|
Американский доллар и его перспективы
Банковская катастрофа в САСШ коренится не в технических дефектах
банковского аппарата (как бы ни были велики эти дефекты), а в
дальнейшем обострении и углублении экономического кризиса. Отказ
САСШ от золотого стандарта и последовавшая за этим инфляция явились
(неизбежным следствием все большего углубления и обострения кризиса,
размах которого виден по следующим особенно ярким данным.
Народный доход САСШ, составлявший в 1929 году 85,9 млрд. долларов,
снизился в 1932 году до 35,7 млрд. долл. Такому резко упавшему
народному доходу и падению промышленности (общий индекс
промышленности в 1931 г. упал по сравнению с предыдущим годом на
15,5%, а в 1932 г. на 20,7%) противостоит бремя в виде долгосрочного
долга в сумме 120 млрд. долл. и краткосрочного — в сумме 42 млрд.
долларов. Диспропорция между долгами не доходами не нуждается в
комментариях. И эта диспропорция ускоренно возрастала, поскольку
ускорялось развитие кризиса. Паралич промышленности (индекс
физического объема продукции в январе 1933 г. упал до 59,5),
торговли и сельского хозяйства выбросил «а улицу гигантскую армию
безработных: по последним данным их число определяется в 17 млн.
чел. (ср. подсчеты Alexander Hamilton Institute; Sam. Mоntеgu Weekly
Review» от 18 мая 1933 г.). Инфляция доллара означает новое резкое
падение жизненного уровня американских рабочих, и без того сильно
упавшего за годы кризиса. Таким образом инфляцией открывается новый
этап наступления буржуазии САСШ на пролетариат.
Сельское хозяйство оказалось наиболее «слабым звеном» в цепи
кризисных явлений. С 1929 по 1932 г, цены на промышленные изделия
упали на 30,4%, в то время как цены на сельскохозяйственные продукты
упали на 55,8%. Вихрь банковских крахов, повлекших за собою
ограничения в выдаче депозитов и полную приостановку банковских
операций в 37 штатах из 48, вылился во всеобщий банковский
мораторий, объявленный Рузвельтом в начале марта; но все это явилось
последним актом «фермерской войны». Фермер перестал платить по
долгам, изгонял и избивал агентов ипотечных кампаний, являвшихся с
исполнительными листами, а там, где дело доходило до продажи
фермерского имущества с молотка, толпы фермеров срывали аукционы,
давая такие цены, как например 50 центов, т. е. 1 рубль, за корову,
и возвращали имущество старым разорившимся владельцам
Натиск на банки повлек за собой громадную утечку золота (226,3 млн.
долл. за одну лишь неделю с 23 февраля по 2 марта), быстрое
увеличение банкнот (на 579,2 млн. долл. за ту же «трагическую
неделю»). Зашатались основные денежные центры: в одном лишь
Нью-Йорке за тот же недельный промежуток было истребовано вкладов на
444 млн. долл. Больше ждать было нельзя, и новое правительство
Рузвельта вмешалось в события, на которые выжидательно смотрело
правительство Гувера.
Какова же система кредитно-валютных мероприятий, проведенных
Рузвельтом сначала в форме административных «прокламаций», затем
санкционированных актами конгресса, особенно «банковским
чрезвычайным законом», принятым 9 марта 1933 г.?
Существо этих «чрезвычайных» мероприятий (проводившихся с прямой
ссылкой на акты 1917 г., принятые в момент военной угрозы) сводится
к следующему: выпуск в обращение и вывоз за границу золота
воспрещен. Валютные сделки с заграницей поставлены под контроль
специального правительственного бюро. Разрешены лишь те валютные
сделки, которые возникают в связи с «законным и нормальным деловым
оборотом, разумными расходами на путешествия и на другие личные
потребности, а равно «а выполнение контрактов, заключенных до 6
марта».(т. е. до общего моратория); для переводов за границу на
сумму свыше 100 долл. требуется специальная мотивировка2. В
дополнение к прежним обеспеченным золотом долларовым банкнотам
разрешен выпуск (на сумму 2 млрд. долл.) «циркуляционных денежных
знаков», не обеспеченных золотом. Хотя выдача долларов не
подвергнута каким-либо ограничительным нормам, но банки имеют право
отказа в выдаче денег во всех тех случаях, когда подозревают
намерение припрятать доллары. Правительству дано право производить
обыски в частных и банковских хранилищах в целях обнаружения золота.
