«НОВЫЕ ДЕНЕЖНЫЕ ЗНАКИ В АНГЛИИ И АМЕРИКЕ СКОРО БУДУТ
ГОТОВЫ В БОЛЬШОМ КОЛИЧЕСТВЕ…»
К истории печати за рубежом денежных знаков для
белого Юга
По многим соображениям нежелательно,
чтобы мы были в исключительной зависимости
от иностранцев в деле печатания бумажных денег.
М.В.Бернацкий, февраль 1919 г.
I. К ИСТОРИИ ПЕЧАТИ ДЕНЕЖНЫХ ЗНАКОВ В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ
Предыстория первая: события в Петрограде и Сибири
В субботу, 16 сентября 1917 года в Петрограде произошло событие,
которое на фоне ежедневных политических страстей не показалось
населению значительным. Газеты Петрограда опубликовали постановление
о выпуске в обращение новых денег - 20- и 40-рублевых казначейских
знаков. Но когда обыватели увидели эти новые деньги (начали они
появляться в понедельник), они ахнули: никаких привычных номеров и
подписей на них не было, номиналы также были непривычными, а главное
– размеры купюр, чуть больше копеечных, которые в недавнем прошлом
заменили исчезнувшую напрочь серебряную монету. Принимать новые
знаки обыватель не хотел, и в четверг в газетах пришлось дать
специальное разъяснение Министерства финансов, что «новые деньги
имеют совершенно такую же силу, как и прежние, и обеспечены в той же
мере, как и те, к которым все привыкли. Министерство финансов
приглашает не верить тем злонамеренным людям, которые пробравшись к
нам из неприятельских стран и стараясь всячески запугать народ,
ввести его в заблуждение и смущать его покой, будут стремиться
вселить недоверие к новым денежным знакам». (1).
Знаки эти вскоре прозвали в народе «керенками», и им была уготована
интересная судьба. Но история наша касается других денежных знаков.
Строго говоря, А.Ф.Керенский не имел никакого отношения к керенкам.
Во главе Министерства финансов в ту пору были два лица: министром
финансов формально числился Н.Некрасов – товарищ
министра-председателя, у которого помимо забот по министерству
финансов и так дел было достаточно, а управлял делами министерства
профессор Петроградского Политехнического института Михаил
Владимирович Бернацкий, признанный специалист в области денежного
обращения, возглавлявший кафедру теории денежного обращения в
Петроградском Политехническом институте. Они то вдвоем и подписали
22 августа постановление о выпуске керенок. Теперь дадим слово
М.В.Бернацкому*.
*) Бернацкий Михаил Владимирович – последний (четвертый по счету)
министр финансов Временного правительства. Фактически находясь во
главе министерства с 26 июля, он официально занял этот пост только 2
сентября 1917 года. Во время октябрьских событий он был арестован
как член Временного правительства и провел два месяца в
Петропавловской крепости. Весной 1918 г.смог уехать в Киев, откуда
осенью перебрался в Одессу. В январе 1919 г выехал в Екатеринодар,
где был назначен генералом Деникиным начальником Управления финансов
«Особого совещания при Главнокомандующем», т.е.минфином. Сохранил
эту должность во время правления генерала Врангеля в 1920 году.
Подробнее см. «Отечественная история», 2006, № 5.
Весной 1918 года он так комментировал появление керенок: «Если бы
это не было сделано, то октябрьская революция превратилась бы в
сентябрьскую. Тогда поступали телеграммы о разгромах казначейств в
разных местах. Во чтобы то ни стало нужно было что-нибудь делать.
Момент для того, чтобы дать хорошие знаки, был упущен. Я поспешил
сделать заказ кредитных билетов в Америке…» (2). Итак, технический
уровень временных денег - керенок оставлял желать лучшего и нужно
было срочно заменять их на более совершенные. Такие знаки были
заказаны в САСШ, как тогда называли Северо-Американские Штаты
Америки. Вот об этих кредитных билетах и пойдет далее речь.
Итак, керенки были выпущены в обращение 18 сентября по старому
стилю, значит 1 октября по новому, а еще за неделю до этого директор
Кредитной канцелярии (точнее «Особой канцелярии по Кредитной части»)
К.Е.Замен* послал важную телеграмму представителю Министерства
финансов в Америке В.И.Новицкому и финансовому агенту при Российском
посольстве в Вашингтоне С.А.Угету** (3).
В ней указанные лица инструктировались о необходимости размещения
заказа на изготовление кредитных билетов номиналами в 100 и 25
рублей. Заказ был срочный, поэтому образцы купюр представители
России должны были выбирать сами из альбома рисунков-заготовок
предоставленных фирмой, иначе произошла бы задержка не менее двух
месяцев. Затем последовало дополнение рисунков «лишь некоторыми
деталями для того, чтобы их сколько-нибудь приспособить к
потребностям русского обихода». По размерам 100 рублевая купюра
должна примерно тождественной прежнему 25-рублевому билету, а новая
25-рублевая – соответственно несколько меньше. В последующих
телеграммах Замен уточнял, что желательно, чтобы расцветка новых
купюр «по возможности подходила к банкнотам, находящимся уже в
обращении», а «текст кредитных билетов должен точно соответствовать
тексту банкнот, находившихся в обращении», т.е. банкнот царского
образца.
Тем временем грянул красный Октябрь. В Америке о нем узнали 8
ноября. Тем не менее 30 ноября на совещании российского посла
Б.А.Бахметева с Новицким и Угетом было решено начать выполнение
заказа с сохранением подписи Управляющего Государственного банка
И.П.Шипова и датой «1918 год». Подпись управляющего Госбанком Ивана
Павловича Шипова фигурировала на купюрах как царского, так и
Временного правительств, и действовала успокоительно на многие
миллионы россиян, ежедневно державших в руках русские деньги. Не
было никаких подписей лишь на керенках…
И тут наши представители в Америке допустили роковую ошибку. Как
писал в своем отчете С.А.Угет, «впоследствии, однако с затяженностью
политического кризиса в
*) Замен, фон Конрад Евгеньевич – директор Кредитной канцелярии
(точное название: «Особенная канцелярия по кредитной части»)
Министерства финансов Временного правительства. После Октября
оказался в Крыму, в Алупке. Оттуда в марте 1919 г перебрался в
Европу. Занимал должность представителя министерства финансов
(атташе по финансовым вопросам) при посольстве в Лондоне.
Представлял интересы генералов Деникина и Врангеля в финансовой
сфере. Играл важную роль в финансировании и оформлении зарубежных
заказов на денежные знаки для белого Юга.
**) Угет Сергей Антонович – член миссии, направленной А.Ф.Керенским
в Вашингтон. Финансовый агент (атташе по финансовым вопросам) при
посольстве в Вашингтоне. В связи с длительной поездкой посла в
Вашингтоне Б.А.Бахметева в Париж для участия в Российском
Политическом совещании, С.А.Угет возглавлял Посольство с декабря
1918 г по август 1919 г в качестве поверенного в делах. Через него
осуществлялись все поставки из Соединенных Штатов для белых движений
России. Главный персонаж в деле заказа денежных знаков фирме «Америкен
Банкнот Компании» для России.
России, было признано более осторожным печатать лишь бланки
кредитных билетов, т.е.не налагая факсимиле подписей Управляющего и
кассира Государственного банка» (4). Это и было оговорено в
контракте с фирмой «Америкен Банкнот Компании», подписанном 7 января
1918. Российские чиновники и не предполагали, что позже изготовителю
банкнот потребуется пять месяцев, чтобы сделать надпечатки новых
факсимильных подписей. Из-за этого возникли большие трудности у
наследников контракта – сибирских колчаковцев. Но об этом ниже.
Предыстория вторая: события в Сибири и Америке
Историю денежных знаков американского производства для белого Юга
необходимо предварить предшествующим периодом, когда эти знаки
стремились получить финансисты Сибири. Ситуация со знаками
американской печати в 1918 году складывались следующим образом. К
октябрю заказ на денежные знаки был готов примерно две трети. В это
время начались первые контакты российского посольства в Вашингтоне с
Сибирским временным правительством П.В.Вологодского. Это
правительство подтвердило свое желание получить банкноты из Америки,
а в ноябре было получено принципиальное согласие Американского
правительства на отправку их во Владивосток. В конце ноября
изготовленные банкноты были погружены на американский военный
транспорт и японский пароход, направлявшиеся во Владивосток. Однако
во второй половине декабря, т.е. уже после отправления этих судов,
Государственный департамент решает задержать передачу денежных
знаков сибирякам. К тому моменту власть на востоке страны перешла к
Верховному правителю - адмиралу Колчаку. Поскольку официально
правительство А.В.Колчака не было признано союзниками, то формально
оно не имело права наследовать ценности Временного правительства. На
выдачу знаков потребовалось согласие союзников по Антанте - англичан
и французов. В январе было получено согласие французов, оставалось
получить согласие Лондона. А тут новая заминка: американский
Государственный департамент потребовал огрифовать банкноты
надпечаткой: «Выпуск Государственного банка Омского правительства».
Сибиряки предложили более удобный для них вариант: «Выпуск
Государственного банка Российского правительства, г.Омск». А пока
американский транспорт ушел неразгруженный из Владивостока в Манилу,
где и оставил банкноты для России. Японский пароход сдал банкноты на
склады филиала казначейства в Сан-Франциско…
Фактические же причины затягивания выдачи знаков были совсем иными,
попросту меркантильными. Американцы собирались выпускать для Сибири
собственные боны в рублях с твердым соотношением к доллару: «1 рубль
= 50 центов». Аналогичны были и планы французов по выпуску
собственных денежных знаков с привязкой рубля к франку: «1 рубль =
60 сантимов». Все эти планы союзники объясняли необходимостью
компенсации затрат, понесенных ими при содействии режиму Колчака. С
большим трудом сибирякам удалось отклонить такие предложения
союзников (5).
