Бумажные денежные знаки — бонистика

АССИГНАЦИИ ВЕЛИКОЙ ФРАНЦУЗСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
 

В СССР часто встречаются бумажные денежные знаки с французскими надписями. Многие называют их дензнаками Парижской коммуны, или же авторитетно определяют их как очень редкие экземпляры, чуть-ли не уникумы, в то время как ценность этих знаков, за исключением первых двух выпусков и крупных номиналов последних, стоит невысоко и они интересны лишь как документы величайших революционных событий конца XVIII века.

Считая, что собирание коллекций только тогда имеет культурное значение, когда оно связано с изучением истории об'ектов коллекций, при составлении обзора истории дензнаков французской революции — ассигнаций я преследовал цель дать не описание их, а описание условий, в которых возникли и имели обращение эти любопытные дензнаки.

В 1789 г. во Франции произошла революция.

Если до переворота финансовое положение Франции было плохо, и дефицит равнялся 16% всего бюджета, то, теперь это положение еще более ухудшилось. Государственные доходы ввиду отмены многих налогов сократились, К долгам старого правительства прибавились новые, — вознаграждение феодалам за отмену правительством ряда феодальных прав. Создалось критическое положение, — власть оказалась без денег.

В конце 1789 г. для пополнения пустой казны решено было приступить к распродаже национализированных церковных и королевских земель, но так как распродажа требовала известного срока, а расходы требовали денег, то учредительное собрание вынесло постановление о выпуске 5°/0 ассигнаций на сумму.,400 млн. ливров, обеспеченных поступлениями от распродажи земель. Номинал ассигнаций был установлен в 10000 ливров.

Здесь необходимо отметить интересный факт; почти вся русская и иностранная литература, освещающая выпуск этих ассигнаций, отмечает номинал первого выпуска в 10000 ливров, основываясь на декрете Учредительного собрания от 19 декабря 1789 г., между тем ассигнации этого выпуска имеются только в 1 000 ливров, о которых в декрете ничего не говорится. Этот факт долгое время был загадочен и только недавно в сборнике законодательных материалов было найдено предписание короля, которым он, в нарушение декрета, постановляет выпустить ассигнации номиналом в 1000 ливров.

Ассигнации этого выпуска просуществовали недолго и почти не оказали влияния на денежное и товарное обращение страны.

В апреле 1790 г. производится второй выпуск ассигнаций, причем изменяется их юридическая природа. Доходность понижается с 5 °/о до 3 °/о; им придается значение денежного знака, они об' являются к приему наравне со звонкой монетой, причем выпускаются новые номиналы в 300 и 200 ливров. Таким образом ассигнации этого выпуска из средств накопления превращаются в орудие товарного оборота.

В конце 1790 г. была отменена уплата процентов по ассигнациям, эмиссия их была увеличена в три раза. Ассигнации были об'явлены государственной валютой и все расчеты должны были обязательно производиться в ассигнациях. Для внедрения ассигнаций в обращение среди широких кругов населения и для замены ими старой денежной системы ассигнации выпускаются различных номиналов (в 2 000, 1000, 600, 500, 300, 205, 166, 96, 86, 76, 77 и 50 ливров). Постепенно из обращения исчезает вся серебряная и медная разменная монета и уже в 1791 г. ощущается острый недостаток разменных знаков. Этот год дает огромное количество разного рода частных денег — “билетов доверия” разных номиналов. Выпускали банки, муниципалитеты, торговые фирмы и др. Эти суррогаты денежных знаков наносили серьезный ущерб государственным финансам, поэтому правительство вскоре выпускает ассигнации в 25 и 10 ливров; и в 50, 25 и 10 су, и рядом декретов воспрещает выпуск частных бон, которые к началу 1793 г. были из'яты из обращения.

С внедрением в обращение ассигнаций появляются фальшивые ассигнации разных купюр и выпусков. Фальшивки так заполняют рынок, что возникает даже бюро экспертизы ассигнаций и издаются брошюры и инструкции по распознаванию фальсификатов.