Банки и их операции поставлены под правительственный контроль, и в
целях охраны интересов депозиторов и кредиторов могут быть приняты
любые меры, вплоть до замены правления правительственными
назначенцами; на правительство возложена реорганизация неликвидных
банков, если будет найдено возможным возобновить их
функционирование.
Отмена золотого стандарта не вызвала немедленного, быстрого и
резкого обесценения доллара. Доллар в промежуток между началом марта
и 20-ми числами апреля не испытывал колебаний, выходивших за пределы
обычных «вверх и вниз». Внешняя валютная конъюнктура для доллара
оказалась благоприятной прежде всего потому, что краткосрочные
иностранные кредиты в САСШ еще до эмбарго на золото значительно
сократились, и американское правительство без опасности для курса
доллара могло позволить себе роскошь разрешения вывоза отдельных
партий золота (как это произошло например по настоянию Италии).
Далее, внешнеторговый баланс САСШ, сокративший свое активное сальдо
с 284 млн. долл. в 1931 г. до 247 млн. долл. в 1932 г., продолжал
сохранять свою активность. При наличии инвестиций за границей на
15,5 млрд. долл. (в форме займов, акций, прямого участия в
предприятиях), при наличии помех при переводах за границу, при
сжатии расходов по туризму САСШ сохраняли активное сальдо не только
по торговому, но и по общему платежному балансу: по предварительным
цифрам, опубликованным министерством торговли, сальдо в пользу САСШ
в 1931 г. составило 160 млн. долл., а в 1932 г. — 131 млн. долл. А
это — фактор огромного значения: фунт и иена покатились быстро вниз
именно потому, что самый отказ от золотого стандарта был в известной
мере подготовлен пассивностью платежного баланса в Англии и Японии.
Кроме того у доллара оказались и внутри САСШ специальные, хотя и
временные союзники.
Отмена золотого стандарта в САСШ совершилась одновременно с
жесточайшим банковским крахом. А это означает, что у населения
выпала возможность не только использовать наличные доллары, но и
прибегнуть ко всякого рода иным, платежным средствам, к чекам в
первую очередь. Если сюда прибавить тенденцию к «припрятыванию»
долларов, то неудивительно, что страна стала испытывать своеобразные
явления «денежного голода». Расчетные палаты банковских ассоциаций
пытались было заполнить брешь с помощью выпуска специальных
сертификатов. Но правительство не одобрило этого проекта. Как мы
указали выше, законом 9 марта разрешен выпуск новых банкнот на 2
млрд. долл., но выпускались они весьма скупо; акцент ставился «а
политике обратного стягивания в банки припрятанных банкнот и золота
(за март было возвращено золота на 460,8 млн. долл.; с 28 февраля по
10 апреля было возвращено золота и золотых сертификатов на общую
сумму в 700 млн. долл.).
Но, несмотря на все это, не нужно было быть пророком, чтобы
предсказать, что рано или поздно закончится «переходный этап» в
новейшей эволюции американского денежного обращения. Он закончился
формально 19 апреля, когда президент Рузвельт наложил полный запрет
на вывоз золота, а министр финансов Вудин впервые публично заявил,
что «на настоящий момент САСШ отошли от золотого стандарта». Доллар
двинулся вниз, и дисконт против золотых европейских валют выразился
до 15%. Если не прямо, то косвенно путем «добавления» к
законопроекту помощи фермерам правительство Рузвельта получило
следующие полномочия в сфере денежного обращения (фермерский закон с
инфляционной «поправкой» утвержден президентом 13 мая 1933 г.):
1) банки федерального резерва расширяют кредитную базу на 3 млрд.
долл. путем скупки на рынке казначейских векселей или облигаций
федеральных государственных займов;
2) если казначейству не удастся на этот счет договориться с банками,
то оно самостоятельно выпускает на 3 млрд. долл. «нот» (банкнот);
этими банкнотами оплачиваются выходящие в тираж погашения облигации
САСШ или же на них скупаются такие же находящиеся в обращении
облигации; означенные кредитные билеты (достоинством в 1, 5, 10, 20,
50, 100, 500, 1 000 и 10 000 долл.) погашаются в течение 25 лет по
4% от выпущенной суммы;
3) по межправительственным долгам САСШ согласны принимать платежи в
серебре на сумму до 200 млн. долл. по цене не свыше 50 центов за
унцию (в унции 31,1 грамма);
4) «В целях защиты внешней торговли САСШ от отрицательного действия
со стороны обесценившихся иностранных валют» президенту дается право
девальвации доллара, т. е. снижения его золотого содержания до 50%.
