Боны необязательного обращения.
(Что должно входить в коллекцию бон необязательного обращения —
частных)
Первый Съезд Всесоюзного Общества Филателистов в резолюциях по
докладу Секции Бонистов, а затем т.т. Соловьев, Вязельщиков и
Сафонов в журнале „Советский Филателист" за 1925/26 г.г. дали ответы
на поставленный вопрос; ответы, с точки зрения автора настоящей
статьи, неудовлетворительные для коллекционера частных бон.
Автор пользуется термином „частные" боны, как получившим уже право
гражданства, противополагая его термину „общеобязательные", хотя
этот термин только частично отражает вкладываемое в него понятие,
включающее и знаки, выпускавшиеся общественными организациями и даже
государственными учреждениями; правильнее термин „боны
необязательного обращения".
Подлежат разрешению два вопроса:
где проходит граница между общеобязательными и частными бонами и
где граница между частными бонами и не бонами, т.-е. знаками, не
подлежащими включению в коллекцию.
1. Боны общеобязательные и частные.
Не вызывает никаких сомнений отнесение к бонам общеобязательным
следующих групп: 1) выпуски различных правительств, 2) знаки
городских и Местных самоуправлений (дум. земств, исполкомов,
совдепов, продовольственных управ), 3) выпуски бачков и
государственных сберегательных касс, 4) выпуски учреждений
общегражданского значения (военно-промышленные комитеты — Майкоп,
коммунотделы — Гудауты, совнархозы — Камчатка, городские трамваи —
Краснодар и т. п.) и 5) знаки оккупации.
1. В порядке дискуссии.
Знаки лагерей военнопленных, относимые обычно к группе
общеобязательных бон, представляют, по мнению автора, настолько
специфический характер и особые условия как выпуска, так и хождения,
что их правильнее не присоединять к общей коллекции, а выделять в
специфическую, подобно тому, как особо выделяют фальсификаты или
дефектные знаки.
Далее, бесспорно, признаются частными бонами выпуски: 1)
кооперативных организаций и их объединений, подразумевая
потребительскую кооперацию, 2) торговых фирм и предприятий,
магазинов и аптек, 3) ресторанов, кафе, кондитерских, булочных,
буфетов, столовых и т. п., 4) клубов, обществ разного рода и
собраний и 5) казино, лото и друг.
Остаются группы: а) общества взаимного кредита и вообще упоминаемые
в классификациях „кредитные учреждения", б) железные дороги, в)
горные округа, рудники, заводы и фабрики и г) еврейские общины.
Относительно этих групп ведутся споры, и выпуски их различными
коллекционерами определяются различно.
Основным признаком общеобязательности боны является принудительный,
так сказать, характер хождения, за ней стоит официально или
молчаливо признаваемая власть, объявившая себя таковой или избранная
(земство, исполкомы). Хождение частной боны основывается
исключительно на личном материальном доверии берущего бону к
выпустившему эту бону учреждению или лицу, от принятия боны можно
отказаться. Это признаки — решающие.
Определение т. Вязельщикова (назначение для хождения между
гражданами всего населенного пункта — общеобязательная и какой-либо
отдельной группы — частная бона), на первый взгляд вполне ясное,
спотыкается как раз на тех же спорных группах. По его определению,
боны Вальдгеймского общества взаимного кредита будут
общеобязательными, а Дмитриево-Константиновского—частными, то же с
железнодорожными и друг.
Подходя с указанным выше решающим, по нашему мнению, критерием к
разбору выпуска спорных групп, найдем следующее:
а) Общества взаимного кредита — организации частного характера,
определенной группы лиц, — членов общества. Для общеобязательности
хождения выпускавшихся ими бон, необходима была или гарантия
государственного банка (чеки Армавирск. общ. вз. кр.) или санкция и
предложение местных властей (Бобруйск, а также Красноярск или
Псков). Боны, выпущенные по инициативе самих обществ, никем не
гарантированные, иногда даже (Дмитриево-Конст.) с указанием на
выпуск только для членов общества, должны быть отнесены к частным
бонам (Вальдгейм, Молочанск, Глухов, Малин и др.). Не только общ. вз.
кр., но зачастую и банки считали необходимым, для придания своим
выпускам характера общеобязательности, гарантию их государственным
банком (Армавир, Житомир) или местною властью (Бобруйск, Эривань,
Игумен).
Вся эта группа должна быть подразделена и часть ее — гарантированные
выпуски — отнесена к бонам общеобязательным, часть — к частным.
