Сибири с древнейших времён до наших дней. Т.4. Л., 1967. С. 96-97

[141] Рынков В. М. Финансовая политика… С. 15

[142] Местные денежные знаки и политика министерства Финансов //Вестник финансов, промышленности и торговли. 1919.№?. С.1

[143] Ломкин А. Финансы «белой» Сибири… С. 14.

[144] См. Приложение Д.

[145] Г.Н. Вожегов приводит сведения о производстве этих знаков в Англии (См. Вожегов Г.Н. Безмолвные проповедники. Омск, 1992. С. 46).

[146] Парамонов О. «Кузнецы» с «языками» // Родина. 2000. №5. С. 134

[147] Погребецкий А.И. Денежное обращение и денежные знаки Дальнего Востока за период Войны и Революции (1914-1924) гг. Харбин, 1924. С. 39 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/ knigi/Pogrebecki.htm

[148] Парамонов О. «Кузнецы» с «языками» // Родина. 2000. №5. С. 134

[149] Шиканова И.С. Денежная реформа А.В. Колчака // Труды ГИМ. Вып. 80. Нумизматика, бонистика, филателия. Ч. XI . М., 1992. С. 148

[150] Шиканова И.C. Денежная реформа А.В. Колчака // Денежные реформы в России: История и современность. М., 2004. С.126

[151] Местное население собирательно называло все выпуски различных суррогатов «плохие» (Прим. Д.П.).

[152] Цит. по: Николаев Р. Как адмирал Колчак уничтожал «керенки» // Всемирный коллекционер. 1998. №2. С. 11

[153] Большевики вплоть до осени 1922 г., наряду с эмиссией расчётных знаков РСФСР («совзнаков»), продолжали выпускать денежные знаки царского и Временного правительств (Прим. Д.П.).

[154] В сентябре 1917 г. Временное правительство заказало американской компании «American Banknote Company» производство разменного знака 50 коп., кредитных билетов номиналом 25, 50, 100, 250, 500 и 1000 руб., 5%-ых обязательств Государственного Казначейства и облигаций 4½%-ого внутреннего выигрышного займа 1917 г. 5 разрядов с купонами. Финансирование проекта велось за счёт американского кредита. (См. Прохорова Н.В. Монеты и банкноты России. М., 2006. С.203. Шиканова И.C. Денежная реформа А.В. Колчака… С. 130)

[155] Шиканова И.C. Денежная реформа А.В. Колчака… С. 127

[156] Мероприятия по унификации предусматривали, прежде всего, изъятие из обращения денег ликвидированных большевистских и контрреволюционных правительств (Прим. Д.П.). Однако современники отмечают, что «Министерство Финансов само не знало, как далеко оно намерено идти в смысле унификации денежных знаков. Отдельные меры были выкинуты публике лишь как признак того, что финансовая мысль ведомства все же работает, имеет какие-то планы, к чему-то стремится…». (См. За спиной Колчака. М., 2005. С.379).

[157] Объём эмиссии казначейских знаков правительством Колчака на 5 декабря 1920 г. составил 638707553 руб. (См. Рынков В. М. Финансовая политика… С. 126).

[158] См. Приложение Д.

[159] Парамонов О. «Кузнецы» с «языками» // Родина. 2000. №6. С. 42

[160] Шиканова И.C. Денежная реформа А.В. Колчака… С. 130-131

[161] См. Приложение Д.

[162] Сибирь в период Гражданской войны. Кемерово, 1995. С. 28

[163] Рынков В. М. Финансовая политика… С. 126

[164] Рынков В. М. Финансовая политика… С. 150

[165] В разрешении русских финансовых проблем не менее США были заинтересованы Англия и Франция, потому и выдача банкнот могла производиться с учётом их мнения. Вопрос с отправкой первой партии был решён лишь в середине января 1919 г., когда правительство Колчака получило официальное признание Лондона и Парижа. (См. Шиканова И.C. Денежная реформа А.В. Колчака… С. 129).

[166] Рынков В. М. Финансовая политика… С. 199

[167] Там же, С. 166

[168] Там же, С. 165-166

[169] Цит. по: Николаев Р. Как адмирал Колчак… С. 11

[170] Николаев Р. Деньги адмирала Колчака // Петербургский коллекционер. 2003. № 1. С.15.