5 июня Рузвельтом утвержден акт, воспрещающий употребление впредь и
отмену для прошлого так наз. «золотой оговорки», т. е. оплаты
обязательств в долларах определенного веса и пробы золота. О размахе
нового экономического мероприятия можно судить по одному лишь тому,
что сумма долгов, выраженных в «золотых долларах», определяется в
100 млрд. долл. Поскольку доллар к середине июля успел обесцениться
примерно на 30%, это значит, что на 30 млрд. долл. долги «списаны».
Такова инфляционная программа правительства Рузвельта, проводимая
при посредстве послушного конгресса. Ирвинг Фишер — видный
буржуазный экономист, инфляционист — недавно сказал: «Наше
национальное существование на карте; мы должны иметь инфляцию в
достаточном размере, а затем «стоп». И нужно отдать справедливость —
непосвященным кажется, что правительство Рузвельта вливает в
американское денежное обращение как раз столько инфляционных мер и в
тот момент, когда это нужно «в интересах хозяйства в целом».
Создается впечатление, что Рузвельт не барахтается в волнах кризиса,
а уверенно ведет государственный корабль к твердому берегу.
Но в действительности — налицо отступление перед неумолимой логикой
фактов кризисного порядка. Цитированный выше «фермерский билль»
достаточно показателен. Прежде всего, если инфляция оправдывается
целями усиления конкурентоспособности американских товаров на
мировых рынках, то ведь за этим — признание тех серьезных испытаний,
какие переживает американский экспортер: в марте 1933 г. активное
сальдо по внешней торговле выразилось всего в 13 млн. долл., а самый
объем торга с заграницей сжался до 203 млн. долл. (соответственные
цифры для марта 1932 г.: 23,7 млн. долл. и 286,1 млн. долл.). Таким
образом инфляция превращается в орудие экономической войны. Отказ
САСШ от золотого стандарта приводит к еще большему обострению
противоречий между Англией и Америкой в борьбе за рынки. Опасения
Англии за судьбы своей внешней торговли, и без того сократившейся на
37% по сравнению с 1929 г., имеют большие основания. Ведь только
благодаря обесценению фунта Англии удалось удержать свой экспорт в
1932 г. примерно на том же уровне, что и в 1931 г.; теперь же
последние рынки у английского экспортера вырывает не только иена, но
и доллар.
Далее, не случайно, что выпуск дополнительных необеспеченных золотом
кредиток на 3 млрд. долл. связывается с процессом погашения
казначейских обязательств и государственных займов. Американский
государственный долг (если взять лишь федеральные займы) быстро
вырос за годы кризиса: с 16 млрд. долл. в 1930 г. до 22,5 млрд.
долл. на начало июля 1933 г. Из этой грандиозной суммы свыше 50%
находится в руках банков; в последнее же время новые выпуски целиком
застревают в портфелях кредитных учреждений, что свидетельствует о
глубоком расстройстве государственного кредита и об условности его
цифровых успехов. Но ведь казначейству придется не только находить
деньги для покрытия обязательств, которым наступает срок:
одновременно все острее будет ощущаться трудность покрытия новых
кредитных потребностей, ибо нет никаких оснований думать, что
сократится вереница «государственных иждивенцев». Пробным камнем на
ближайшем этапе явится правительственная программа общественных
работ на 3,3 млрд. долл.
Посмотрим несколько детальнее, как приступает правительство
Рузвельта к финансированию своего плана. В начале июня казначейство
выпустило 5-летние обязательства на 500 млн. долл. и 9-месячные
долговые сертификаты на 400 млн. долл. Заем имел внешний успех.
Подписка превысила подписную сумму в 5 раз. Министерство финансов
заявило, что в значительном (в каком — не указано) размере
участвовали «мелкие подписчики». На деле заем снова взяли банки: у
них много бездействующих ресурсов, и они, взаимно конкурируя,
раздувают подписные итоги, которые в этом смысле совершенно
нереальны (еще недавно министерство финансов протестовало против
такой искусственности итогов, но сейчас истолковывает их как
«показатель веры страны в политическую линию Рузвельта»; см.
«Нью-Йорк тайме» от 9 июня 1933 г.).