Согласование затягивалось, наконец 13 февраля последовало решение
американской стороны о выдаче колчаковцам знаков на 500 миллионов из
суммы 1,425 миллиардов рублей. Остальные банкноты должны были тоже
поступить в Омск, но храниться у американского консула в качестве
резерва. 17 марта 1919 С.А.Угет сообщает русскому послу в Париже
В.А.Маклакову, что из Манилы доставлено банкнот на 1,425 рублей (6).
Экономическая ситуация в Сибири к весне 1919 года оставалась вполне
благополучной. Сошлемся на опросный лист одного из немногочисленных
командированных из белого Юга побывавших в Сибири: «Экономическое
положение Сибири очень хорошее. Одной муки свободной – до 400
миллионов пудов. Денежные знаки ходят: романовские, керенки,
государственных займов и вновь выпущенные Сибирским правительством и
Верховной Властью. Обеспечение бумажных денег составляет золотой
запас в размере 800 миллионов рублей» (7). Но такое благоприятное
состояние продолжалось недолго - летом того же года в городах «хлеб
делался все чернее, масло и мясо по временам трудно было достать»
(8). Сибирский рубль стал быстро падать. Как объясняли финансисты
Омска своим коллегам в Париже, причин падения популярности
краткосрочных обязательств Омска, обращавшихся вместо денег в
Сибири, две. С одной стороны низкий технический уровень обязательств
вызвал появление большого количества подделок, которые производятся
в небывалых размерах. Бывший представитель Омского Минфина во
Владивостоке А.А.Никольский вспоминал, что подделывали эти
обязательства главным образом японцы и китайцы – «артисты в этом
деле». В Китае целые фабрики занялись их изготовлением «и делали их
часто не хуже настоящих» (9). Кроме того, по словам одного из
сибирских финансовых чиновников обязательства являлись «лишь
суррогатами денежных знаков – краткосрочным займом, условия коего не
соблюдаются как в отношении платежа процентов так и сроков» (10).
В апреле сформировался новый подход колчаковского министерства
финансов к проблеме организации денежного обращения в Сибири. Вот
что писал по этому поводу сибирский министр финансов И.А.Михайлов в
Екатеринодар: «Разработан проект эмиссионного банка в составе
русских и иностранных Правительств и крупных торгово-промышленных
организаций. Этот Банк имеет задачей выпуск билетов, обеспеченных
как золотом, так и иностранной валютой <...> предполагаем
воспользоваться американскими билетами для указанных выше эмиссий»
(11). Однако Финансово-экономическая комиссия, действовавшая при
Российском Политическом совещании в Париже отклонила создание такого
нового эмиссионного учреждения. Одновременно не была одобрена и
организованная Михайловым кампания по изъятию керенок в Сибири. Из
Парижа сообщали в Омск, что «Комиссия рассматривает предлагаемые
Вами мероприятия только как обмен одних денежных знаков на другие,
направленный против печатного станка советской власти, каковой обмен
должен осуществляться с возможным ограждением интересов массы лиц,
являющихся держателями разных видов денежных знаков». В своих
рекомендациях ФЭК имела в виду обмен на новые всех денежных знаков в
Сибири, а не одних только керенок.» (12). Так наметился новый
подход. Он заключался в обмене всех обращающихся в Сибири денежных
знаков на новые, американской печати.
Такая реформа потребовала бы значительно большее количество знаков
по сравнению с заказом 1917 года. Поэтому летом 1919 г Сибирское
правительство заказывает в Америке дополнительный тираж – на 6,5
миллиардов рублей. Выполнение заказа должно было завершиться к 1 мая
1920 года. По новому контракту предполагалась печать банкнот
следующих достоинств: 25, 100, 250, 500 и 1000 рублей. Напомним, что
заказ Временного правительства предусматривал печать только купюр в
25 и 100 рублей. С.А.Угет договорился с послом Б.А.Бахметевым о том,
что по новому контракту банкноты следует печатать сразу
огрифованными, т.е. с подписями управляющего Госбанка и кассира
(13).
Реформа была задумана Михайловым амбициозно. Предполагалось подмять
под себя денежное обращение всех территорий, отвоеванных у
большевиков. Так обмен под эгидой Сибири должен был охватывать
денежные знаки выпущенные генералами Деникиным и Юденичем, а также
правительством белого Севера (14).
*) Михайлов Иван Андрианович – министр финансов Сибири (в
правительствах Вологодского и Колчака с июля 1918 по август 1919 гг).
В 1919 г ему было около 32 лет. Исключительно инициативен и
работоспособен, но до крайности самоуверен. «По своим данным
Михайлов в сибирских условиях мог быть и не без успеха – каким
угодно министром и даже председателем Совета министров, но только не
министром финансов. Ибо в сложнейшей задаче управления финансами
ничего не может заменить знания и опыт», вспоминал о нем один из
современников. Единственный его опыт в финансовой сфере – в течение
месяца был личным секретарем министра финансов Временного
правительства А.И.Шингарева в июне 1917 г.
Теперь мысленно перенесемся из Сибири на белый Юг, где собственно и
разворачивалась интересующая нас история.
Собственно история: Юг-Сибирь-Америка
Чтобы понять истоки заинтересованности южан в знаках американской
печати обратимся к документам того времени. Непонятно каким образом,
но в Екатеринодар попала секретная телеграмма посла в Париже
В.А.Маклакова, адресованная в Омск: «…Я телеграфирую в Омск:
Третьяков просит передать министру финансов Михайлову.
Финансово-экономическая комиссия подробно обсудила вопрос о мерах к
упорядочиванию денежного обращения России <...> Меры настоящего дня
сводятся лишь к <...> освобождению денежного обращения частей
России, где действует местное Правительство, от зависимости от
большевистского печатного станка. <...> Комиссия нашла необходимым
настоятельно рекомендовать правительству в Омске произвести замену
имеющихся в обращении в Сибири типов старых денежных знаков на новые
денежные знаки Омского правительства, как присланные из Америки, так
и могущие быть изготовленными на месте…» (15). На Юге ответственные
чиновники прочли этот документ внимательно и сделали собственные
выводы. Так временный глава финансового ведомства А.И.Цакони,
замещавший в то время Бернацкого уехавшего в Одессу, составил
справку для главы Особого совещания генерала А.М.Драгомирова. В
справке отмечалось, что в «телеграмме Русского посланника в Париже
представляет интерес упоминание о том, что в Америке печатаются
какие-то денежные знаки для Омского правительства. Полагаю, что
следовало бы путем сношения с адмиралом Колчаком выяснить
подробность этой операции и попытаться наладить печатание тех же
знаков и для наших нужд» (16). Аналогичной была реакция Особого
совещания и ведомства внешних сношений (17).
К тому же и из Лондона пришли неутешительные новости от К.Е.Замена.
Он сообщал по поводу печати в Англии денежных знаков для белого Юга
М.В.Бернацкому, что «снабжение Юга готовыми денежными знаками
встречает непреодолимые затруднения. Выпуск англичанами
рублей-стерлингов не удовлетворяет даже Архангельска вследствие
малой производительности печатания. <...> Для снабжения Юга
достаточным количеством знаков единого денежного обращения возможно
рассчитывать только на печатание на месте. Из-за границы можно
выслать машины, бумагу и краски, которые потребуете». (18).
Теперь Бернацкий решает действовать в трех направлениях: во-первых
обеспечить достаточным количеством оборудования и материалов
собственные экспедиции; во-вторых попытаться заполучить для Юга
знаки американской печати; и, наконец, заказать независимый тираж в
Англии. В качестве активного союзника Бернацкого в борьбе за знаки
американской печати выступает С.А.Угет – российский финансовый агент
в Вашингтоне*. Напомним, что заключение контракта с англичанами было
задержано из-за обнадеживающих сведений относительно тиража в
Америке.
В начале апреля российский посол в Париже передает послу в
Вашингтоне пожелание Бернацкого «относительно единообразных денежных
знаков для территорий России, свободных от большевиков и хотел бы с
этой целью получить кредитные билеты заказанные в США». (19).
Завязывается интенсивная переписка по этому вопросу между
Екатеринодаром, Омском, Вашингтоном, Парижем и Лондоном. Однако как
чиновники Омского правительства, так и союзники противились посылке
знаков американского изготовления
*) В связи с длительной поездкой посла в Вашингтоне Б.А.Бахметева в
Париж для участия в Российском Политическом совещании, С.А.Угет
возглавлял Посольство с декабря 1918 г по август 1919 г в ранге
«поверенного в делах».
на белый Юг – белое движение под руководством генерала Деникина пока
не вызывало у них единодушной поддержки. «У американского
правительства слагается все более и более определенное убеждение,
что вне адмирала Колчака нет пути к спасению России; поэтому вся
надежда в помощи Адмиралу», - докладывал Б.А.Бахметев в Париж. (20).
Поэтому финансовый агент в Лондоне К.Е.Замен вначале извещает
Екатеринодар, что «снабжение Юга готовыми денежными знаками
встречает непреодолимые затруднения» и возможно рассчитывать только
на печатание на месте, получая из-за границы машины, бумагу и
краски. Он сообщает, что американцами «уже отпечатаны билеты всего
около трех миллиардов купюрами сто и двадцать пять рублей – частью
отправлены, частью посылаются в Омск и на них рассчитывать нельзя»
(21). Но к концу месяца главным образом благодаря усилиям С.А.Угета
удается добиться решения союзных держав об отправке на белый Юг
знаков американского изготовления на 575 миллионов рублей. Приводим
его обращение к послу в Париже В.А.Маклакову: «В связи с принятым
Финансово-экономической комиссией в Париже постановлением о
желательности производства обмена в местностях, где действуют
национальные правительства, рублей, имеющих хождение в
большевистской России, на рубли государственные, отличного от старых
рисунка, не представляется ли целесообразным отправить на Юг в
распоряжение генерала Деникина некоторую часть кредитных билетов,
изготовленных в Америке и предположенных раньше к высылке в Омск.
