ТАМ, ГДЕ БУМАГУ ПРЕВРАЩАЮТ В БАНКНОТЫ
А также — в паспорта, векселя, сертификаты и прочие важные документы
Если банкноты, выпущенные за прошлый год на Пермской печатной
фабрике «Гознака», выложить друг за другом в цепочку, ими можно
будет обернуть земной шар шесть с половиной раз.
Сколько всего за время существования ППФГ здесь было выпущено купюр
— и советских, и российских, и иностранных, — никто не считал. Но —
очень много.
В июле этого года Пермской печатной фабрике исполняется 40 лет.
Юбилей совпал с выходом в свет модифицированных российских банкнот,
которые с полным основанием можно назвать визитной карточкой «Гознака»
в целом и Пермской печатной фабрики в частности.
Не важно, знали вы до сих пор о существовании Пермской печатной
фабрики или нет. Главное, что продукцию ППФГ знает каждый. Причем не
просто знает, а активно ею пользуется — ежедневно и ежечасно. Потому
что на Пермской фабрике «Гознака» печатают деньги. И не только
деньги — там печатают еще паспорта — внутренние и заграничные;
документацию ГИБДД; специальные марки, которыми оклеивают бутылки с
вином, водкой и сигаретные пачки; страховые полисы; векселя,
облигации и другие ценные бумаги, а также прочую продукцию,
относящуюся к категории защищенной.
А поскольку с результатами работы ППФГ мы сталкиваемся постоянно и
от ее качества во многом зависит наша безопасность, спокойствие и
благополучие, юбилей Пермской фабрики — событие, выходящее за рамки
внутрикорпоративного праздника.
Поэтому накануне 40-летия ППФГ корреспонденты «Водяного знака»
отправились в Пермь — посмотреть, как на Пермской печатной фабрике
делают деньги.
Все под контролем
Как театр начинается с вешалки, так предприятия «Гознака» начинаются
со службы режима. И Пермская печатная фабрика — тому подтверждение.
«Безопасность складывается из нескольких составляющих — собственно
физической защищенности фабрики, организации технологического
процесса в соответствии с требованиями режима, подбора и работы с
персоналом», — рассказывает заместитель директора ППФГ по
экономической безопасности Борис Дектяренко.
Конечно, есть забор. И не простой, а, как уверяют на фабрике, «с
секретами». Перелезть через этот забор можно даже не пытаться: чуть
что — срабатывают технические средства охраны, теленаблюдение, и
караул, круглосуточно несущий службу, направляет наряд именно на тот
участок, где произошло нарушение. Имеются и другие «технические
рубежи» на случай несанкционированного проникновения. В общем,
охрана Пермской печатной фабрики сильно напоминает охрану
государственной границы…
Кстати, охраняют фабрику сотрудники специализированной ведомственной
охраны Министерства финансов. Они стоят и на проходной, и на входе в
каждый цех. «Система построена таким образом, что каждый работник
должен быть только там, где в нем есть технологическая
необходимость. В пропусках содержатся специальные шифры, которые
дают возможность их владельцам попасть в конкретное место в
конкретный временной диапазон», — объясняет Борис Дектяренко.
Весь технологический процесс на Пермской печатной фабрике проходит
под лозунгом: «Учет и контроль». Выглядит это приблизительно так.
Фабрика получает бумагу. Перед тем как на ней будет что-то
напечатано, представители печатного цеха вместе с цехом подготовки
бумаги тщательно пересчитывают данную партию. Пересчитали — и бумага
доставляется в кладовую печатного цеха. Приходит печатная бригада —
перед началом смены они вместе с кладовщиком бумагу вновь
пересчитывают. Отработали смену — опять идет подсчет листов. Если
вдруг хоть один пропал (случается, что печатная машина «зажует»
лист) — никто цех не покидает, пока пропажа не найдется. Если же не
удалось ничего обнаружить — проводится анализ раствора, которым с
машин смывают печатную краску. По словам Бориса Дектяренко, это —
исключительные случаи: «На моей памяти таких было всего один-два. В
ходе анализа действительно в растворе находили бумажные волокна. То
есть валиками печатной машины бумагу просто перемололо, а потом эту
кашицу смыли вместе с краской».
Во время производства будущие деньги (паспорта, специальные марки и
так далее) перемещаются из одного цеха в другой. Каждое такое
перемещение сопровождается полным циклом пересчета. Есть специальные
машины, которые моментально — по уголкам — просчитывают продукцию
как еще в листах, так и уже в разрезанном на отдельные экземпляры
виде. В технологическом цикле также заложены контрольные и
выборочные пересчеты готовой продукции.
Возможное влияние человеческого фактора сведено к минимуму: в
кладовой никто не остается в одиночку, работа ведется только группой
в два-три человека, у которой — коллективная материальная
ответственность.
Столь же тщательно контролируются и расходные материалы — например,
используемые при печати различные краски.
Это не деньги. Это — «изделие»
Один из главных цехов Пермской печатной фабрики — цех
металлографской и орловской печати. Мужчин в цехе работает больше,
чем женщин (при том, что в целом по фабрике ситуация обратная).
Именно в этом цехе белые листы с водяными знаками и защитными нитями
превращаются в денежные полуфабрикаты: здесь наносятся изображения
методом орловской печати, металлографии и трафаретной печати, здесь
листы с оттисками банкнот крупных номиналов «дырявятся» методом
лазерной микроперфорации, здесь на будущих деньгах появляются
порядковые номера. Кстати, кроме гознаковских предприятий, больше
никто в России не имеет права использовать ни орловскую, ни
металлографскую печать, ни лазерную микроперфорацию.