После казни Людовика XVI на ассигнациях перестают печатать его портрет. На денежном рынке сразу начался ажиотаж. Ассигнации с портретом стали расцениваться дороже, что вызвало недоверие к ассигнациям революции, получивших насмешливое название “парижское серебро”. Попытки изъять из обращения портретные ассигнации ни к чему не привели, так как эти ассигнации, как расценивающиеся выше новых, не поступали в государственные кассы.

Для борьбы с этим явлением, обесценивающим ассигнации революции, министр финансов Камбон предложил конвенту аннулировать все ассигнации с королевским изображением номиналом выше 100 ливров, а Дантон, в ответ на опасения некоторых членов конвента о могущих быть осложнениях в связи с аннулированием ассигнации сказал: “Кто те, которые переносить общественное бедствие и проливают свою кровь за свободу? — Это те, которые не имеют в своем распоряжении ассигнаций в 100 ливров. Наносите удар. Какое вам дело до воплей аристократов ?”

31 июля 1793 г. конвент издал декрет, по которому все королевские ассигнации свыше 100 ливров были об'явлены аннулированными, но до 1 января 1794- г. за ними была сохранена сила при уплате налогов. Однако финансовое положение страны все ухудшалось. Старая финансовая система была разрушена, а новая, строящаяся на обложении крупных доходов и имуществ, еще не давала результатов. Кроме того, кризис усиливал королевские долги, от которых конвент не отказался, а война почти против всех европейских государств и армия в 128 тыс. человек — все это требовало громадных затрат. Понятно, что с 1793 г. эмиссия ассигнаций стала увеличиваться. Если в 1792 г. ассигнаций в обращении было 1 900 млн. ливров, то в 1793 г. их было уже на 3 700 млн. ливров. Печатание ассигнаций не поспевало за расходами. Были расширены типографии и основаны в ряде городов новые, но это не спасло положения. Наконец, выход был найден в выпуске ассигнаций номиналом в 10 000 ливров. Камбон так охарактеризовал финансовое положение Франции в 1793 г.: “Все налоги исчерпаны и правительство не в состоянии ни занимать, ни облагать”.

Вступив на путь Инфляции, правительство приняло меры к упрощению порядка выпуска ассигнаций. Если ранее для новой эмиссии были необходимы постановления Учредительного собрания, публикации о сроках и количестве выпускаемых ассигнаций, то теперь все новые эмиссии стали производиться комитетом финансов без оглашения сумм выпуска, во избежание резкого понижения курса ассигнаций.

Вместе с ростом количества выпускаемых правительством ассигнаций увеличивается количество фальшивок, однако уже не отечественного происхождения, а заграничного.

Многие европейские государства выпускали или покровительствовали фабрикантам в выпуске фальшивых французских ассигнаций. В Бельгии, Голландии, Швейцарии, Германии и Англии работали фабрики ассигнаций. В мемуарах де-Пюизе — вождя французских эмигрантов в Англии — имеется сообщение, что в одном Лондоне существовало 17—18 таких фабрик.

Как видим, монархические правительства Европы всеми способами пытались подавить революционную Францию. Отдаленная от Франции Россия не была исключением. По указу Екатерины II французским эмигрантам для борьбы с революцией было выдано 1500000 руб. золотом.

Крупная буржуазия свой приход к власти ознаменовала белым террором и новыми эмиссиями ассигнаций. В течение шести месяцев количество ассигнаций в обращении было удвоено; эмиссия ассигнаций за это время превысила выпуск всех шести предыдущих годов. Был отменен “максимум цен”, тормозящий повышение цен и в итоге ценность ассигнаций стала падать с небывалой быстротой. Ценность ассигнации с 40% в 1794 г. упала до 18% в 1795 г. Следующий 1795 г. является последним годом выпуска ассигнаций.

Продолжавшееся падение их стоимости привело к тому, что дальнейший выпуск ассигнаций стал убыточен. Выпуск ассигнаций прекращается и в феврале 1796 г. в. Париже в торжественной обстановке сжигаются все принадлежности для печатания ассигнаций и их неиспользованный запас.

На этом заканчиваю обзор истории ассигнации. Подводя итоги этого любопытного выпуска, можно сказать, что он был основным источником финансирования Французской революции.

Количество ассигнаций, бывших в обращении, и ценность их по отношению к золоту: ”




Советский коллекционер, 1932, №7, с.213-216.