[171] Там же, С. 15

[172] Общий обзор Харбинского рынка // Алтайский кооператор. 1919. №10-12. С. 37

[173] Подсчитано по: ГАОО. Ф.238. Оп. 1. Д. 8. Л. 1-8

[174] ГАОО. Ф.238. Оп. 1. Д. 8. Л.13

[175] Цит. по: Николаев Р. Как адмирал Колчак… С. 11

[176] Погребецкий А.И. Денежное обращение… С. 41 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/ knigi/Pogrebecki.htm

[177] Р. Показательные уроки // Советская Сибирь. 1920. 25 февраля. С.2

[178] Очерки по истории города Омска. Т.2. Омск. ХХ век . Омск, 2005. С. 77

[179] Николаев Р. Деньги адмирала Колчака…С. 15.

[180] См. Приложение Д.

[181] Для работы над оформлением денежных знаков для Омского правительства был привлечен скульптор Иван Дмитриевич Шадр (1887-1941) гг. (настоящая фамилия Иванов), уроженец города Шадринска. Но этот факт малоизвестен даже специалистам. Позднее, в 20-е гг., работая главным художником Гознака, он создал ряд скульптурных работ («Сеятель», «Рабочий», «Красноармеец»), которые были растиражированы на миллионах советских купюр. Однако во многих советских работах отрицался даже сам факт «сотрудничества» Шадра с белыми и его пребывания в Омске в рассматриваемый период (Прим. Д.П.).

[182] Погребецкий А.И. Денежное обращение… С. 54 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/ knigi/Pogrebecki.htm

[183] Рынков В. М. Финансовая политика… С. 126

[184] Погребецкий А.И. Указ. соч. С. 54 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/ knigi/Pogrebecki.htm

[185] Рябченко П.Ф. Нибак В.И. Полный каталог бумажных денежных знаков и бон России и СССР (1769- 1990) гг. Киев, 1991. С. 197

[186] Козлов В.Ю. Боны и люди... С. 34

[187] Вычугжанин А. Денежные знаки времён Гражданской // Тобольск и вся Сибирь. №7. Омск. – Верона: График. С. 281

[188] Рынков В.М. Финансовая политика…С. 25

[189] Там же, С. 126. В.М. Рынков указывает на лишь номинальное существование понятия «эмиссионное право» в финансово-денежной политике правительства Колчака (См. Там же, С.127).

[190] Винарская Н. Раскрытая тайна // Новый Курс. 2008. 8 августа. С. 10

[191] Рынков В. М. Финансовая политика…С. 17

[192] Наше денежное обращение … С. 324 // Цит. по: http: //www.bonistikaweb.ru/knigi/Jurovski.htm

[193] Более подробно. См. Глава III. Денежные знаки необязательного обращения, выпущенные на Дальнем Востоке. (Прим. Д.П,)

[194] Рынков В. М. Финансовая политика…С. 18

[195] Щёлоков А. Интервенция штыка и иены // Филателия СССР. 1988. №10. С.61

[196] Возрождение. 1919. №3-4. С.63

[197] Р. Показательные уроки // Советская Сибирь. 1920. 25 февраля. С.

[198] Общий обзор Харбинского рынка // Алтайский кооператор. 1919. №10-12. С. 37

[199] Щёлоков А. Интервенция штыка и иены… С.60-61

[200] См. Приложение В.

[201] Уфимцев Ю. Японские деньги России // Япония сегодня. 1996. №4. С.25.

[202] Щёлоков А.А. Увлекательная бонистика… М., 2007. С. 136

[203] См. Приложение Е.

[204] Бумажные денежные знаки России и СССР. СПб, 1993 С. 81

[205] См. Приложение Е.

[206] Бумажные денежные знаки России и СССР ... С. 75

[207] См. Приложение Е.

[208] Бумажные денежные знаки России и СССР ... С. 75

[209] Рынков В. М. Финансовая политика…С.189

[210] И хотя территориально Забайкалье больше тяготеет к Сибири, описание денежной политики правительства атамана Семёнова даётся именно в этом параграфе главы, поскольку распространение денежных знаков правительства Г.М. Семёнова, как и вся его политика, имеют «восточную направленность» (Прим. Д.П.).

[211] Погребецкий А.И. Денежное обращение… С. 255 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/ knigi/Pogrebecki.htm

[212] Щёлоков А.А. Увлекательная бонистика… С. 72

[213] За этот инцидент и другие случаи самоуправства на железной дороге Колчак подписал указ о смещении Семёнова. В Читу направили карательную экспедицию генерала Волкова. Однако под давлением интервентов «отношения» между Семёновым и Колчаком были быстро «улажены» (Прим. Д.П.).

[214] Щёлоков А.А. Увлекательная бонистика… С. 67

[215] Погребецкий А.И. Указ. соч. С. 256 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/ knigi/Pogrebecki.htm

[216] См. Приложение Е.