Благоволите телеграфировать» (22).
Однако предстояло добиться согласия Омского правительств Омска. В
ответ министр финансов Омского правительства И.А.Михайлов сообщает в
конце апреля, что он планирует использовать знаки американской
печати в качестве банкнот совместного «эмиссионного банка русских и
иностранных Правительств и крупных торгово-промышленных организаций»
(23). Но вскоре проект такого банка был отвергнут
Финансово-экономической комиссией при парижском Политическом
совещании (24) и снова у южан появилась надежда получить часть
американского тиража.
О серьезности надежд южан на получение денежных знаков из Америки
говорит тот факт, что в стесненных финансовых условиях они смогли
зарезервировать валюту для оплаты этого тиража. Для этого
предполагалось использовать выручку от продажи в Америке сырья,
доставленного с Юга на пароходе «Владимир». В частности, Деникин в
телеграмме от 28 (15) июля просит Сазонова и Драгомирова доложить
Колчаку: «…Валюта вырученная от продажи сырья парохода «Владимир»
имеет специальное назначение на получение и печатание денежных
знаков и находится в распоряжении особого комитета под
председательством Торгового уполномоченного Добровольческой армии
П.А.Морозова» (25). По расчетам финансистов Юга им потребовалось бы
американских знаков на сумму в три миллиарда рублей. Южане
рассчитывали на быстрое решение вопроса, о чем свидетельствует
телеграмма из Екатеринодара в Париж: «В конце марта старого стиля
отправляем пароход «Владимир» в Нью-Йорк с грузом марганца, шерсти,
табака. <...> Обратным рейсом «Владимир» должен взять груз
Министерства финансов, заказанный Временным правительством». (26).
Тем не менее в середине июня Михайлов ответил за запрос Угета
отказом: «…Отправка банкнот Деникину или кому бы то ни было другому
ни в коем случае недопустима. [В] случае повторения соответствующих
попыток Юга, Вы должны категорически этому воспротивиться. Нужду
Деникина [в] деньгах в каком угодно размере удовлетворим присылкой
наших знаков. Это необходимо для единообразия денежной реформы [в]
Российском масштабе». (27).
Телеграмма Михайлова была переслана Сазонову в Париж с просьбой
поставить в известность о ней Екатеринодар. Но в Екатеринодаре эти
сведения стали известны только из телеграммы Морозова не раньше
конца августа. (28). А в июне Бернацкий еще не знает об отказе
Михайлова. Он телеграфирует в Париж для передачи в Омск Михайлову
просьбу «доставить [на белый Юг] на 3 миллиарда кредитных билетов
100 и 25 рублей американского изготовления, в первую очередь 575
миллионов рублей, оставшихся [в] Нью-Йорке». При этом следуют
конкретные указания и вопросы о деталях отправки знаков: «Прошу
уполномочить Угета на отправку этих билетов и сообщить: получить ли
остальные из задержанных [в] пути или заказать вновь [в] Америке.
Какого типа готовите остальные купюры и на каких основаниях
выпустите все новые билеты…». (29). Уверенный тон телеграммы
Бернацкого обусловлен произошедшим накануне признанием Деникины
главенства Колчака. Теперь южане считали себя вправе требовать от
колчаковцев всемерного содействия нуждам южан. Для Бернацкого* это в
первую очередь касалось проблем его ведомства – обеспечения Юга
денежными знаками. Но, как мы теперь знаем, отправка знаков была
Михайловым запрещена. Так что обратным рейсом в Новороссийск
«Владимир» доставил нужное южанам оружие и технику, но долгожданных
денежных знаков не привез (30).
Однако Л.В.Гойер, сменивший 18 августа И.А.Михайлова на посту
колчаковского министра финансов, пересмотрел отношение к южанам. В
своем письме М.В.Бернацкому от 23 сентября уже он известил его о
своем согласии выделить южанам «около 600.000.000 означенных
билетов, и одного миллиарда керенок, из коих двести миллионов будут
присланы Вам генералом Юденичем» (32). Но при этом он, заверяя о
готовности «работать совместно и помогать друг другу», просил
выслать в свой адрес ни много ни мало 100 миллионов рублей
романовскими знаками. Конечно такой свободной суммы романовских в
распоряжении Бернацкого не было и это в очередной раз задержало
отправку. Наконец 1 сентября в Вашингтоне была получена телеграмма
В.И.Новицкого из Омска за № 125, в которой указывалось, «что министр
финансов [Л.В.Гойер] решил отправить правительству Южной России
кредитных билетов на сумму 575 миллионов рублей, находящихся в
кладовых Американ Банкнот Компании» (33).
Что же послужило причиной столь резкого изменение позиции Омска?
Считаю, что решающим было письмо Поверенного в делах в Лондоне
К.Д.Набокова на имя Управляющего МИД Омска. Привожу полностью этот
интересный документ:
«Прошу доложить Верховному Правителю:
Английский генерал Бригс, вернувшийся в Лондон из Екатеринодара,
сообщает, что печатание в Ростове кредитных билетов приходит к концу
за отсутствием бумаги, красок и машин, не могущих быть пополненными
немедленно. Отсутствие денежных знаков мешает Добровольческой армии
возможности рассчитываться с населением, между тем как потребность
возросла вследствие занятия обширного района. Положение критическое
и кампания может приостановиться, что в свою очередь повлечет
несомненно за собою упадок духа. Генерал Бригс настаивает на
необходимости скорейшей отправки из Америки отпечатанных там билетов
на 575 миллионов рублей и дополнительном печатании тех же рублей.
Выпуск в обращение общероссийских билетов Добровольческой армии
особенно желателен в виду состоявшегося подчинения Правительству
Единой России. Узнаю от Замена, что Министерство финансов [Омска]
отказало уже в выдаче билетов в виду назначения их для
общероссийского обращения, предложило посылать билеты из Омска.
Полагаю, что в виду острой нужды, удостоверенной генералом Бригсом и
невозможностью быстрой доставки из Омска Министерство финансов
сочтет необходимым пересмотреть решение и сделать соответствующие
указания Поверенному в делах в Вашингтоне [С.А.Угету], жертвуя даже
принципом правильной реформы денежного обращения ради удовлетворения
нужды Добровольческой армии. Выношу определенное впечатление, что
генерал Бригс горячо и энергично работающий здесь для России,
придает согласию на эту усердную просьбу первостепенное значение и
что он убежден, что отказ может иметь крайне тяжелые последствия.
Прошу срочного ответа. Набоков». (34).
*) Н.И.Астров свидетельствует, что Бернацкий, как и большинство
членов Особого совещания при Деникине был противником признания
(31).
Так мнение генерала Чарльза Бригса - английского представителя при
штабе Деникина, сыграло решающую роль в изменении позиции Омска.
Кстати, именно через Бригса было переправлено в Европу извещение о
признании Деникиным главенствующей роли Колчака. Это извещение было
оформлено генералом Деникиным в виде приказа № 145 на банкете в
честь отъезжавшего в Лондон Бригса.
Обратим внимание на характерный пассаж в послании Бригса:
«Отсутствие денежных знаков мешает Добровольческой армии возможности
рассчитываться с населением…». Здесь речь идет об реальной угрозе
мародерства со стороны военных, которым нечем рассчитываться с
населением за продукты и услуги. Находившись при штабе Деникина,
генерал Бригс безусловно знал о таких случаях и пытался устранить
сам повод такого явления.
Напомним, что летом 1919 года Омское правительство заключило с
американской фирмой «Америкен Банкнот компании» новое соглашение о
печати денежных знаков на сумму 6,5 миллиардов рублей. Причем
заключая контракт от имени Омского правительства посол Б.А.Бахметев
и финансовый агент С.А.Угет договорились с фирмой, что в банкноты
будут печатать сразу огрифованными, т.е. с подписями управляющего
Госбанка и кассира а не бланки, как при реализации первого
(Петроградского) контракта. Согласно договоренности с Омском, партия
на 575 миллионов рублей должна была включать 12 миллионов штук
100-рублевых и 32 миллионов штук 25-рублевых кредитных билетов. 19
сентября П.А.Морозов сообщал из Америки о ситуации с печатью банкнот
для Юга (35). Он, в частности, писал, что Угет получил указание
Омска наложить на банкноты факсимиле, высланные ему из Омска на
остаток банкнот старого заказа (на 575 млн рублей) и по огрифовании
отправить эту партию южанам. Но оказалось, что операция огрифования
«очень затяжная», поэтому Угет предложил Омску другой вариант:
отправить на белый Юг «первые 575 миллионов из нового заказа,
которые будут уже с факсимиле, а старый остаток по огрифовании
отправить в Омск». Директор Кредитной канцелярии Омска В.И.Новицкий
согласился на этот вариант (его телеграмма от 30 сентября 1919 №
166), о чем Угет немедленно известил южан (телеграмма Угета генералу
Лукомскому № 298) (36).
Из переписки С.А.Угета с К.Е.Заменом выяснилось, что последний
считает желательным отправку на Юг из Америки 25- и 100-рублевых
банкнот частями, а не всего тиража сразу. Однако изготовление новых
банкнот значительно задержалось из-за доставки факсимиле подписей,
которые прибыли лишь в начале ноября. С учетом упомянутого пожелания
К.Е.Замена, первая партия была отправлена 25-го декабря из Нью-Йорка
в Англию на пароходе «Корония» для присоединения к уже готовым к
отправке на Юг России кредитным билетам английского производства
(37). Партия американских знаков состояла из 15 ящиков, содержавших
750.000 штук 25-рублевых на 18.750.000 руб.и 10 ящиков, содержавших
500.000 штук 100-рублевых билетов на 50.000.000 рублей или всего
1.250.000 штук на 68.750.000 рублей (38). Известно даже, что по
означенной отправке было уплачено 322,66 долл.морского фрахта и 47.5
долл.страховки.