б) „Кредитные учреждения" (кредитные и ссудосберегательные т-ва). Их
выпуски, с нашей тонки зрения, должны быть безоговорочно отнесены к
частным бонам. Никакого различия нет, в нашем смысле
(принудительность), между потребительской, сельскохозяйственной и
кредитной кооперацией, а упомянутые т-ва организации кооперативные.
Никакого особого стимула для общеобязательности хождения не было у
знаков Малинского ссудо-сберегательного т-ва перед Малинским же
обществом потребителей „Крестьянин" или у Глуховского
ссудо-сберегательного т-ва перед Союзом об-в потребителей
Глуховского уезда, скорей — наоборот, так как потреб, кооперация
охватывает более обширный круг населения, а в 1919— 22 г.г. по
декретам охватывала все население данного пункта, в порядке
обязательного членства. Не было и резкого различия в производстве
кредитных операций, так как вкладными операциями и текущими счетами
потребительская кооперация и ранее занималась и теперь занимаются
сельские общества потребителей, рабкоопы. Наконец есть и
интегральные организации смешанного типа, как, например,
„Харьковское общество потребителей" и кредитное т-во „Деятель". К
какому разряду отнесут боны этих организаций т.т. Соловьев и
Вязельщиков или автор резолюций первого съезда т. Иольсон? Относить
боны указанных организаций к общеобязательным могут только те, кто
недостаточно, очевидно, знаком с историей развития и функциями
кооперации или го соображениям порядка коммерческого.
в) Железные дороги. По тому же признаку безусловно общеобязательными
являются выпуски, произведенные по постановлению местной власти
(Черноморская жел. дор.) или выпущенные от имени правительственных
учреждений при жел. дорогах (как, напр., продовольственные комитеты)
и, бесспорно, к частным — боны Закавказских жел. дор.,
предназначенные для расчетов с сотрудниками Управления дорог.
г) Фабрики, заводы, копи, рудники, горные округа. Знаки их подлежат
включению в коллекцию частных бон, за единственным исключением —
выпуска В.-Исетских заводов, гарантированного банком. Если для
хождения бон этих организаций и существовала „принудительность", то
она ничем не отличалась от такой же принудительности в любом
обществе потребителей: других денег нет, не возьмешь этих — не
получишь никаких. Территория пользования, даже для горных округов,
не была более обширной, чем для Алтайского Губ-союза или Енисейского
Союза, а по охвату населения — чем Харьковского потребительского
общества или Киевского Сорабкопа. К этой же группе, как частные
боны, должны быть отнесены и выпуски Майкопских нефтепромыслов,
Грознефти, хозяйственного управления Укр. ЦИК'а,
сельскохозяйственных складов Приморской и др. областей, и выпуски
акционерных трамвайных компаний (Ростовский трамвай — частные боны,
Екатеринославский — общеобязательные).
д) Еврейские общины. Здесь положение для автора не совсем ясное.
Безусловно частным выпуском являются боны Майкопской еврейской
общины на Северном Кавказе. Но можно ли с такой же определенностью
отнести к частным выпускам боны еврейских общин Зенькова, Дунаевца и
т. п. местечек Западной Украины — автор не знает. Если эти общины
существовали как местные самоуправления (магистраты), то их боны
надлежит отнести к общеобязательным, если же эти общины представляли
из себя лишь религиозные сообщества, то место их выпусков — среди
частных бон наравне с Черкасским Свято-троицким храмом или
Екатеринославской Благовещенской церковью или Муромским обществом
трезвости. Пусть здесь решают более компетентные бонисты. В своей
личной коллекции автор относит все выпуски еврейских общин пока к
бонам частным.
Приводимое деление значительно ограничивает круг общеобязательных
бон, обычно считаемых и классифицируемых в каталогах таковыми.
Применение признака принудительности вносит, по нашему мнению, в
классификацию необходимую ясность и с определенностью проводит
границу между двумя видами дензнаков.
II, Границы частных бон и не бон.
К. В. Соловьев, развивая постановление I Всесоюзного Съезда (№ 3
журнала „Советский Филателист" за 1926 г.), росчерком пера исключает
из среды бонистов меня,
С. М. Вигилев а и нам подобных и поясняет, что „не могут называться
бонистами" те коллекционеры, которые собирают: а) расчетные знаки
для получения жалованья или товаров в кредит или со скидкой, б)
именные расписки на полученный в счет зарплаты аванс, „без права
передачи" другому лицу, в) рукописные записки, имеющие вексельный
характер, хотя бы с подписью и печатью, г) отрывные кооперативные и
торговые талоны и марки, никем не подписываемые и не регистрируемые,
д) знаки казино, лото, буфетов — не общего пользования и не имеющие
признаков денежного знака или боны, и е) заемные письма.