[217] Погребецкий А.И. Денежное обращение… С. 256 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru / knigi/Pogrebecki.htm

[218] Там же, С. 256-257// Цит. по: // http: // www.bonistikaweb.ru / knigi/Pogrebecki.htm

[219] Там же, С. 263-264 // Цит. по: // http: // www.bonistikaweb.ru / knigi/Pogrebecki.htm

[220] Щёлоков А.А. Увлекательная бонистика… С. 72

[221] Погребецкий А.И. Указ. соч. С. 256, 264 // Цит. по: // http: // www.bonistikaweb.ru / knigi/Pogrebecki.htm

[222] Щёлоков А.А. Увлекательная бонистика… С. 73

[223] Наволочкин Н.Д. Дело о полутора миллионах. Хабаровск, 1982. С. 84

[224] См. Приложение Е.

[225] Парамонов О. «Кузнецы» с «языками» // Родина. 2000. №6. С. 44

[226] Красный Алтай. 1920. 8 сентября. С.34; Перед банкротством // Советская Сибирь. 1920. 29 февраля. С.2.

[227] Существуют сведения об эмиссии командования барона Унгерна в долларовом исчислении, произведённой в 1921 г. в Монголии. Однако не было найдено точных данных об этом (См. Мельникова А.С. Деньги России. 1000 лет М., 2000. С. 215; Пахомов Ю. Бумажные денежные знаки Монголии и Танну-Тувы // Филателия СССР. 1967. №8. С. 41).

[228] Вожегов Г.Н. Безмолвные проповедники… С. 45; Рябченко П.Ф., Нибак В.И. Полный каталог бумажных денежных знаков и бон России и СССР (1769- 1990) гг. Киев, 1991. С. 241

[229] История Сибири с древнейших времён до наших дней. Т.4. Л., 1967. С. 170

[230] Наволочкин Н.Д. Дело о… С. 134

[231] Каталог П.Ф. Рябченко указывает, также, на существование разменного знака в 2 коп., с присвоением ему 1 степени редкости. (См. Рябченко П.Ф. Нибак В.И. Полный каталог.... С.242).

[232] См. Приложение Е.

[233] Причиной амбиций в отношении денежной сферы было наличие в руках Колчака ценностей золотого запаса (Прим. Д.П.).

[234] Как в случае с изъятием «керенок» и обменом «плохих» суррогатов денег (Прим. Д.П.).

[235] Как в случае с Семёновым и Дитерихсом (Прим. Д.П.).

[236] Войтов А.Г. Деньги. М., 2002. С. 119.

[237] Тхоржевский Р.И. Бонистика // Вопросы истории. 1985. №6. С. 174

[238] Исследователь В.Ю. Козлов относит денежные знаки финансово-кредитных учреждений и железных дорог к особой категории «денежных знаков обязательного местного обращения», наряду с денежными знаками местных правительств и суррогатами муниципалитетов. (См. Козлов В.Ю..Боны и люди. Екатеринбург, 2000. С. 17) (Прим. Д.П.).

[239] На наш взгляд, в эту категорию можно отнести, также, боны Чехословацкого корпуса и боны лагерей военнопленных (Прим. Д.П.).

[240] Козлов В.Ю. Боны и люди… С. 17

[241] Вожегов Г.Н. Безмолвные проповедники. Омск, 1992. С.10

[242] Атлас З.В. Социалистическая денежная система М., 1969. С.105

[243] Щёлоков А.А. Монеты СССР. М., 1989. С.9

[244] Бумажные денежные знаки России и СССР. СПб, 1993. С. 3

[245] Авчухов А. Бонистика 2007: тенденции и цены // Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования. 2008. №1-2. С. 121

[246] Тхоржевский Р.И. Бонистика // Вопросы истории. 1985. №6. С. 172

[247] Козлов В.Ю. Боны и люди... С. 39

[248] Там же, С. 45

[249] Козлов В.Ю. Боны и люди... С. 51-52

[250] См. В.Ю. Козлов. Боны и люди... С. 83-347; Рябченко П.Ф., Нибак В.И. Полный каталог бумажных денежных знаков и бон России и СССР (1769-1990) гг. Киев, 1991. С.161-194

[251] Похлёбкин В.В. Словарь международной символики и эмблематики. М., 2006. С. 329

[252]Использование указанных атрибутов оформления характерно для многих денежных знаков необязательного обращения, поскольку рукопожатие и девиз «В единении сила!» стали неотъемлемой частью символики российского кооперативного движения. (См. Приложения Ж, К, Л.) (Прим. Д.П.).