Но на этой первой партии отправка знаков из Америки в Англию и была
закончена, поскольку 22 января 1920 г. была получена телеграмма
К.Е.Замена за № 8, в коей он указывал на необходимость
приостановления дальнейшей отправки из Америки в Англию для Юга
России «ввиду происходящих там политических событий» (39). Напомним,
что 10 января 1920 (т.е. 27 декабря 1919 по старому стилю) красные
вошли в Ростов и под их напором территория белого Юга стала быстро
сокращаться.
П. К ИСТОРИИ ПЕЧАТИ ДЕНЕЖНЫХ ЗНАКОВ В АНГЛИИ
Предыстория
Начать рассказ о денежных знаках английской печати по-видимому
следует с событий декабря 1918 г. Так на 18-м заседании «Особого
совещания при Главнокомандующем ВСЮР», т.е. генерале А.И.Деникине 7
декабря 1918 г. один из руководящих чиновников Отдела финансов А.И.
Цакони сделал сообщение. Из протокола заседания следует, что генерал
Пуль - представитель английской армии при штабе генерала Деникина,
предложил в целях облегчения изготовления денежных знаков для
Добровольческой Армии способствовать либо доставке необходимых
машин, либо принятию заказа на печать в Лондоне денежных знаков «по
образцу изготавливаемых Английским Правительством для Северной
Армии, оперирующей на Мурмане». Выслушав сообщение, присутствовавшие
постановили:
«Дать заказ Английскому Правительству на изготовление русских
кредитных билетов на сумму 500 миллионов рублей. В связи с этим
заказом командировать в Лондон особую миссию из представителей
Ведомств Финансового и Контроля, которой поручить в случае
возможности получения денежных знаков по точному образцу Романовских
(царских) денег дать заказ на 500 миллионов рублей. Если же
отпечатание по указанному образцу встретит какие-либо затруднения,
то в отношении надписей на кредитных билетах надлежит получить от
Особого совещания дополнительные указания. Поручить Управляющему
Отдела финансов, в виду срочного характера этого дела, войти в
ближайшее заседание Особого совещания с докладом о составе миссии»
(40).
Однако в протоколах последующих заседаний упоминаний этой темы нет.
Вот как Бернацкий в феврале 1919 г комментирует ситуацию: «Мы
обращались к английским представителям с предложением принять на
себя печатание «романовских» денег, но они от этого отказались…»
(41).
Надо заметить, что англичане уже один раз печатали деньги по типу
«романовских» - с надписью «Северная Россия» и указанием об их
свободном обмене на английские фунты стерлингов из расчета 40 рублей
за один фунт. Весной 1919 г Англии пришлось выкупать эти знаки за
английские фунты на немалую сумму, поэтому повторять этот неудачный
опыт у англичан охоты не было.
Почти сразу после назначения Бернацкого главой финансового ведомства
белого Юга (произошло это в конце января 1919 г) он с группой
помощников выезжает в Одессу, где сохранилась в рабочем состоянии
Экспедиция заготовления государственных бумаг. Планы Бернацкого
четко видны из фрагмента его письма председателю Особого совещания
генералу Драгомирову от 11 апреля 1919 г. Конечно письмо было
предназначено для информирования самого генерала Деникина. Письмо
отправлено из Константинополя, где Бернацкий оказался после
неожиданного оставления французами Одессы. «…В Одессе я вел
интенсивную работу в различных направлениях. Прежде всего,
конечно, занялся вопросом о денежных знаках. Экспедиция в Одессе
оказалась слишком слабой – я ее предназначил для печатания мелких
купюр. Гравирование их уже началось.
Остальные купюры решил изготовить в Англии. После тщательного
обсуждения всего дела (в полном объеме) я отправил делегацию из
Шателена* и Скерста**, снабдив их на
*) Шателен Сергей Андреевич – товарищ, т.е.заместитель министра
финансов Временного правительства. Во время работы с Бернацким
отвечал за общую канцелярию министерства, и за российские финансовые
интересы в Персии, а также осуществлял представительство в Совещании
товарищей министров Выехал по заданию Бернацкого в начале 1919 г из
Одессы в Париж и Лондон для заказа денежных знаков для белого Юга. В
Париже вошел в состав Российского Политического Совещания и
Финансово-экономической комиссии при этом совещании. Кроме того
представлял за рубежом интересы Ропита и нескольких банков с русским
капиталом. Родственник С.А.Угета. Брат его Михаил Андреевич–
известный советский электротехник.
выдачу задатков суммой в 25.000 фунтов стерл. и до 800.000 фр.и
подробной инструкцией. Шателен выехал, но телеграмм от него я не
получил. По условию Англия должна была изготовить клише, печатать, а
также продать некоторые машины, краски и пр» (42). Итак главным
действующими лицами становятся С.А.Шателен, командированный
Бернацким в Париж и Лондон и К.Е.Замен – представитель министерства
финансов России в Лондоне.
В начале 1919 года Бернацкий пытался решить лишь задачу тактическую
– насытить белый Юг достаточным количеством денежных знаков. Их ведь
катастрофически не хватало из-за инфляции и недостаточной мощности
местных экспедиций. Стратегическая же цель Бернацкого состояла в
введении твердого денежного знака. Для этого предстояло провести
денежную реформу по замене всех обращавшихся в этом регионе знаков
едиными, но, более твердыми. Имелось в виду не столько качество
исполнения знаков, защищающее от подделок, но и реальное их
обеспечение, например товарной массой или иностранной валютой.
Заметим, что не только у добровольцев были планы конкретного решения
финансовых проблем. Так В марте 1919 г посол В.А.Маклаков сообщает
из Парижа генералу Деникину от имени Политического совещания, что
Правительства Дона, Кубани и Крыма якобы выступили с инициативой
циркуляции «русских франков» (francs russes) с целью борьбы с
большевистскими и местными знаками. Выпускаемые билеты
предполагалось исчислять во франках при фиксированном паритете к
русским рублям. Им присваивается статус чеков, признаваемых всеми
французскими банками. Для этой цели предлагается организация
специального эмиссионного банка. Основные участники банка – русские
банки в Париже. Российские представители в Париже были настолько
уверены в плодотворности этой идеи, что выслали Деникину в
Екатеринодар условия и устав Банка (43). Однако идея не была
поддержана руководством деникинского Управления финансов. А вскоре
отношения деникинской администрации к французам резко и надолго
ухудшились из-за неожиданной сдачи французами Одессы.
Конкретных решений о заказе денежных знаков в Англии не было принято
по меньше мере до апреля 1919 г. Этот заказ затягивался из-за
реальных надежд на знаки американской печати. В апреле Бернацкий
обращается к Шателену и вскоре в Екатеринодар поступают
неутешительные сведения из Лондона относительно заказа знаков
английской печати – финансовый представитель К.Е.Замен сообщал в
Екатеринодар для Бернацкого 10 апреля, что «снабжение Юга готовыми
денежными знаками встречает непреодолимые затруднения. Выпуск
англичанами рублей-стерлингов* не удовлетворяет даже Архангельска
вследствие малой производительности печатания».
Позже в телеграмме от 6 мая (23 апреля) С.А.Шателену сообщили, «что
по сообщению Великобританской Военной Миссии в Екатеринодаре,
Английское правительство не признало возможным принять на себя
печатание для нас знаков, но не встречает препятствия к печатанию их
частными фирмами, причем указало на фирму ДЕ-ЛА-РЮ и Ко».
Великобританская миссия сообщает, что Шателену будет оказано
возможное содействие со стороны Английского военного министерства, а
также, что доставка знаков по их изготовлении может быть выполнена
через Великобританского курьера. Цакони» (44). Кроме того заключение
контракта с англичанами было задержано из-за обнадеживающих сведений
относительно тиража денежных знаков для Юга в Америке. Итак, пока
С.А.Шателен еще не заключал контракта на печать знаков в Англии. И в
последующем письме от 20 мая вместо заказа денежных знаков Бернацкий
просит Шателена ограничиться заказом бумаги «с водяными знаками,
изображающие Св.Георгия
*)Под денежными знаками «Рубль-стерлинг» имеются в виду
вышеупомянутые знаки, отпечатанные англичанами по типу «романовских»
с надписью «Северная Россия».
Победоносца». Одновременно он просит купить бумагу и краски для
собственных экспедиций южан и прозондировать возможность закупки
типографских и литографских станков. В своей телеграмме Бернацкий
подчеркивает, что Британская военная миссия в Екатеринодаре
поддерживает просьбу снабжения южан бумагой, станками и красками.
(45) . Такой вираж Бернацкого объясняется разъяснением в его адрес
посла в Париже Маклакова: «Для снабжения Юга достаточным количеством
знаков единого денежного обращения возможно рассчитывать только на
печатание на месте. Из-за границы можно выслать машины, бумагу и
краски, которые потребуете». (46). Бернацкий решает активизировать
печать на месте, не переставая иметь английский вариант в качестве
дальней перспективы.
Ситуация резко изменилась в июне. Опять было решено ускорить печать
знаков в Англии. Так из более поздней телеграммы для Шателена (от
25(12) июля) следует, что Шателен уже заказал рисунки знаков (47).
Объясняется это возникновением необычной оказии.