Из выпущенной суммы займа 374 млн. долл. пойдут на погашение старых
срочных обязательств, 104 млн. долл.—на оплату процентов по
федеральному долгу, а остальное, т. е. свыше 400 млн. долл.,— на
общественные работы. Совершенно ясно, что американскому министру
финансов приходится решать весьма сложную проблему создания новых
кредитов, в то время как для оплаты процентов по старым долгам
приходится еще глубже залезать в долги. Для соблюдения «хорошего
тона» правительство Рузвельта одновременно проводит закон о
специальном обложении корпораций (0,1% от акц. капитала; 5% от
дивидендов) и об увеличении налога на бензин (с 1 цента до 1,5 цента
на галлон — около 4,5 литра); эти налоги обещают дать всего лишь
около 200 млн. долл. Но и эта сумма маловероятна, если вспомнить про
падающую доходность американских промышленных предприятий: за I
квартал 1933 г. у 399 крупнейших предприятий чистый доход снизился
на 81% против того же промежутка времени в 1932 г.
Удастся ли с помощью экономии (на 880 млн. долл. в бюджете 1933/34
г.) и допущения к продаже спиртных напитков (пока-что крепостью в
3,2°) сбалансировать бюджет? «Директор бюджета» Даглэс находит, что
удастся, но одновременно предлагает проводить вне бюджета все те
растущие ассигнования, которые государство вынуждено давать то тем,
то другим «интересам». Пока-что дефицит по бюджету за текущий год
(на 1 июля) выражается в 1,79 млрд. долл.; правда, в прошлом году на
ту же дату дефицит выражался в 2,88 млрд. долл., но можно ли
сравнивать казначейскую конъюнктуру: в 1932 г. требование ветеранов
оплатить их бонусы на 2,4 млрд. долл. казалось пределом
домогательств, а теперь— целые вереницы гораздо более внушительных
претензий.
Инфляция доллара шла и идет «уступами» — с заминками, порождающими
впечатление, что вот-вот и доллар выпрямится. Создалась
действительно своеобразная конъюнктура. Вовне у доллара еще не
вырвана почва для активного сальдо. Внутри страны эмиссионные банки
сжали денежную массу: если к началу марта, к моменту общего
моратория, денег в обращении было на 7,5 млрд. долл., то на конец
июня осталось 6,4 млрд. И неудивительно поэтому, что «инфляция цен»
носит характер спекулятивного забеганий вперед, предвосхищения
дальнейшего обесценения доллара.
К началу июля индекс оптовых цен достиг 66,3 (1926 г. за 100) против
55 на начало марта, перед банковским мораторием. Этот рост цен —
симптом того, что американское хозяйство начинает перестраиваться на
инфляционный лад. Показателем бегства от доллара является не только
рост товарных цен, но и повышение курсов акций: с марта по начало
июля стоимость акций, котирующихся на нью-йоркской бирже, повысилась
на 16,7 млрд. долл. Отметим также, что у американских экспортеров
замечается опасная для валюты тенденция: не возвращать экспортную
выручку, а придерживать за границей.
Внешняя торговля играет важную роль в экономике САСШ (из 18 млн.
промышленных рабочих 2 млн. работают на экспорт), но совершенно
ясно, что погоня за «честным, дешевым долларом» (по словам сенатора
Бора) определилась не только внешнеторговыми интересами. Соединенные
штаты вступили на путь бумажной валюты и широко приготовились
(фактически на 5 млрд. долл. в силу мартовского и майского законов)
к росту денежной массы потому, что внутренние экономические условия
расшатали денежную систему. Скоро 4 года, как в САСШ свирепствует
жесточайший кризис. По стране прокатываются волны банкротств,
охвативших и фермера, и банкира, и железнодорожника, и страховика, и
промышленника. Государство делает вид, что «оживляет» экономический
оборот. Но инфляционное, лихорадочное оживление еще сильнее ударяет
по рабочему классу.
САСШ еще не достигли предела обесценения доллара. Доллар будет
продолжать обесцениваться, и не потому, что этого хочет Рузвельт, а
потому, что иного выбора у американской буржуазии нет.
По последним сведениям из САСШ, спекулятивная горячка, выразившаяся
в росте цен на продукты, в повышении курсов на акции, кончилась
крахом. Новое падение продуктовых цен, новое снижение биржевых
курсов — налицо. Рузвельт пустил в ход свои инфляционные средства
потому, что этого требуют возрастающие затруднения американского
казначейства, а они в свою очередь вызваны все углубляющимся
кризисом американского хозяйства в целом.
Новое резкое падение цен означает еще большее обнищание рабочего
класса, обострение классовых противоречий, рост классового
самосознания пролетариата, усиление революционного движения.
_____________________________________________________
1 Движение это особенно резкие формы приняло в штате Айова где
потребовалось вмешательство войск. Рузвельт предложил ипотечным
кампаниям „добровольно“ воздерживаться от принудительного взыскания
по закладным.
2 В дальнейшем эта норма была повышена, и практически переводы до
1000 долл. — свободны. |