[253] Козлов В.Ю. Боны и люди... С. 292-300

[254] Рынков В.М. Финансовая политика антибольшевистских правительств востока России (вторая половина 1918 - начало 1920 гг.). Новосибирск, 2006. С. 190

[255] См. Приложение Ж.

[256] Выпуск денег эмиссионной группой предполагает наличие как крупных, так и разменных номиналов. В таких случаях, имея знаки всех номиналов, эмиссия может претендовать на определённое главенство в какой-то системе денежного обращения. (Прим. Д.П.).

[257] Рынков В.М. Финансовая политика… С. 190

[258] Там же, С. 193

[259] Рынков В.М. Финансовая политика… С. 175, 190

[260] Козлов В.Ю. Боны и люди... С. 52-54

[261] См. Приложение Ж.

[262] ГАОО. Ф.238. Оп. 1. Д. 9. Л. 7

[263] Посчитано по: Рябченко П.Ф., Нибак В.И. Полный каталог бумажных денежных знаков и бон России и СССР (1769- 1990) гг. Киев, 1991. С.194-240

[264] Каталог П.Ф. Рябченко (М.,1991) допускает ошибку, датируя эмиссию ордеров 1921 г. (Прим. Д.П.).

[265] Рынков В.М. Финансовая политика… С. 175

[266] См. Приложение К.

[267] Рынков В.М. Финансовая политика… С. 209

[268] Там же, С. 175

[269] Там же, С. 209

[270] Рынков В.М. Финансовая политика…С. 175-176

[271] Там же, С. 209

[272] Рябченко П.Ф., Нибак В.И. Полный каталог…С. 228

[273] Рынков В.М. Финансовая политика… С. 176

[274] ГАОО. Ф.238. Оп. 1. Д. 9. Л. 5

[275] Там же, Л.8

[276] См. Приложение Ж.

[277] Посчитано по: Рябченко П.Ф., Нибак В.И. Полный каталог… С. 194-240

[278] Рябченко П.Ф., Нибак В.И. Полный каталог… С. 219-200

[279] Горький А.М. О единице // Новый мир. 1960. №11. С. 57-63; Розенберг Л. Историю рассказывают деньги // Наука и жизнь. 1964. №4. С. 102-103; Розенберг Л. Винные деньги Якутии // Советский коллекционер. Вып. 2. М., 1964. С. 123-124; Мельникова А.С. Твёрдые деньги... С.72; Вожегов Г.Н. Безмолвные проповедники… С. 43-44; Добкин Л.З. Самые оригинальные деньги // Деньги и кредит. – 1989. - №4. С. 67-69

[280] Вожегов Г.Н. Безмолвные проповедники… С. 50; Рябченко П.Ф., Нибак В.И. Полный каталог… С. 231

[281] Петров И. В Омске жил король // Отцовский сундучок. Омск, 2004. С.90; Гвоздев Б. Фальшивые деньги // Омская правда. 1994. 5 августа. С. 7

[282] Нам не пришлось видеть где-либо этих «денег» (и даже их изображений). И. Петровым для написания статьи использовались делопроизводственные источники из архива Управления Федеральной Службы Безопасности Российской Федерации по Омской области (Прим. Д.П.).

[283] Посчитано по: Рябченко П.Ф., Нибак В.И. Полный каталог… С. 240-276, 540-550

[284] Погребецкий А.И. Денежное обращение и денежные знаки Дальнего Востока за период Войны и Революции (1914-1924) гг. Харбин, 1924. С. 155-156 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/ knigi/Pogrebecki.htm

[285] Там же, С. 68-69 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/ knigi/Pogrebecki.htm

[286] Наволочкин Н.Д. Дело о полутора миллионах. Хабаровск, 1982. С. 129

[287] См. Приложение И.

[288] Погребецкий А.И. Указ. соч. С. 69 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/ knigi/Pogrebecki.htm

[289] Наволочкин Н.Д. Указ. соч. С. 124

[290] См. Приложение Л.

[291] Наволочкин Н.Д. Указ. соч. С. 127

[292] Рябченко П.Ф., Нибак В.И. Полный каталог… С. 274

[293] Погребецкий А.И. Указ. соч. С. 69 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/ knigi/Pogrebecki.htm

[294] Известен, также, более ранний выпуск талона в 50 коп. без портрета П.Н. Симады (См. Рябченко П.Ф., Нибак В.И. Полный каталог… С.263).

[295] Щёлоков А.А. Увлекательная бонистика. М., 2007. C. 143-144

[296] Там же, C. 145

[297] Наволочкин Н.Д. Указ. соч. С. 122-124

[298] Там же, C. 148

[299] Средняя цена купюры в удовлетворительной сохранности около 160 $ (Прим. Д.П.).