Заказ 1919 года в Лондоне
После формального признания Деникиным главенства Колчака как
Верховного правителя России (приказ Деникина № 145 от 30 мая 1919),
в Париж была срочно направлена делегация из нескольких членов
деникинского Особого совещания во главе с генералом
А.М.Драгомировым. Делегация должна была встретиться с
представителями Колчака с целью разъяснения позиций и взаимного
информирования. Из Парижа генералом Драгомировым была предпринята
кратковременная поездка в Лондон для переговоров с
высокопоставленными английскими чиновниками; в частности с военным
министром У.Черчилем о поддержке англичанами белого Юга. Во время
этой поездки одновременно с решением политических вопросов
Драгомировым и был подписан контракт на печать партии денежных
знаков. Поскольку считалось, что формальное руководство «в вопросах
денежного обращения <...> принадлежит Российскому (т.е.Омскому)
правительству» (48), южане в лице А.М.Драгомирова информировали Омск
о своем плане эмиссии знаков английской печати. Приводим полностью
очень информативную для нас «секретную» телеграмму генерала
А.М.Драгомирова от 12 августа 1919 г (№ 519) министру финансов Омска
И.А.Михайлову: «Ввиду признанной Вами невозможности удовлетворить
потребности Юга России в денежных знаках за счет американского
изготовления и невозможности приспособить северные билеты, мною
заказаны в Лондоне новые билеты сто, пятьсот и тысяча рублевого
достоинства, всего на 4 миллиарда рублей, причем надписи
воспроизведены применительно к Вашей телеграмме № 50 в редакции,
передаваемой тем же № открытой телеграммой. Делаю предложение
Юденичу удовлетворить его потребности в денежных знаках за счет
этого заказа. Поставка начнется приблизительно через 2 месяца» (49).
Из этой телеграммы выясняется следующее: (1) дата сделанного
Драгомировым заказа – около 12 августа 1919 г; (2) тираж заказа - 4
млрд рублей; (3) номиналы заказанных купюр – 100, 500 и 1000 рублей;
(4) дата поставки – приблизительно через 2 месяца, т.е. поставка в
Россию должна была начаться в середине октября 1919 г. Наконец, из
телеграммы ясно, что к этому моменту южане уже не рассчитывали
получить нужную им партию купюр американского тиража. Поэтому
Драгомиров заказал 100-рублевку, ведь как мы уже знаем, этот номинал
печатался и в Америке, и вряд ли Драгомиров не знал об этом хотя бы
от Бернацкого. Что касается упоминаемых «надписей» (текста
телеграммы № 50 не найдено), то скорее всего речь идет об указании
Михайлова дать ссылку на «Всероссийское правительство». Ведь к этому
времени генерал Деникин формально признал главенствующую роль
адмирала Колчака в качестве Верховного правителя России.
Соответственно, и правительство Омска приняло статус
«Всероссийского». Парадоксально, что отразилось это в текстах именно
знаков английской печати, к которым Омск не имел никакого отношения…
На телеграмму А.М.Драгомирова последовал разрешительный ответ из
Омска: «Препятствий заказу в Англии новых денежных знаков для Юга
России нет при условии учета нашего крупного заказа в Америке» (50).
Генерал Деникин тоже сообщал Колчаку о заказе в Лондоне казначейских
знаков. Но главный момент в его телеграмме касался стратегического
подхода – отказа от подчинения ведомств Деникина министерствам
Омска. Ведь в течение нескольких месяцев выяснилось, что такое
подчинение «вызвало бы на практике многочисленные затруднения, в
связи с дальностью расстояния и отсутствием связи», как писал
Деникин Колчаку 21(8) сентября. Деникин посчитал необходимым, «чтобы
до фактического объединения фронтов руководство в области денежного
обращения и валютной политики по отношению к Югу России осталось за
Управлением финансов Юга» (51).
Итак, по английскому контракту должны были появиться новые знаки на
4 миллиарда рублей. Проследим, как соотносилась эта цифра с объемом
денежной массы Юга. Известно, что на 2 октября 1919 г было
напечатано на сумму 9,24 миллиарда рублей донских знаков, имевших
официальное обращение (собственные знаки Главного командования ВСЮР
появились лишь поздней осенью), из которых Командованию ВСЮР было
предоставлено 3,6 миллиардов (52). Летом эти цифры были процентов на
20% ниже. Получается, что 4 миллиарда составляли около половины всей
денежной массы Юга в летний период 1919 года.
Подготовка английского контракта была выполнена С.А.Шателеном и
К.Е.Заменом. Возможно, что интересы Управления финансов во время
поездки в Лондон представлял также И.О.Гейман - заместитель и
предшественник М.В.Бернацкого в качестве главы финансового ведомства
южан, находившийся в то время в Париже. К тому времени по просьбе
Бернацкого, переданной Шателеном художники английской фирмы
подготовили рисунки новых российских купюр, которые и утвердил к
печати генерал, как глава делегации. К приезду делегации Драгомирова
в Лондон должны были быть готовы «все 11 паспарту» образцов знаков.
Значит номинальный ряд не исчерпывался тремя упомянутыми в
вышеприведенной телеграмме (100, 500 и 1000 рублей). Но другие знаки
планировалось изготовить на Юге. Судя по тексту телеграммы образцы
бумаги и знаков Бернацкому в тот момент не были известны. Вероятно
их привезли в Россию члены делегации Драгомирова после возвращения
из поездки. Финансирование заказа было предусмотрено через «Русский
для внешней торговли банк» в Лондоне.
За рамки нашей темы выходит интересный вопрос: откуда у южан
оказались средства для закупки английской партии знаков. Ведь как
неоднократно писал генерал Деникин в своей книге воспоминаний
«Очерки русской смуты»: «От союзников, вопреки установившемуся
мнению, мы не получили ни копейки». (53). Формально Деникин не
лукавил по этому поводу, но деньги-то были все равно английские –
остатки займа, предоставленного Временному правительству. Деньги эти
находились в основном на счетах Лондонского отделения «Русского для
внешней торговли Банка» и распоряжался ими К.Е.Замен – в недавнем
прошлом директор Кредитной канцелярии Министерства финансов. Другая
его должность – постоянный представитель Российского Министерства
финансов в Лондоне. Такая должность была специально предусмотрена,
поскольку Великобритания во время мировой войны являлась крупнейшим
кредитором России*. Однако после Октября 1917 г Замен мог
распоряжаться лондонскими счетами лишь с молчаливого (или
официального – но документов об этом пока не найдено) разрешения все
тех же англичан. Финансирование заказа южан шло именно через
Лондонское
*) Из общего внешнего долга России накануне Октября в 7,25 млрд
рублей её долг Англии составлял 5,1 миллиардов (55).
отделение «Русского для внешней торговли банка» со счета, открытого
специально для Управления финансов Юга (54).
К сожалению пока мы не можем с полной уверенностью сказать, какая
именно английская фирма работала над знаками для белого Юга – «Томас
де ля Рю» или «Ватерлоо энд санз». Услугами первой фирмы, как мы
упоминали, рекомендовали воспользоваться правительственные
английские чиновники. Вторую упоминают современные каталоги денежных
знаков. На самих знаках фирма-изготовитель не указана, что могло
быть предусмотрено в заказе российских представителей. Однако
характерный шрифт написания цифр и высота цифр совпадают с шрифтом
денежных знаков для досоветской Армении. На армянских знаках
название фирмы указано, это Лондонская фирма «Ватерлоо энд санз». С
другой стороны нельзя полностью исключить ситуации, что обе фирмы
пользовались нумеровальными станками с одинаковым шрифтом. В
известных нам документах нет никаких упоминаний фирмы-изготовителя.
Некоторые подробности о печати знаков в Англии удается почерпнуть из
газет того времени. Так в них сообщалось, что были заказаны купюры
максимального номинала – в пять тысяч рублей. Кроме того генерал
А.М.Драгомиров заявил репортерам, что транспортировка знаков из
Англии началась 5-го октября и для их приемки уже выехали в Англию
представители финансового ведомства. (56). Поскольку на купюрах
образца 1919 года воспроизведена подпись Д.И.Никифрова значит тираж
в Англии готовился после 23(10) сентября, ведь с этого дня
начальником Кредитной части стал Д.И.Никифоров, заменив А.И.Цакони.
Что касается доставки знаков на Юг, то как осторожно свидетельствует
К.Н.Соколов, «Заказанные за границей деньги Главного командования, о
которых у нас говорили с начала 1919 г, стали прибывать в
Новороссийск кажется в январе 1920 года». (57). Более точную дату
получаем, обратившись к номеру от 19 января 1920 г новороссийской
газеты «Свободная речь» (№ 279, с.2). Газетная заметка называется
«Новые деньги». В ней сообщается, что Управлением финансов при
Главнокомандующем получен из Лондона «первый транспорт кредитных
билетов различных купюр, изготовленных по заказу Главного
командования английской экспедицией заготовления государственных
бумаг». Говорится в заметке и о планах замены всех имеющихся в
обращении знаков на новые.
Помимо заказа знаков английской печати Шателену также была поручена
Бернацким закупка в Англии бумаги и красок для экспедиций белого
Юга. Там печатались денежные знаки Юга собственного производства –
сначала так называемые «Донские» или «Ростовские» (кредитные билеты
Ростовского отделения Госбанка), а с осени 1919 года казначейские
знаки Главного командования ВСЮР. Для этих закупок в распоряжение
Шателена были предоставлены дополнительные средства, хранившиеся на
счетах Управления финансов в Лондоне. Объемы закупок были нешуточные
– так только краски было заказано пять тонн. Ведь по мере расширения
«белой» территории летом-осенью 1919 года в строй входили
сохранившиеся экспедиции – Киевская, Одесская и Симферопольская.
Одновременно строилась крупнейшая экспедиция ВСЮР в Новороссийске.
Параллельно закупались нужные материалы и в Константинополе.