Тов. Вязельщиков эти знаки собирает, но выделяет их в особую
коллекцию „суррогатов" (значит, суррогаты суррогатов). Тов. Сафонов
идет еще дальше и считает необходимым собирать все эти знаки в
основную коллекцию.
Где же здесь истина?
Неудовлетворительность, с нашей точки зрения, решений первого съезда
по вопросу о частных бонах и „не бонах " была вызвана тем, что в
состав съезда входили, главным образом, коллекционеры центра, т.-е.
лица, не соприкасавшиеся с тем потоком денежных эмиссий, который на
местах был вызван разменным денежным голодом и падением ценности
совзнака. Состав съезда предопределил и его решения. Делегаты
Северного Кавказа (мы выдали мандаты центровикам) голосовали за
резолюцию, за которую у нас, на месте, не было бы подано ни одного
голоса. Коллекционеры центра не учли значения постановления
Совнаркома (октябрь 1922 г.) о запрещении выпуска кем бы то ни было
денежных суррогатов. Жизнь сильнее закона, и ни постановление
Совнаркома, ни конфискация выпусков Наркомфином, ни привлечение
выпускавших организаций к суду не могли остановить потока денежных и
бонных эмиссий, вызывавшегося требованиями момента, а иногда такие
выпуски производились и с его молчаливого (очень часто) или даже
официального (Голутвин) разрешения и согласия. Во всяком случае, о
всех выпусках местной власти было всегда известно, так как все боны
в это время печатались с разрешения Гублита или, как отметил на
своем выпуске Баргузин, „цензуры". Следствием закона 1922 г. явилось
лишь общее стремление организаций, выпускавших боны, замаскировать
их денежно - разменный характер или в названиях или оговорками в
тексте. Появились „товарные ордера", „товарные талоны", „продуктово
- товарные квитанции", „требования об отпуске товара", „приказы на
склад", „кредитные боны" „ручательства" и т. п.
В тексте оставлялось место для фамилии, для номера членской книжки,
ставилось требование предъявлять таковую, указывалось, что выдача
производится только товарами (некоторые организации, впрочем, не
удержались и добавили: „или деньгами"). Все это делалось, чтобы
обойти закон: скрыть денежный характер боны и избежать привлечения к
ответственности. Но форма мало скрывала существо, ей не поверили и
местные органы Наркомфина, конфискуя боны и возбуждая судебные дела.
Ввела она в заблуждение лишь членов первого съезда коллекционеров.
Мы, коллекционеры окраин, лично пользовались „товарными ордерами",
„талонами" и т. п. в качестве денежных разменных знаков, покупали на
них в магазинах и на базаре, меняли на них червонцы, получали ими
сдачу и в них, когда они были в червонной валюте, старались вложить
свою совзначную наличность. Автор лично пользовался ордерами
Кубсоюза в Краснодаре в 1922 г., долговыми обязательствами
Владикавказского ЦРК и червонными ордерами Горсоюза в 1923 г.,
надпечатками Ростово-Нахичеванского ЕПО на бонах Асмолова в 1923 г.,
хотя не состоял сотрудником ни у одного из этих учреждений и хотя
некоторые из знаков были именные.
То же подтвердят из личного опыта и другие окраинные коллекционеры,
где так же остро чувствовался разменный голод, как на Северном
Кавказе
(Сибирь, Ленинград). Не избежал, впрочем, таких выпусков и центр.
Даже Москва выпустила такие знаки, ибо по существу боны Цегуткоопа,
обязательства кооператива сотрудников ВЦИКа, ордера Профработника и
др. представляют такие же незаконные эмиссии и носят такой же
характер, как Ленинградский „Володарец" или Харьковский „Церабкоп"
или Красноярский завод — „Памятник 13 борцов" с его приказами на
склад, или, наконец, повсеместные выпуски под разными названиями
военно-кооперативных управлений.
Можно добавить, что и автор резолюций Первого Съезда—Л. М. Иольсон —
вскоре после съезда сам „пошел в Каноссу" и отказался от этих
резолюций в статье „Местные Эмиссии 1923 г." („Спутник
Филателиста"), признав за всеми товарными ордерами и приказами на
склад их разменно-денежный характер, „маскируемый путем всевозможных
оговорок".
Таким образом, все выпуски, упомянутые выше в пунктах „а", „б" и
„в", должны быть отнесены к основной коллекции частных бон на вполне
равных началах с кооперативными выпусками. Не может этому мешать и
рукописный (Феодосия) или на машинке (Харьков и др.), способ их
выпуска, так как по большей части этот способ являлся лишь началом
выпуска, продолжавшегося затем типографским путем. Так бывало и
среди общеобязательных выпусков: таков, например, первый выпуск
квитанций Уполномоченного министра снабжения по Хабаровскому району.