[300] Рынков В.М. Финансовая политика… С. 60

[301] Погребецкий А.И. Указ. соч. С. 323 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/ knigi/Pogrebecki.htm

[302] Рынков В.М. Финансовая политика… С.148

[303] Крайне редко в коллекциях встречаются пробные односторонние экземпляры невыпущенной боны в 50 руб. Каталог П.Ф. Рябченко присваивает им 3-ю степень редкости. (См. Рябченко П.Ф., Нибак В.И. Полный каталог… С. 542)

[304] См. Приложение Л.

[305]Жуков А., Николаев Р. Боны китайско-восточной железной дороги // Петербургский коллекционер. 2003. № 4. С. 16

[306] Рынков В.М. Финансовая политика… С. 209

[307] Там же, С. 191-192, 194

[308] Погребецкий А.И. Указ. соч. С. 327 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/ knigi/Pogrebecki.htm

[309] Там же, С. 328 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/ knigi/Pogrebecki.htm

[310] Там же, С. 327-328 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/ knigi/Pogrebecki.htm

[311] Средняя цена купюры в удовлетворительном состоянии около 150 $ (Прим. Д.П.).

[312] Посчитано по: Рябченко П.Ф., Нибак В.И. Полный каталог… С.540-550

[313] Рынков В.М. Финансовая политика… С. 192

[314] Погребецкий А.И. Указ. соч. С. 340-341 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/ knigi/Pogrebecki.htm

[315] Рябченко П.Ф., Нибак В.И. Полный каталог… С.540-550

[316] Погребецкий А.И. Указ. соч. С. 337-339 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/ knigi/Pogrebecki.htm

[317] Рынков В.М. Финансовая политика… С. 192

[318] Рынков В.М. Финансовая политика… С. 191,193

[319] Войтов А.Г. Деньги… С. 118-128

[320] Постановление СТО СССР от 29 апреля 1924 г. «О воспрещении выпуска денежных суррогатов» // СУ. 1924 г. Ст. 349. Рабочий путь. 4 марта 1924. С.1

[321] Бумажные денежные знаки России и СССР / под ред. В.И. Таранкова. М., 1991.С. 202

[322] Пример тому - эмиссия квитанций-марок Читы (апрель 1918 г.) (Прим. Д.П.).

[323] Пример тому – эмиссия облигаций и купонов с надпечаткой Сибревкома (1920 г.) (Прим. Д.П.).

[324] Пример тому – эмиссии Уральского Областного Совета и Центросибири, произведённые летом 1918 г. в сложной обстановке начала гражданской войны, когда указанные правительства оказались оторванными от связи с Центром (Прим. Д.П.).

[325] Мельникова А.С. Твёрдые деньги. М., 1973. С. 28

[326] Бумажные деньги России, СССР и Казахстана (1769-1961) гг. Акмола, 1992. С.36

[327] Мельникова А.С. Твёрдые деньги... С. 26

[328] Огнев Л.В. О денежной политике Советского государства в годы военного коммунизма // Вестник Ленинградского Университета. Серия 5. Экономика. 1991. Вып.1. С. 117.

[329] Пример тому – казначейские знаки и краткосрочные обязательства Временного Сибирского и Всероссийского правительств (1918-1920) гг. и др. (Прим. Д.П.).

[330] Пример тому – совместная эмиссия Русско-Азиатского Банка и КВЖД, получившая широкое хождение в полосе отчуждения КВЖД (1918 г.) (Прим. Д.П.).

[331] Примеры тому – временное разрешение хождения советских бон правительством Колчака; использование для производства собственных бон Сибревкомом, ВЗВП и ДВР бланков нереализованных эмиссий правительства Колчака и др. (Прим. Д.П.).

[332] Рынков В.М. Финансовая политика антибольшевистских правительств востока России (вторая половина 1918 - начало 1920 гг.). Новосибирск, 2006. С. 199.

[333] Примеры тому – выпуски металлических разменных знаков ОГБ Армавира (1918 г.) и металлических бонов Астраханского товарищества (1918 г.) (См. Мельникова А.С. Твёрдые деньги… С. 19-20, Она же Деньги России. 1000 лет. М., 2000. С. 203)

[334] Погребецкий А.И. Денежное обращение и денежные знаки Дальнего Востока за период Войны и Революции (1914-1924) гг. Харбин, 1924. С. 3 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/ knigi/Pogrebecki.htm

[335] Там же, С. 416 // Цит. по: http: // www.bonistikaweb.ru/ knigi/Pogrebecki.htm

[336] Тхоржевский Р.И. Бонистика // Вопросы истории. 1985. №6. С. 174