Особняком стоит небольшое извещение Бернацким Драгомирова о том, что
он не сможет присоединиться к делегации «вследствие крайней
необходимости моего пребывания временно в России» (58). Для нас
интересна последняя фраза телеграммы, в которой он просит адмирала
Колчака «не приступать к коренным финансовым реформам до личных
переговоров». Этим подтверждается негативное его отношение к
деятельности сибирских финансистов под руководством тогдашнего
министра финансов И.А.Михайлова. Следует упомянуть такие шаги
сибирских финансистов как изъятие керенок; планы создания смешанного
эмиссионного банка с участием правительства, частного и иностранного
капитала, использование в качестве платежного средства этого банка
знаков американского производства. Главным «проколом» сибиряков
Бернацкий (да и не только он) считал выпуск Михайловым краткосрочных
обязательств вместо традиционных денежных знаков, причем часть
обязательств имели просроченные даты платежей. К тому же оговоренные
в этих обязательствах проценты не выплачивались. А низкий
технический уровень печати породил массовую подделку этих знаков, в
которой особенно преуспели дальневосточные соседи – китайцы и японцы
(59).
III. СОБЫТИЯ 1920 ГОДА
Весной 1920 года Бернацкий предпринимает поездку в Европу, которую
он намечал еще год назад – в апреле 1919 г. О планах такой поездки
он докладывал в письме А.И.Деникину во время эвакуации из Одессы в
Турцию: «…Полагаю, что лишь за границей (в Париже и Лондоне) могу
окончательно выяснить судьбу моих начинаний. Поэтому я считаю крайне
необходимым поехать за границу, если удастся получить разрешение на
выезд, о чем я уже хлопочу. Мое присутствие в Париже целесообразно и
по соображениям политического характера, дабы развеять ту атмосферу
крайнего недоверия к Ос[обому]. Сов[ещанию], которое усиленно
культивируется в Париже некоторыми кругами. <…> Сам не приезжаю,
потому что не надеюсь на регулярность движения пароходов и боюсь
лишить себя возможности быстрого решения самого важного вопроса – о
денежных знаках и об открытии заграничных кредитов». Однако этим
планам Бернацкого тогда сбыться не удалось. Из Турции ему пришлось
следовать не в Париж и Лондон, а в Екатеринодар, ибо резолюция
Деникина на письме Бернацкого однозначно гласила: «г.Бернацкого
пригласите в Екатеринодар для подробного доклада…» (60).
Главной задачей Бернацкого во время зарубежной поездки 1920 года
была концентрация в одних руках остатков денежных средств,
оставшихся от Колчака. Для подтверждения сказанного сошлемся на
директиву российским послам, разосланную находившимся в Париже
министром иностранных дел С.Д.Сазоновым: «Для продолжения борьбы по
восстановления государственности в России весьма важно объединить
все имеющиеся в нашем распоряжении средства. С этой целью сюда
приехал Бернацкий, которому необходимо точно выяснить всю наличность
средств, находящихся на руках у отдельных наших финансовых агентов и
установить единый порядок дальнейшего расходования их для
удовлетворения нужд, в том числе и содержания заграничного
представительства всех ведомств. Только такое сосредоточение дела в
руках Бернацкого, бывшего последним общероссийским министром
финансов до большевистского переворота и с тех пор непрестанно
работавшего в составе Южного правительства, может оградить отдельных
распорядителей сумм от упрека в самовольном распоряжении казенными
деньгами по личному усмотрению. Замен и Рафалович вполне подчинились
руководству Бернацкого. Необходимо, чтобы Угет и Миллер также
оказали ему полное содействие и откликнулись на его призыв.
Для Вашингтона: Бернацкий намерен просить Угета приехать сюда для
личного участия в разрешении намеченной задачи, а также вопроса о
снабжении армий, продолжающих борьбу». (61).
По просьбе Бернацкого 29 мая С.А.Угет выезжает в Европу на встречу с
Бернацким и в июне они встречаются в Париже. Как сообщал Угет в
своем отчете, «Бернацкий претендует на предоставление в его
распоряжение всех средств казны, находящихся за границей» (62). Не
без сомнения Угет соглашается на настояния Бернацкого. По его
словам, ему «затруднительно считать, что полученные Угетом от
Бернацкого распоряжения снимут с него ответственность по
расходованию средств Омского правительства, поставленных телеграммой
от 29-го декабря 1919 года № 929 в распоряжение Финансового агента».
Имеется в виду телеграмма последнего министра финансов Омска (точнее
уже Иркутска) П.А.Бурышкина о возможности наступления
«неблагоприятных политических событий в России и в связи с сим
предоставлявшего особые полномочия Финансовому агенту по отношению к
суммам казны, находящимся в Америке» (63).
Кроме того Бернацкий конечно наделялся получить денежные знаки для
Юга России в Англии и Америке. При этом Бернацкий явно торопился с
печатью знаков, пытаясь обогнать инфляцию в Крыму, которая набирала
в 1920 году невиданные темпы и грозила полной финансовой
катастрофой. Поэтому другая тема его бесед с Угетом была посвящена
ускорению отправки знаков из Америки в Крым. Основываясь на
заверениях фирмы Угет обещал Бернацкому, что кредитные билеты будут
готовы в течение июля, но по ряду причин фирма задерживала
выполнение заказа.
Задача, которую собирался решить в 1920 году Бернацкий с помощью
знаков иностранной печати, кардинально отличалась от той, что
ставилась в 1919 году. Проблема состояла не в удовлетворении
недостатка в денежных знаках, а в переходе на более твердые знаки. И
конечно у этой задачи были как минимум две составляющие – не только
напечатать денежные знаки высокого качества, но и снабдить их
твердым обеспечением. Было ясно, что в условиях Гражданской войны
существенного товарного обеспечения добиться не удастся, поэтому
Бернацкий пытался получить для этой цели внешний заем.
Угет возвращается из Парижа в Нью-Йорк 16 июля и сразу запрашивает у
Федерального Совета по резервам (Federal Reserve Board) и у
Государственного департамента разрешение на вывоз всех кредитных
билетов и полтинников. Отправление должно последовать «в Севастополь
в адрес Е.М.Балабанова для М.В.Бернацкого» (64). В тот же день Угет
сообщает советнику посольства: «Предполагаю отправку на пароходе
«Иртыш», который станет под погрузку в Пиджон Поинт (около
Филадельфии) примерно через две недели» (65). Federal Reserve Board,
ведающий вывозом денежных знаков за рубеж, дал согласие на вывоз без
промедления. Казалось бы никаких препятствий отправке знаков нет. И
в пространной телеграмме в конце июня Бернацкий из Парижа
отчитывается Врангелю о своих успехах. Он пишет, что «сосредоточение
и распоряжение заграничной валютой в Европе и Америке достигнуто
мною почти полностью. Остаются относительно небольшие суммы, которые
стараюсь влить в общее русло». В конце Бернацкий не без гордости
сообщает: «По возвращении в Крым сделаю доклад о девальвации прежних
денежных знаков. Новые денежные знаки в Англии и Америке скоро будут
готовы в большом количестве». Упоминается в телеграмме и
организованное Бернацким Русско-французское общество «призванное
обеспечить новые денежные знаки» (66).
Однако 30 июля поступает ответ из Государственного департамента, в
котором начальник Русского отдела Феликс Коль сообщает, что
Государственный Департамент не возражает против отправки банкнот в
Крым, если «на знаки будут наложены особые штемпеля, показывающие,
что за выпуск их является ответственным исключительно Правительство
генерала барона Врангеля». (67). А на запрос Угета о возможности и
сроках такого огрифования фирма запросила семь месяцев и сумму в
315.526,5 долларов. Такое требование Госдепа было равносильно
отказу. Тем временем полное исполнение заказа задерживалось и
Бернацкий предлагает Угету в порядке экономии аннулировать
невыполненные остатки Омского контракта «ввиду того, что в Лондоне
изготовляются в значительном количестве купюры 50 и 100 рублевых
достоинств» (68). Однако оказалось, что дешевле дождаться выполнения
всего контракта, иначе фирма объявила бы такое предложение заказчика
«форс-мажорным» и потребовало бы уплатить большую неустойку. Но все
эти действия уже не смогли повлиять на судьбу американских денежных
знаков для Юга. Из-за фактического запрета Государственного
департамента на вывоз вся масса денежных знаков, отпечатанных фирмой
American Banknote Company по Омскому контракту так и осела на её
складах в ожидании уничтожения за ненужностью. Исключение составили
лишь пресловутые 25 ящиков, «проскользнувших» в Лондон, а оттуда в
Новороссийск. В Крым эти знаки попали кружным путем, но об этом
ниже.
Денежные знаки английского производства продолжали печатать и в 1920
году. И хотя на купюрах 1920 года по-прежнему фигурирует 1919 год,
документально подтверждает дату выпуска подпись нового начальника
Кредитной части Б.К.Сувчинского, заменившего в феврале 1920 года
своего предшественника Д.И.Никифорова, отбывшего в эмиграцию из
Новороссийска.
Находясь в Париже Бернацкий следил и за работой над знаками в
Лондоне. Для примера сошлемся на телеграмму посла В.А.Маклакова из
Парижа в Лондон, в которой он передает, что «Бернацкий просит
максимально ускорить изготовление заказанных ранее билетов
номиналами 5000, 500 и 100 рублей. Сообщите о результатах
переговоров с Левенсоном и Рапкиным. Если Рапкин считает
затруднительным печать купюр номиналами от 50 до 10 рублей, то
предложите на переговорах, чтобы50-рублевые печатались в Лондоне, а
остальные – в России» (69). Из этой телеграммы следует, что в 1920
году в Англии предполагалось печатать купюры от 50 рублей и выше.
Казалось бы этим документом в определенной мере снимается
предположение о том, что весь тираж знаков с подписью
Б.К.Сувчинского печатался в Феодосии. Однако качество печати купюр
1920 года несколько ниже чем у лондонского тиража, кроме того литеры
на номерах выполнены литографским способом, и лишь цифры –
типографским. Все это не может полностью исключить вероятность
печати тиража 1920 года в Феодосии.