А сомнений в том, что это — боны — ни у кого пока не возникало.
Именной характер некоторых выпусков, путем подписи владельца на
обороте, обращался в предъявительский и ходил уже свободно; иногда
же такой подписи и вовсе не требовалось.
Граница здесь проходит на „ордерах" (или др. название) по рабочему
кредитованию, о чем всегда упоминается или в тексте или Путем
наложения особого штемпеля. Эти ордера уже не носили
разменно-денежного характера, а являлись лишь условными знаками для
разового отпуска товара, после чего становились простым
бухгалтерским документом, распиской в получении товара, и
подшивались к делу. По характеру выпуска они часто представляли
отрывные талоны от основной именной карточки (Баксоюз и др.). Об
этих талонах упоминается в приведенном выше п. „г". Это — не боны.
Сюда же относятся марки премиальные, по учету забора, паевые,
особенно распространенные на Кубани, членские, а также талоны на
скидку. Все они легко отличимы.
Пункт „д" — казино, лото и др. Возможно, что их внешний вид—картон,
иногда круглая форма — и неудобства их коллекционирования в книгах
заставили многих коллекционеров относиться к ним отрицательно и
требовать исключения их из коллекций; другие возражения также не
выдерживают критики. Ведь по существу выпуск этих знаков был бы не
нужен, если бы было достаточное количество разменных денег, и там,
где это было, как, напр., в Москве,_ там таких выпусков мы не знаем.
Здесь повторяется то же самое, что и с „ кредитными талонами".
Казино и лото, буфеты и столовые выпускали свои знаки, главным
образом, вдали от центра, там, где был разменный голод. С
исчезновением последнего — исчезли и знаки казино, как уже не
нужные. В свое же время они носили разменный характер, хотя не
всюду, но принимались в качестве разменно-денежного знака и вне стен
казино или буфета.
Относительно упомянутых в пункте „е" заемных писем мы согласны с
большинством авторов, выделяющих их в специальную, кстати сказать,
очень любопытную и красивую коллекцию.
Итак, в противоположность резолюциям первого Съезда и их
толкователям, автор считает, что в коллекцию частных бон должны
быть, кроме общепризнанных групп, включены также:
а) все так называемые „кредитные" и „товарные" боны кооперативов и
др. учреждений вне зависимости от их вида, названия, текста и
способа выпуска;
б) все знаки казино, лото, столовых и буфетов;
в) заемные письма, как особый специальный отдел коллекций.
Не подлежат включению в коллекцию частных бон, т.-е. являются не
бонами,—
1 знаки, специально выпущенные для коллективного рабочего
кредитования, о чем имеется указание в тексте, или превращенные в
таковые наложением особого штампа;
2 все отрывные талоны (главным образом, тоже по коллективному
кредитованию), заборные, премиальные, членские и паевые марки.
Остается затем еще одна группа знаков — это печатные знаки под
разными названиями, в которых определенная сумма не указывалась, а
выставлялась произвольно, в меру, очевидно, надобности.
Таковы же рукописные записки, также на произвольные суммы,
выдававшиеся взамен сдачи. Автор не склонен считать бонами такого
рода рукописные заметки, записки и справки, как имевшие характер
разовых, погашавшихся в следующий приход покупателя. Несколько иначе
обстоит дело с печатными типографскими знаками, снабженными иногда
подписями, печатями и номером, но с номиналом, написанным от руки
(ряд знаков Александрополя, „Самопомощь" в Таганроге, „Соединенный
Труд" в Кременчуге и др.)- Их по аналогии с таковыми же
общеобязательными бонами с произвольным номиналом, выписанным от
руки (чеки Пятигорска, Хабаровска и др.), следует считать бонами,
подлежащими включению в коллекцию частных бон.
Автор думает, что предлагаемые им ответы вносят ясность в вопросы о
границах и объеме коллекций общеобязательных и частных бон. Не
претендуя, однако, на исчерпывающее разрешение поставленных
вопросов, автор надеется вызвать более оживленный обмен мнений и со
своей стороны просит всех, кто соглашается с ним, а также и
придерживающихся иной точки зрения, высказать свои соображения, если
не в журнале, то в письмах к нему, что послужило бы материалом для
доклада будущему съезду.
„Как при встрече туч — молния, так при столкновении мнений блещет
истина" (Спиноза).
В. М. Соколов.
Советский филателист, 1927, №9, с.13-17 |