Первая смена начинается в 7 утра, но в цех приходят минут за 20.
«Встаю в 6 утра, когда в первую смену работаю. Тяжело? Да нет,
привык уже. И живу рядом с фабрикой — в пяти минутах ходьбы. Дом
наш, кстати, тоже гознаковский — в свое время фабрика много домов
построила», — рассказывает Владимир Шумихин, печатник
металлографской машины 8-го (высшего) разряда.
«Про наш цех говорят, что это — лицо «Гознака». Все приходилось
печатать — и паспорта, и акцизные марки, и даже открытки с
металлографией. А сколько денег напечатал — не считал никогда. Когда
работаешь, не думаешь, что это — деньги. Мы говорим: изделие или
бумага», — продолжает Шумихин.
Когда будущий печатник только приходит на фабрику, его, конечно,
сразу к станку никто не ставит. Вначале надо, как говорят сами
работники, «вникнуть в азы». Например, научиться видеть возможные
дефекты уже на металлографских формах. А они вращаются с
довольно-таки ощутимой скоростью: производительность станка — 8
тысяч листов в час. Для человека со стороны — сплошное мелькание
металла и бумаги…
Быстро увидеть то, что обычный человек вряд ли заметит, даже если
будет долго вглядываться в изображение, — один из главных
профессиональных навыков представителей другой очень важной
фабричной профессии — контролеров. Есть даже такой специальный цех —
цех контроля. Работают здесь в основном женщины, и руководит ими
тоже женщина.
Вначале просматриваются полуфабрикаты — листы с будущими банкнотами
(марками и т. д.). Норма на смену — 2,5 тысячи листов. Если просто
разделить рабочий день на этот показатель, получится, что на каждый
лист можно затратить около 10 секунд. А на листе — как минимум 28
оттисков банкнот (это если речь идет о 1000-рублевых купюрах;
50-рублевок же, к примеру, на листе умещается 35 штук). Причем
посмотреть надо как с лицевой стороны, так и с оборотной.
Если контролер находит брак, такой оттиск «гасится» — помечается в
специальном месте карандашной линией. Позже, когда листы разрежут на
отдельные банкноты, они, перед тем как их упакуют, поступят на
специальную машину, которая отделит качественные экземпляры от
«погашенных» (после чего брак будет уничтожен).
Но машину тоже проверяют. Уже после того, как банкноты пересчитаны и
упакованы, из каждой партии берут по две пачки (в каждой по 1000
банкнот) — на выборочную сортировку.
Рассказывает Светлана Копылова, контролер готовой продукции: «Моя
задача — проверить, нет ли брака. Норма — в пределах 20 тысяч
экземпляров за смену. Причем каждое изделие надо просмотреть и с
лицевой, и с оборотной стороны. Если обнаруживаю брак — сообщаю по
инстанции, и эту партию тормозят. Работа, конечно, трудоемкая.
Вначале, когда пришла на фабрику, ничего не получалось. Даже плакала
иногда — норму не выполняю, «веер» правильно не делаю. Но —
втянулась. Сегодня проблем с нормой нет: уже есть определенный
автоматизм движений, уже знаешь, где посмотреть и на что посмотреть.
Да и качество продукции с каждым годом лучше становится».
«Жаль, что табличку сняли»
Сегодня не многие предприятия могут похвастаться рабочими
династиями. Предприятия «Гознака» — в том числе Пермская печатная
фабрика — счастливое исключение. Сколько здесь работает династий —
подсчитать невозможно. Потому что мама и сын — это уже династия. А
две двоюродные сестры?
В общем, принято считать, что на Пермской фабрике более 30 «больших»
династий. Например, династия Вахрушевых насчитывает уже 11 человек,
из которых восемь работают на фабрике по сей день. В династии
Логиновых — 10 работников фабрики, в династии Фадеевых — 8.
«Так было всегда. У фабрики была огромная социальная инфраструктура
— одних детских садов восемь! Дети вырастали, родители приводили их
на фабрику», — рассказывает начальник отдела управления персоналом
Евгения Пешина.
Сегодня устроиться на работу на ППФГ — задача не из легких. Текучка
кадров здесь упорно стремится к нулю (официальный показатель — 0,4
процента). По словам Пешиной, часто обращаются люди с высшим
образованием, которые готовы идти на рабочие специальности. В
результате сегодня на фабрике сформирована своего рода база данных
претендентов на рабочие места. И в этой базе данных — свыше 2 тысяч
фамилий.
«Людей привлекает прежде всего стабильность, которой мы всегда
славились. Плюс — социальные гарантии. И к тому же — хорошая
зарплата. И если люди получают работу, они ею действительно дорожат.
Хотя работать, конечно, непросто. Мы — предприятие режимное: пришел
на работу — и никто тебя не отпустит ни в магазин «на пять минут»,
ни тем более в парикмахерскую. К тому же работа очень
ответственная», — объясняет Евгения Пешина.
На Пермской фабрике любят говорить о гознаковском стиле работы. Это
и ответственность, и качество, и надежность, и особые отношения
между людьми. «Раньше у нас над входом висела табличка, что мы —
предприятие высокой культуры. Жаль, что эту табличку сняли, —
говорит Светлана Копылова. — У нас на самом деле высокая культура
производства. У нас ведь даже слесари не матерятся!»
Надежда Ветрова
|