Скорее всего лишь более мелкие номиналы (меньше 50-рублевых) должны
были изготавливать в России (т.е.силами Феодосийской экспедиции).
Относительно купюр в 1, 3 и 5 рублей это известно точно. Уже
упоминалось, что номинальный ряд должен был состоять из 11 купюр. Из
данной телеграммы ясно, что номинальный ряд начинался с
5.000-рублевой купюры (самый крупный номинал). Далее в порядке
убывания следовали номиналы: 1000, 500, 250, 50, 25, 10, 5, 3, и 1
рубль. В качестве 50-копеечного знака вероятно предполагалось
воспользоваться полтинниками американской печати, но они на Юге не
попали.
И относительно доставки из Лондона знаков с подписью
Б.К.Сувчинского, т.е. изготовленных в 1920 году, мы пока не
располагаем точными данными. Здесь возможны разные варианты. На
упомянутом пароходе такие знаки могли привезти прямо из Лондона, а
попутно в Константинополе догрузить знаки 1919 года и весь груз
доставить в Крым. Конечно возможен и другой вариант: денежные знаки
второго тиража (с подписью Б.К.Сувчинского) привезли в Крым
отдельным рейсом. Наконец могло быть и иначе: в Англии напечатали
бланки знаков, а подписи воспроизводили в Крыму, силами Феодосийской
экспедиции. Однако поскольку бланков таких знаков не встречается, то
последний вариант практически исключен.
Нам известны некоторые цифры затрат на печать знаков в Англии. Так
летом 1919 г С.А.Шателену было выделено 12.000 фт.ст. для заказа
английских знаков. Но часть денег тогда наверняка ушла на покупку
бумаги и красок (а может быть и станков) для экспедиций Юга. А по
документам Государственного контролера Южного правительства
оказалось, что «за заказанные в Англии денежные знаки» в 1920 году
была выплачена огромная по тем временам сумма - 90.000 фунтов
стерлингов (70).
Не позже 10 августа (н.ст.) Бернацкий вернулся из зарубежной поездки
в Крым. Газета «Юг России» (Севастополь) от 21 (8) августа 1920 г
уже описывает общую схему предстоящей реформы на основании интервью
М.В.Бернацкого от 18 (5) августа. Предполагалось, в частности,
«устранение на территории Главного Командования бесконечного
разнообразия знаков и возможная замена их без ущерба для интересов
населения знаками нового типа, технически прекрасно изготовленными и
исключающими возможность подделки».
В 1920 г для безопасности ряд ценностей Управления финансов Юга были
сосредоточены в Турции в ведении Е.М.Балабанова – представителя
Управления финансов в Константинополе, являвшегося также
заместителем начальника Кредитной части Управления. Так на складах в
Константинополе хранилась бумага для печати дензнаков Юга,
поступившая из Америки (71). В Константинополь были помещены на
временное хранение и денежные знаки иностранной печати,
предназначенные для проведения денежной реформы. Об этом
свидетельствует несколько документов.
Первый документ касается намерений Бернацкого задержать денежные
знаки, отправляемые в его личный адрес «в Константинополе или другом
порту на Балканах». Скорее всего в качестве резервного варианта
предусматривался порт Каттаро (современный Котор на Адриатическом
побережье Черногории), где был сосредоточен небольшой золотой запас
южан -«металлические ценности Петроградской ссудной казны», которые
были вывезены в марте 1920 г при эвакуации Новороссийска (72). Такое
предположение делалось на тот случай, «если бы по общим условиям и
положению дел в Крыму и Юге России подобный выпуск банкнот оказался
бы преждевременным» (73). Таким образом впервые в контексте судьбы
знаков американской печати упоминается Константинополь.
В следующем документе Угет сообщает Бернацкому о затруднении с
отправкой банкнот из-за требований Государственного департамента о
надпечатке на банкнотах. Далее Угет поясняет, что «легко было бы
добиться отправки банкнот в адрес американского Верховного комиссара
в Константинополе» (74). Таким образом упоминается не только
Константинополь, но и склад одного из Верховных комиссаров в этом
городе.
Наконец, в последнем документе – телеграмме финансового
представителя южан в Константинополе Е.М.Балабанова Бернацкому
читаем: «Доверительно. Бернацкому. <...> Английский комиссар
отказывается без согласия своего Правительства выдать нам для
хранения под гарантией нашего Посольства знаки Казначейства,
присланные из Лондона, находящиеся [на] транзитных складах. Просил
Замена принять меры, обязываюсь [«для» или «за»?] Угета
ходатайствовать [перед?] Вами. Балабанов» (75). Из этой телеграммы
следует, что Английский Верховный комиссар в Константинополе
уполномочен Английским правительством распоряжался денежными
знаками, находившимися на транзитных складах в Константинополе.
Поскольку в телеграмме упоминается и К.Е.Замен и С.А.Угет, то речь
идет о денежных знаках как английского, так и американского
изготовления. Правда из сохранившегося текста телеграммы непонятно,
кому нужно было ходатайствовать перед Бернацким: Балабанову или
Угету. В первом случае: «Обязываюсь за (или для) Угета
ходатайствовать перед Вами». Не исключена ошибка в тексте, тогда
смысл фразы был бы: «Обязываю Угета ходатайствовать перед Вами». Но
в любом случае смысл фразы в том, чтобы Бернацкий помог определиться
с судьбой американских знаков. Значит этот документ подтверждает,
что на склад в Константинополе находились денежные знаки и
английской и американской печати, и их судьбой распоряжался
английский Верховный комиссар по Константинополю.
И когда, по мнению М.В.Бернацкого, наступил подходящий момент для
денежной реформы, эти денежные знаки были направлены в Крым. Об этом
читаем в номере севастопольской газеты «Юг России» от 25 (12)
августа: «Вчера в Севастополь прибыл английский пароход «Шиф-Дард»,
на котором доставлены машины, заказанные в Англии для нужд
экспедиции заготовления государственных бумаг. На пароходе
доставлены также новые денежные знаки, заказанные еще в «Ростовский»
период прошлого года. Новые знаки отпечатаны на хорошей бумаге и
снабжены красивым рисунком». Заметим, что газета не сообщает, ни
откуда доставлены денежные знаки, ни и в какой стране они
изготовлены. Только пароход упомянут английский… Но мы теперь знаем,
что присланные в конце 1919 года денежные знаки из Лондона
действительно попали в Новороссийск, а при эвакуации белых из
Новороссийска в Крым в марте 1920 г были вывезены в Турцию - на
склад английского Верховного комиссара в Константинополе. Ценный
груз состоял из тиража 1919 года знаков английской печати (с
подписью Д.И.Никифорова) и 25 ящиков кредитных билетов в 25 и 100
рублей, отпечатанных в Нью-Йорке по заказу правительства Колчака. Их
ведь К.Е.Замен намеревался отправить в Новороссийск совместно с
«английскими» одним пароходом. А позже - в августе 1920 г по просьбе
финансистов Крыма (а скорее всего по личному распоряжению
Бернацкого) из Константинополя были доставлены в Крым все
перечисленные знаки. Скорее всего их разместили не в Севастополе, а
в Феодосии, где находилась единственная к тому времени «Экспедиция
заготовления государственных бумаг», т.е. фабрика для печати
денежных знаков белого Юга.
Итак, денежные знаки из-за границы поступили. Теперь можно было
проводить давно задуманную Бернацким реформу. Но над её автором
стали сгущаться тучи. Доверие Врангеля к Бернацкому, как главному
финансисту Юга, стало падать. Для генерала Врангеля и главы его
правительства А.В.Кривошеина «представлялось несомненным
несоответствие занимаемой должности начальника финансового
управления Бернацкого. В настоящих исключительных условиях
требовался человек дела и практики. Бернацкий же был исключительно
теоретик. Наметив заменить Бернацкого, Кривошеин сделал предложение
прибывшему в Крым в числе приглашенных на экономическое совещание
бывшему министру финансов царского правительства П.Л.Барку. Однако
последний от предложения отказался. Отказом ответил и председатель
правления Азовско-Донского банка Каменка. В прочность Крыма
по-прежнему мало кто верил» (76).
Главная неудача Бернацкого состояла в том, что денежная реформа, на
которую было затрачено так много сил и средств её организатором и
другими участниками, повисла в воздухе в ожидании внешнего займа.
Ситуацию иллюстрируют две телеграммы, непосредственно относящиеся к
данному вопросу.
П.Б.Струве – послу в Вашингтоне Б.А.Бахметеву, 11 сентября: «Ввиду
недостатка средств для покрытия заграничных расходов, необходимо
добиться займа на снаряжение и содержание армии, хозяйственное
устроение, а также помощь беженцам. Вооружение, уголь, нефть, в счет
займа, желательно получить из Америки натурой. Минимальная
желательная сумма – 50 000 000 долларов. Из 50 миллионов около 10
нужны для выкупа денежных знаков и замены их новыми с металлической
базой [т.е. для обеспечения новых кредитных билетов иностранного
производства реальными ценностями – М.В.]. По соглашению с
Бернацким, прошу вас выяснить и всячески подготовить почву для
совершения в Америке такого займа, конечно, в совершенно частной
форме, на указанную приблизительно сумму. Гарантией оплаты капитала
и процентов могут послужить различные виды государственных доходов и
концессии на территории русской армии. Нератов». (77).
Ответ Б.А.Бахметева, последовал 16 сентября: «Обсудил вопрос с
Угетом. При нынешнем стесненном состоянии американского денежного
рынка и общем политическом положении заем является невозможным.
Американским банкам с огромным трудом удалось осуществить операцию в
100 миллионов для Франции для погашения части истекающего [в]
октябре займа 1915 г., причем чистая доходность этой операции около
9 ½ процентов. Заем Омского правительства на 30 миллионов
обеспеченный золотом удалось поместить лишь на 22,5 миллиона. Банки
и фирмы понесли огромные потери в Польше. Вообще американцы в
настоящее время отказываются от финансирования центральной и
восточной Европы. Можно попытаться получить нефть и уголь под
обеспечение вывоза сырья, для чего необходимы сведения о запасах,
возможности и сроках вывоза, ценах и формах обеспечения. Вооружение
натурой получить нельзя ввиду общеполитической конъюнктуры. Помощь
беженцам и нуждающемуся населению оказывается Красным крестом.
Сообщите, в каком направлении желательно было бы расширить работу».
(78).
Такая реакция из Вашингтона положила крест на надежде ввести в
обращение знаки иностранной печати. Ведь без твердого обеспечения
судьба их повторила бы судьбу ничего не стоивших знаков собственного
производства. Окончательный крах задуманной Бернацким реформе
подтвердило финансовое совещание, происходившее в Севастополе в
начале октября с участием экспертов из Европы. После бурного
обсуждения предложение Бернацкого было отклонено, и весь запас
рублей иностранной печати оказался невостребованным. Таким образом,
знакам этим не суждено было стать настоящими деньгами.
В заключение нам хотелось бы перечислить задачи дальнейших
исследований описанных знаков: точно определиться с
фирмой-изготовителем, выявить известные литеры обоих английских
выпусков, более точно определиться с историей доставки знаков.
По-видимому, существует вероятность обнаружения знаков других
номиналов, в частности 1000 и 5000 рублей. Сейчас недостаточность
данных не позволяет достоверно ответить на эти вопросы, поэтому
поиски необходимо продолжить.
Автор выражает искреннюю признательность московским
исследователям-бонистам О.В.Парамонову и Ю.А.Артемьеву за ряд ценных
советов, без которых не смогла бы состояться данная работа.
Источники
1. Вестник Временного правительства (Петроград), 21 сентября 1917, №
158, с.3.
2. Бернацкий М.В. К вопросу об оздоровлении денежного обращения» //
Сб. докладов «Вопросы денежного обращения» под ред Ломейера А.Э. Пг,
1918, с.80-81.
3. ГАРФ, Ф.Р-5863, Оп.1. Д.3, Л.309.
4. Там же, Л.311.
5. ГАРФ, Ф.Р-5881, Оп.2, Д.141, Л.116.
6. Телеграмма от 17 марта 1919, № 261; // Архив внешней политики
Российской империи (далее АВПРИ), Ф.187, Оп.524, Д.3540, Л.90об.
7. Из ответов на вопросы анкеты о Сибири (пункт Д. Экономическое
положение Сибири)// ГАРФ, Ф.Р-446, Оп.1, Д.54, Л.68.
8. Никольский А.А.Очерки финансовой политики Омского правительства
// ГАРФ, ф.Р-5881,оп.2, Д.141, Л.111.
9. ГАРФ, Ф.Р-5881, Оп.2, Д.141, Л.82.
10. Товарищ министра финансов Омска В.И.Новицкий - финансовому
агенту в Париже А.Г.Рафаловичу 18 октября 1919, № 238 // АВПРИ,
Ф.187, Оп.524, Д.3546,Л.42об, 43об.
11. Сукин И.И.-Маклакову В.А., 24 апреля 1919, № 451 // АВПРИ,
Ф.187, Оп.524, Д.3543, Л.49об.
12. Там же, Л.84.
13. ГАРФ, Ф.Р-5863, Оп.1, Д.3, Л.359.
14. ГАРФ, ф.Р-5881, Оп.2, Д.141, Л.118.
15. Телеграмма от 27(14) февраля 1919, № 355 из Парижа в Омск //
ГАРФ, Ф.Р-446, Оп.1, Д.54, Л.35.
16. Там же, Л.36.
17. ГАРФ, ф.Р-439, Оп.1, Д.9, л.1; также АВПРИ, Ф.187, Оп.524,
Д.3540, ЛЛ63об, 64об.
18. Телеграмма от 10 апреля 1919, № 585 // АВПРИ, Ф.187, Оп.524,
Д.3541, Л.40.
19. Телеграмма от 4 апреля 1919, № 614 (на французском языке); там
же, Л.62.
20. ГАРФ, Ф.Р-5680, Оп.1, Д.7, Л.42.
21. Телеграммы от 7 и 10 апреля 1919, №№ 585 и 631; там же, ЛЛ.40,
74.
22. Телеграмма от 2 апреля 1919, № 321( копия в Омск) // АВПРИ,
Ф.187, Оп.524, Л.88об.
23. Телеграмма от 24 апреля 1919 Там же, Д.3543, Л.49об, № 451.
24. Там же, Л.84.
25. Там же, Д.3544, Л.82об
26. Телеграмма от 2 апреля (20 марта), № 149 // Там же, Д3541,
ЛЛ.77об, 78об.
27. Телеграмма от 16 июня, № 397; ГАРФ Ф.Р-5863, Оп.1, Д.3, Л.335
28. Бахметев-Послу, Вашингтон, 26 августа, № 913; АВПРИ, Ф.187,
Оп.524, Д.3544, Л.202об
29. ГАРФ, Ф.197, Оп.1., Д.312, Л.24. Телеграмма поступила в МИД
Омска 17 июня.
30. Там же, Л.138об.
31. Астров Н.И. Признание генералом Деникиным адмирала Колчака.//
Голос минувшего, т.14; С.213.
32. АВПРИ, Ф.187, Оп.524, Д.3546,Л.243об,244об.
33. ГАРФ, Ф.Р-5863,Оп.1, Д.3, Л341.
34. ГАРФ, Ф.Р-200, оп.1, Д.233, Л.54 (Повторно: Д.346, Л.94).
35. Там же, Д.592А, л.55об.
36. Там же, Л.342.
37. Там же, Л.343.
38. Там же, Л.352.
39. Там же, Л.359.
40. ГАРФ, Ф. Р-439, Оп.1, Д.86, Л.79.
41. «Краткое содержание речи, произнесенной управляющим Отделом
финансов М.В.Бернацким на совещании представителей торговли и
промышленности в г.Ялте 18 февраля 1919 г» // ГАРФ, Ф.Р-3703, Оп.1,
Д.21, ЛЛ.8-10.
42. ГАРФ, Ф.Р-446, Оп.2, Д.44, Л.268.
43. Телеграмма от 19 марта, № 492 // АВПРИ, Ф.187, Оп.524, Д.3540,
Л.61.
44. Там же, Д.3544, Л.63об.
45. Там же, Л.89об.
46. Телеграмма от 10 апреля 1919, № 585 // Там же, Д.3541,Л.40.
47. Телеграмма от 25(12) июля № 1136 // Там же, Д. 3545, Л.54об.
48. Там же, Л.224об
49. ГАРФ, Ф.Р-200, Д.346, Л.123.
50. Там же, Д.301, Л.70.
51. Там же, Д.592А, Л.92об, 93об.
52. ГАРФ, Ф.Р-1268, Оп.1, Д.30, ЛЛ.3, 3об.
53. Деникин А.И. Очерки русской смуты. Цит.по изд. Минск, «Харвест»,
2002, т.Ш, с.162.
54. АВПРИ, Ф.187, Оп.524, Д.3545, Л.54об.
55. Гиндин И.Ф. О величине и характере русского государственного
долга в конце 1917 г. // История СССР. 1957. № 5.
56. Газеты «Киевское эхо» (Киев) и «Киевская жизнь» (Киев) от 26
октября 1919 г.; «Родина» (Харьков) от 8 ноября 1919 г.
57. Соколов К.Н. Правление генерала Деникина. Из воспоминаний.
София, 1921, с.185.
58. Телеграмма от 25(12) июля 1919, № 1137; АВПРИ, Ф.187, Оп.524,
Д.3545, Л.67об.
59. ГАРФ, Ф.Р-5881, Оп.2, Д.141, Л.84.
60. Бернацкий - Драгомирову, 11 апреля 1919 г. // ГАРФ, Ф.Р-446,
О.2, Д.44, ЛЛ.8-271.
61. Телеграмма от 20 мая 1920, № 684 //АВПРИ, Ф.187, Оп.524, Д.3548,
Л.31.
62. ГАРФ, Ф.Р-5863, оп.1, Д.6,Л.43.
63. Бурышкин-Угету, 29 декабря (№ 929); Там же, Д.3, Л.359.
64. ГАРФ, Там же, Д.6, Л.167.
65. Там же, Л.167-168.
66. 25 июня 1920, № 860 // АВПРИ, Ф.187, Оп.524, Д.3548, Л.202.
67. ГАРФ, Ф.Р-5863, Оп.1, Д.6, Л.168.
68. Телеграмма от 5 августа, № 34; там же, Л.156.
69. Телеграмма Маклакова Стельпу (из Парижа в Лондон) от 20 июня
1920 г, № 822 // АВПРИ, Ф.187, Оп.524, Д.3548, Л.181.
70. ГАРФ, Ф.Р-3112, Оп.1., Д.24, Л.19.
71. АВПРИ, Ф.187, Оп.524, Д.3548,Л.97.
72. Там же, Д.3549, Л.233об.
73. С.А.Угет - Г.Г.Баху 16 июня 1920 // ГАРФ, Ф.Р-5863, оп.1, Д.6,
л.167-168.
74. Телеграмма от 11 августа 1920, ,№ 4429; там же.
75. Балабанов - Бернацкому 24 июня 1920 // АВПРИ, Ф.187, Оп.524,
Д.3548, Л.211об.
76. Цит. по изданию: П.Н.Врангель. Воспоминания. «Харвест», Минск,
2002, с.314-315.
77. ГАРФ, Ф.Р-5863, Оп.1, Д.6, Л.69.
78. Телеграмма от 16 сентября 1920, № 358 Б.А.Бахметев-П.Б.Струве //
Там же, Л.70. |
